Никто не произносил клятв, не было и брачного обряда – Феодора пожелала сохранить православную веру. Став женой султана, эта отважная женщина принесла много пользы своему народу, выступая посредником в переговорах с османами и часто содействуя в выкупе пленных единоверцев. После смерти Орхана она вернулась на родину.
Византийские историки, особенно Никифор Грегора, горько упрекают Кантакузина за это «унижение пурпура», но главное, за «продажу Константинополя», как они называли проникновение османов во Фракию. В 1352 году, во время второго этапа возобновившейся гражданской войны, Кантакузин вновь призвал на помощь своего зятя Орхана. За сохранение своей власти узурпатор заплатил баснословную цену: османы получили всю, до последней монетки, имперскую казну, драгоценную церковную утварь из столичных храмов и даже деньги, пожертвованные князем Симеоном Гордым на ремонт Софийского собора. Однако главным призом османов стало отнюдь не золото.
В качестве базы для операций в европейской части империи император предоставил туркам стратегически важную крепость Цимпу. Фатальная ошибка! Обосновавшись в крепости, османы, которыми командовал Сулейман-паша, не собирались ее покидать, невзирая на протесты византийцев. В конце концов, когда Кантакузин уже упросил Орхана принять за Цимпу выкуп в 10 тысяч золотых монет, на империю обрушилось новое страшное бедствие, которое сами византийцы приняли за проявление Божьего гнева.
2 марта 1354 года сильнейшее землетрясение разрушило стены Каллиполя, Родосто, Кипсел и других городов. Османы восприняли эту оказию как знак свыше и немедленно заняли покинутый гарнизоном и большинством жителей Каллиполь. Теперь уже и Орхан не желал слушать увещеваний Кантакузина. «Как может мой сын отказаться от того, что подарено ему Всевышним?» – заявил султан византийскому послу. Во многих источниках утверждается, что Цимпа и Каллиполь стали первыми завоеваниями османов в Европе. В действительности же Орхан овладел ими без боя, лишь благодаря удаче и дипломатии.
Сулейман-паша отремонтировал и обновил городские фортификации. Земли, опустошенные землетрясением и – в значительно большей мере! – чумой[46], он заселил турецкими колонистами из малоазийских бейликов. Используя Цимпу как плацдарм, Сулейман планомерно расширял владения османов на север, пока не перекрыл дорогу, связывающую византийскую столицу с Андрианополем, который старший сын султана надеялся сделать своим главным трофеем.
Тем временем в отрезанном от европейских провинций Константинополе начались народные волнения. Приведший к катастрофе «нечестивый союз» с турками отвратил от регента Кантакузина последних сторонников – как внутренних, так и внешних. Перед угрозой бунта он поспешил отречься и постригся в монахи, что не слишком разрядило обстановку. Близкий друг и советник императора Кантакузина так описывал уныние и безысходность, охватившие горожан: «Не пойманы ли мы все в этих стенах, словно в сеть? Не оказался ли счастливцем тот, кто предпочел опасностям бегство из города? Чтобы избегнуть неминуемого рабства, многие бросают дома и спешно уезжают в Италию или Испанию».
В отличие от знати и богатых горожан, греческим крестьянам, оставшимся на оккупированных Сулейманом территориях, бежать было некуда. Не видя смысла сопротивляться воинственным пришельцам, земледельцы привычно вверили свои жизни Богу и судьбе, положившись на собственное умение обращаться с мотыгой, а не с копьем. К удивлению вчерашних подданных христианского императора, жизнь под властью османов cтала налаживаться.
Согласно османскому праву крестьяне владели и самостоятельно управляли наследственными земельными наделами, с которых платили государству весьма скромный поземельный налог – от 22 до 57 серебряных монет, в зависимости от площади и плодородия их участков. В среднем выходило по одному акче за гектар. Дома, сады, виноградники и все движимое имущество, а также скот считались частной собственностью, неприкосновенность которой гарантировалась государством. Немусульмане платили дополнительный налог – на содержание армии, – но зато на них не распространялась воинская повинность. Таким образом, благодаря упразднению личной зависимости сельских жителей от мелких феодалов-землевладельцев, «османизация» принесла крестьянскому сословию невиданные прежде стабильность и процветание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вкупе с религиозной толерантностью такая лояльная политика помогла туркам избежать партизанского движения и крупных восстаний на аннексированных территориях. Освобожденные от избыточного контроля, простолюдины просто не видели нужды сражаться и гибнуть, защищая привилегии своих вчерашних хозяев. Те, впрочем, не собирались сдаваться османам без сопротивления. Не имея ресурсов для прямого противостояния, они прибегли к более тонким методам.
В 1357 году так называемые «христианские пираты»[47] смогли захватить в Измитском заливе корабль Халила – младшего сына султана и Феодоры и, следовательно, племянника византийского императора. Знатного пленника тотчас переправили в Фокею, наместником которой тогда был Лео Калофет, наследник знатной византийской фамилии, состоявшей в дальнем родстве с Кантакузинами, Комнинами и Палеологами. За освобождение заложника Калофет запросил внушительные 30 тысяч золотых – втрое больше, чем откупные, предложенные туркам за целый город на Галлиполийском полуострове.
Посредничать в переговорах вызвался Иоанн Кантакузин, дед Халила, но безуспешно. За жадность и неуступчивость Калофета византийцам пришлось заплатить невиданным позором – разгневанный Орхан потребовал от Иоанна V Палеолога лично возглавить осаду Фокеи и освободить пленника. Всецело зависящему от благосклонности османов императору не оставалось ничего другого, кроме как двинуть флот на юг. Там его ждало новое унижение – моряки наотрез отказались воевать с братьями по крови и вере ради сына их злейшего врага. Блокировав гавань Фокеи всего тремя судами, Иоанн V вернулся в столицу ни с чем.
Османы тем временем окружили город с суши, но не решались идти на штурм. В конце концов Орхан согласился заплатить выкуп. В 1357 году он уже потерял одного сына – Сулейман-паша во время соколиной охоты упал с лошади и разбился насмерть – и не собирался рисковать вторым. По преданию, невзирая на риск, султан лично участвовал в обмене золота на заложника. Раздражение от необходимости подчиниться чужой воле Орхан частично выместил на Палеологе. Византийский император обязался возместить половину переданных похитителям денег и выдать за Халила свою десятилетнюю дочь Ирину.
Орхан умер 1 марта 1362 года. Надпись на стене возведенной по его приказу мечети гласит: «Султан, сын султана, гази, сын гази, правитель приграничных земель, простирающихся до горизонта, герой всего мира».
Ему наследовал четвертый сын, вошедший в историю как Мурад I, убийца братьев, чья безжалостность заставила многих в Европе сожалеть о том, что Сулейман-паша оказался не очень хорошим наездником.
Мурад I Преданнный. Убийца братьев
Для Мурада – не самого старшего и не самого любимого из сыновей Орхана – путь к власти открыла смерть брата, Сулеймана-паши. Заняв место покойного в качестве командующего османскими операциями во Фракии, Мурад-паша в конце 1360 или начале 1361 года окончательно завладел Дидимотихоном, вотчиной Кантакузинов. Весну следующего года он посвятил подготовке атаки на Адрианополь.
Основной лагерь и штаб разместились в полусотне километров к востоку от города, а под его стены Мурад отправил часть армии под началом своего старого наставника, умудренного жизнью и опытного в военных делах Лала[48] Шахина. Воины гарнизона опрометчиво попытались с наскока отогнать османов от ворот, но после кровопролитной стычки сами обратились в бегство и вынуждены были искать спасения в крепости. Получив добрые вести о неожиданной победе, Мурад тотчас поспешил на помощь своему авангарду, пока Шахин развивал успех и окружал город.
