25 мая 1373 года верные султану войска вступили в бой с силами мятежников и наголову их разбили. По другой версии, едва завидев бунчук Мурада I, солдаты Савджи тотчас перешли на его сторону. Мятежные принцы укрылись в Дидимотихоне, но крепкие стены недолго защищали их от султанского гнева. Мурад повелел выколоть сыну-предателю глаза, а после задушить его. Отцам знатных османов, участвовавших в восстании на стороне Савджи, султан приказал поступить так же, что они и сделали. Лишь двое отказались исполнить ужасное повеление и за неповиновение разделили судьбу казненных. Солдат греческого гарнизона тоже ожидала страшная участь – связанных по рукам и ногам, их с городских стен побросали в реку.
Для Андроника же Мурад потребовал кары, аналогичной наказанию Савджи. Иоанн V скрепя сердце подчинился и сообщил, что мятежника ослепили кипящим уксусом. Но палач сделал это «неумело»: Андроник остался жив и сохранил зрение на один глаз. В 1376 году генуэзцы устроили ему побег из тюрьмы, и 12 августа того же года Андроник вновь сверг отца с престола. Однако на этот раз османы приняли сторону узурпатора, за свою поддержку получив обратно Галлипольский полуостров. Тремя годами позже, в 1379 году, Мурад I передумал и совершил обратную рокировку, вернув трон Иоанну V.
Плата за благоволение и помощь турок была высока. Византийский император фактически превратился в их вассала и не смел перечить своим покровителям ни в чем. Когда стало известно, что сын Иоанна Мануил замешан в заговоре против засилья османов, он вынужден был бежать от их гнева в Константинополь. Император наследника не принял, а велел ему отправляться в Бурсу и вымаливать у султана прощение. Мурад смутьяна простил, но поводок укоротил – с этого момента кто-то из членов императорской фамилии постоянно был «гостем» при султанском дворе.
В начале 80-х годов XIV века с европейского театра военных действий Мурад I начал перебрасывать войска в Малую Азию, где намеревался присоединить к своему государству земли других турецких бейликов. Впрочем, большинства поставленных целей он добился, не прибегая к силе оружия, а благодаря дипломатии, деньгам и династическим бракам. В 1381 или 1382 году Мурад женил своего сына Баязида на Девлет, дочери владетеля бейлика Гермиян Сулеймана-шаха. Бóльшая часть бейлика Гермиян отошла османам в качестве приданого, еще часть этих земель была попросту куплена ими у Сулейман-шаха. Последнее поразило и заставило призадуматься остальных турецких вождей, вечно страдавших от постоянной нехватки денег при явном переизбытке воинственных подданных. Еще одной демонстрацией богатства османов стали пышные свадебные торжества, на которые были приглашены и все анатолийские беи, и балканские вассалы Мурада, и даже мамлюкский султан.
В том же году османский султан породнился с другим своим вечным соперником – «правителем Анатолийских гор» и «отцом победы» Алаэддин-беем из рода Караманидов, отдав за него дочь. Этим брачным союзом и богатым приданым – 100 тысяч монет, пуд золотых украшений, десятки отрезов драгоценных материй, стада чистокровных лошадей и верблюдов – Мурад надеялся утолить непомерное честолюбие новоиспеченного зятя и избавить османские владения от бесконечных провокаций и мелких стычек на приграничных территориях. В действительности выгоду от женитьбы на дочери Мурада I Нефисе получил только Алаэддин, неоднократно спасавшийся от гнева османского султана лишь благодаря заступничеству жены.
Так, в 1385 году караманский бей решил воспользоваться тем, что основные силы османов задействованы на Балканах, и захватил города Кара-Агак, Ялвач и Бейшехир. Вопреки расчетам Алаэддина османы сумели в кратчайшие сроки перебросить войска на границу с владениями Караманидов. Именно за эту блестящую операцию наследник Мурада I Баязид и получил прозвище Молниеносный. Алаэддин отправил к тестю послов с предложением мира, но султан, раздосадованный ударом в спину во время очередного балканского кризиса, не желал ничего слушать. «Борьба с теми, кто мешает священной войне за веру, есть высшая форма справедливой борьбы!» – заявил он. В последовавшей за этим битве силы Караманидов были разбиты. Алаэддин бежал с поля боя и едва успел укрыться за стенами своей столицы Конье.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
После двух недель осады отчаявшийся Алаэддин отправил на переговоры с Мурадом его дочь Нефисе. В шатре отца женщина, рыдая, умоляла его «на этот раз простить мужа и не разрушать мою семью, не оставлять меня вдовой, а моих детей сиротами». Удивительно, но султан прислушался к ее словам. Из политических ли соображений или же потому что дочерей он и правда любил больше, чем сыновей, но жестоко умертвивший сына-мятежника Мурад простил зятя-предателя.
В знак смирения и подчинения Алаэддину пришлось прилюдно поклониться тестю и поцеловать ему руку. Затем и он, и его супруга принесли вечную клятву верности османскому султану. Правда, если верить турецкой хронике, едва покинув шатер отца, Нефисе произнесла: «Я освобождаю себя от принесенной клятвы и отпускаю свои слова, как эту птицу» – и выпустила из-под кафтана голубя.
В анатолийской кампании 1385 года участвовали и отряды сербских вассалов Мурада. После приведения Караманидов к покорности султан запретил своим войскам грабить население бейлика, но сербы, надеявшиеся на богатую добычу, ослушались и были казнены за мародерство. Весть об этом, доставленная на родину их уцелевшими товарищами, вызвала многочисленные антиосманские выступления на Балканах и толкнула местных жителей на борьбу с захватчиками.
В созданную последним правителем Сербии Лазарем Хребеляновичем коалицию вошли боснийцы и даже болгарский царь Иван Шишман, давнишний данник османов. Поначалу удача улыбалась союзникам – в сражениях при Плочнике и Билече турки понесли огромные потери и на время вынуждены были приостановить наступление. Но воинское счастье переменчиво. В 1389 году османы под Никополом пленили Шишмана – удивительно, но султан в очередной раз простил его и позволил остаться на болгарском троне – и летом того же года через труднопроходимое Ихтиманское ущелье вышли на Косово поле.
Там навстречу им двинулись объединенные силы сербов и боснийцев при поддержке небольших отрядов венгров, албанцев и рыцарей-госпитальеров. Сербский эпос гласит, что перед битвой Лазарь Хребелянович произнес знаменитую «косовскую клятву», в которой проклял на «все колена» каждого серба, не явившегося на битву с турками.
15 июня 1389 года армии схлестнулись в жестоком сражении. Хотя ни одна из сторон не имела решающего численного перевеса, преимущество было на стороне османов благодаря их богатому опыту, единому командованию и сбалансированному составу войск, дававшему им бóльшую тактическую свободу. Не последнюю роль сыграла и впервые примененная турками артиллерия.
Первыми в битву вступили османские лучники, сербы ответили массированным ударом тяжелой кавалерии. Хуже всего пришлось левому флангу под командованием принца Якуба-паши, где находились солдаты европейских вассалов Мурада. Конница буквально растоптала их ряды, но потеряла скорость и завязла в хаотическом сонмище разбегавшихся пехотинцев. Центр же османских сил и их правый фланг не только устояли, но и перешли в контратаку. Принц Баязид лично участвовал в сече, лихо орудуя массивной булавой. Янычары и акынджи окружили сербскую кавалерию и смяли ее. Скученность и отсутствие места для маневра превратили рыцарей в неповоротливую и потому легкую добычу.
Тем временем пехота османов сошлась с сербскими копейщиками в рукопашной. Воины Лазаря Хребеляновича бились храбро, но не их смелость оказалась решающей, а «предательство» Вука Бранковича. Якобы стремясь сохранить хотя бы часть войска, Вук вывел свои отряды из битвы, обнажив правый фланг. Сербский эпос утверждает, что это дезертирство было предварительно оговорено с турками, и потому Бранкович вошел в историю Сербии как предатель, хотя есть мнение, что его действия были неверно истолкованы и сам факт его измены на Косовом поле ничем не подтвержден. К тому же из летописей известно, что он боролся с турками до самой смерти и погиб от их рук.
