В бизнесе стратегической целью может стать стремление удвоить удельный вес товара на рынке сбыта за четыре года. Стратегической целью фармацевтической компании могло бы быть дальнейшее развитие, получение одобрения Комиссии по контролю над лекарствами и питательными веществами, выпуск на рынок трех главных новых видов продукции в течение восьми лет.
Для члена кабинета министров в правительстве США стратегической целью могло бы стать сокращение времени ответов Департамента по делам ветеранов (ДДВ) на запросы наших ветеранов до 30 дней. (Сейчас ответ ДДВ на запросы из разных районов страны непростительно занимает в среднем 375 дней.)
Цели, сроки достижения которых не определены, необходимы в некоторых случаях, но по мере возможности все же устанавливайте конкретные сроки. Некоторые сроки неизбежно будут корректироваться, но установление четких сроков и конечной точной даты исполнения кратко– и среднесрочных заданий заставляет вас сосредоточиться, сотрудников – соответствующим образом планировать свое время.
Цели также должны быть реалистичными. Легко устанавливать не сопровождаемые никакими реалистичными директивными указаниями цели, типа «Нанести поражение противнику», «Выиграть войну» или «Увеличить до максимального уровня доходы при минимализации расходов». Все это, может быть, желаемые результаты и благие намерения, но цели крайне неясны, они не предлагают того, что следовало бы сделать для их достижения.
В одном анекдоте, приписываемом временам Первой мировой войны, офицер союзнических войск спрашивает своих подчиненных о том, что надо делать с немецкими подводными лодками, топящими торговые суда. Ответ одного офицера поступил незамедлительно. «Сэр, прежде всего надо вскипятить океан, – якобы сказал он. – Это заставит все субмарины всплыть на поверхность». Когда к нему пристали с вопросом, как это могло бы быть сделано, он, дескать, ответил: «Вношу предложение. Детали и способ реализации идеи за вами».
Легче куда-то попасть, чем откуда-то выбраться.
В то время как Соединенные Штаты планировали военные операции против «Аль-Каиды» в Афганистане в первые дни после теракта 11 сентября, мы в администрации достигли соглашения по вопросу о том, какой стратегический результат нам надо было бы получить. По крайней мере в самом начале нашей целью было защитить американский народ путем нападения на радикальные исламистские террористические организации, убившие почти три тысячи американцев, и устранения талибанского режима, ставшего прибежищем многих террористов из «Аль-Каиды».
Я не помню, чтобы с самого начала у нас было намерение – выраженное открыто или обсуждавшееся в частном порядке, – осуществить крупномасштабную бессрочную оккупацию этой бедной, не имеющей выхода к морю, охваченной войной страны или установить там демократию американского типа. Строительство нации не входит в функции американских военных, их не готовили для этого и не вооружали соответствующим образом. Хотя это и достойная цель, подобные действия могли бы связать наших военных по рукам и ногам, привели бы к риску попадания афганского народа в зависимость от американской поддержки или в конечном счете его стремлению сбросить то, что они могли бы воспринимать как иго оккупации.
Со временем администрация пришла к другому выводу. Я не помню, чтобы Совет национальной безопасности провел окончательное определяющее заседание для рассмотрения последствий и издержек долгосрочного и крупномасштабного военного присутствия или принятия финального решения на этот предмет. Если вспомнить, то цели постепенно менялись из года в год – классическое тому определение «размывания задачи миссии». Сейчас, спустя более десяти лет, сохраняется ощутимое военное присутствие США и НАТО в Афганистане.
Касается ли это страны или какой-то организации, руководители в любом случае должны отдавать себе отчет в том, что если они оказались вовлечены в некое амбициозное и сложное предприятие, то давление и побудительные мотивы расширить и углубить его будут расти. Однако есть пределы возможного для любой организации. Неспособность понять эти пределы может осложнить или даже погубить первоначально поставленные цели.
Не бойтесь увидеть то, что вы видите.
– Рональд Рейган —
Вскоре после вступления в должность 40-го президента страны Рональд Рейган удивил некоторых выдающихся дипломатов в своем окружении, когда он, повернувшись к советнику по вопросам национальной безопасности Ричарду Аллену, заявил: «Мое представление об американской политике в отношении Советского Союза очень простое, некоторые могут даже сказать упрощенное. Его суть: мы побеждаем, они терпят поражение». На первый взгляд это прозвучало как бравада или продуманные пафосные строки опытного актера. А на деле это оказалось поистине новой, большой, смелой и амбициозной стратегической целью – целью, которая коренным образом шла вразрез с преобладающей концепцией мышления в западных дипломатических кругах.
Некоторые деятели во внешнеполитических кругах – ряд из них потратил многие годы в стремлении достичь какого-то примирения с советской империей – в смущении потрясали головами. Многие из находящихся на левом фланге, особенно в администрации Картера, полностью подпали под воздействие идеи паритета США, или сосуществования, с Советским Союзом. До Рейгана фактически ни один из президентов США не выражал убежденность в том, что однажды наступит день, когда Советы окажутся, как он памятно выразился, «на свалке истории».
Большая часть того, что было сделано администрацией Рональда Рейгана в плане проведения его линии в период «холодной войны», соизмерялось с его единственной точно сформулированной целью. В течение первых лет своего президентства он откладывал переговоры с Советами, в результате чего смог восстановить потенциальные возможности вооруженных сил нашей страны. Когда пришло время начать переговоры с Михаилом Горбачевым, он был решительно настроен на их проведение с позиции силы. Он предпринял шаги для поддержки движений сопротивления в коммунистических странах. Он разработал, дал старт и осуществил на практике систему противоракетной обороны, которая, как посчитали Советы, делала бы их ядерный арсенал менее эффективным.
Он атаковал Советский Союз не с помощью оружия, а путем изложения смелой и красноречивой правды, заявлений, которые кое-кто из критиков высмеивал как «без надобности провокационные» и «опасные». Несмотря на разные доводы против, его решение назвать Советский Союз «империей зла» было расценено как способствующее продвижению вперед в деле реализации его четко выраженной основополагающей цели. Оно стало четким сигналом советскому руководству о том, что при его администрации не будет «бизнеса, как прежде». Со временем его слова и дела содействовали возникновению кризиса доверия внутри самой советской системы и придали стимул действиям противников советской империи.
Потом, уже с позиции силы, Рейган выступил с инициативами, приведшими к фундаментальным переменам в отношениях США с Советским Союзом. Он поддержал их движение к большей открытости, гласности и экономическим реформам. И он наблюдал за тем, как внутренне нежизнеспособная система рухнула в конце концов из-за своих внутренних противоречий. Рональд Рейган, бывший актер, над которым все потешались, оказался самым значительным стратегом XX столетия.
Этап второй: Выделите для себя ключевые предположения.
Когда пушки стали обстреливать осажденный гарнизон конфедератов в форте Самтер в апреле 1861 года, немногие полагали, что страна будет втянута в многолетнюю Гражданскую войну, – и еще меньше думали о том, что война унесет жизни более чем 600 тысяч солдат, как северян, так и южан, вместе взятых. Президент Авраам Линкольн и его военный кабинет министров были уверены, что Конфедерация наращивает свои армии, но посчитали, что после одной-двух решающих побед народная поддержка отделения Юга сойдет на нет, мятеж потерпит крах. Надежда и ожидание заключались в том, что договоренность о мире принесет скорейший конец Гражданской войне.
Линкольн дал задание одному из своих не очень известных генералов, Улиссу Гранту, проникнуть как можно глубже на территорию конфедератов, с тем чтобы деморализовать Юг. Но по мере продвижения Гранта на юг он понял, что предположение Линкольна о скором прекращении поддержки населением Юга Конфедерации было ошибочным. «Вплоть до сражения при Силохе я, как и тысячи других граждан, верил, что восстание против правительства резко и быстро потерпит поражение, если будет одержана решающая победа над какой-то из его армий», – писал Грант в своих выразительных по силе воздействия на читателя мемуарах. После кровавой сечи при Силохе Грант написал: «Я отказался от мысли спасения союза иными способами, кроме полного завоевания Юга».
