— Мнемофон!
Каждый десантник был оснащён мнемофоном — на шее виднелось тугое ожерелье, скорее ошейник. Прибор улавливал биотоки, направленные к голосовым связкам, и преобразовывал их в связную речь. Очень удобно, кстати, при нужде можно разговаривать беззвучно, не раскрывая рта. Что и проделали сейчас коллеги.
— Это Ярара. Прибор в порядке.
— Это Урумма. Мой тоже.
— Это Иахрр. Все слышат?
— Да, да.
— Маскировка!
Скафандры разом утратили свою непроницаемую черноту, превратив десантников в призрачные прозрачные фигуры — ни дать ни взять привидения..
— Максимально!
Призрачные фигуры истаяли на глазах, превратившись в еле уловимое дрожащее марево.
— Левитация!
Дрожащие марева оторвались от пола, поплыли. Невысоко поплыли — в корабле не разлетишься.
— Хорошо! Отставить! — командор перешёл на звук.
Марева опустились на пол, превратившись в чёрные непроницаемые фигуры. Не все, впрочем — Ярара сперва возникла, а затем опустилась на пол. Ладно…
Командор проверил, как выходит из гнезда портативный бластер — короткий чёрный цилиндр, оружие ближнего боя, на совсем уже крайний случай.
— В капсулу!
Трое, облачённые в скафандры, прошагали по короткому пологому пандусу, ведущему к шлюзу. Створки шлюза были раздвинуты, демонстрируя круглый шар десантной капсулы, очень напоминающий громадное пушечное ядро — метра полтора в поперечнике. Круглый люк, расположенный спереди и сверху и занимавший не менее четверти поверхности шара, откинулся вверх, приглашая войти. Ярара и Урумма молча проскользнули внутрь, за ними последовал командор. В движениях десанта чувствовался автоматизм, наработанный длительными тренировками.
— Удачи!
— Удачи!
Два голоса — Вахуу и Ухурр. Крышка люка плавно закрылась, сдвинулись створки шлюза. Послышался гул — насосы откачивали воздух. Наконец он стих.
— Сброс!
Вахуу ткнул пальцем в большую оранжевую кнопку, утопленную в пульт. На экране перед ним, отображавшем вид на планету, показался чёрный мячик, сперва неуверенно, а затем всё быстрее удалявшийся — антигравитационный двигатель капсулы начал работать на торможение. На врезке в углу экрана виднелись лица десанта, молчаливые и сосредоточенные. Сейчас даже Ухурр не решался шутить — исторический момент…
— Командор, это Вахуу. Включён режим невидимости капсулы.
— Я понял. Ухурр, ты контролируешь место посадки?
— Да, командор.
— Всё нормально?
— Пока всё тихо.
Иахрр покосился на своих спутниц, сидевших справа и слева от него, едва не прижавшись. Дамы вели себя штатно — молча глядели вперёд. Да, конечно, десантная капсула — это не орбитальная прогулочная посудина, в каких на родной Хараре катают туристов и школьников. Тесновато, зато и лётные характеристики не в пример…
Стенки капсулы представляли собой прочнейшую броню из модифицированного вольфрама, на поверхности которой были рассыпаны «глаза» микроскопических телекамер. Это же покрытие при нужде делало капсулу невидимой. Сферический объёмный экран, покрывавший всю внутреннюю поверхность капсулы, создавал впечатление, что они летят, отделённые от космической пустоты тонкой плёнкой, будто в мыльном пузыре.
— Командор, это Вахуу. Вы входите в плотные слои.
— Я понял.
Капсула уже погасила орбитальную скорость, и теперь круто проваливалась вниз, переходя в вертикальное падение. За всё это время трое в капсуле не почувствовали ни малейших перегрузок или толчков — система гравикомпенсации работала безупречно.
Небо над головой постепенно теряло угольную черноту, наливаясь лиловым. Иахрр ещё раз обвёл взглядом горизонт. Далеко, на севере белели льды полярного моря, справа и слева белоснежной пеной громоздились облака. И только под ними темнело широкое окно. Удачно, будет солнечная погода.
Небо между тем стало густо-синим, постепенно наливаясь яркой лазурью. На маленьком экранчике мигнуло сообщение — скорость капсулы упала ниже звуковой. Всё верно, гром среди ясного неба, вызванный сверхзвуковым полётом, сейчас вовсе ни к чему.
— Командор, это Ухурр. Всё спокойно, аборигенов вблизи места посадки нет. На месте посадки наблюдаю мелкое длинноухое животное… Ярара, как называется?
— Заяц — автоматически откликнулась Ярара.
— Заяц. Шугануть его, Иахрр?
— Не нужно. Он не опасен.
Лесной ковёр наплывал, рос, распадаясь на отдельные деревья.
— Командор, это Вахуу. Переходите на ручное.
— Я понял. Перехожу на ручное.
Иахрр взялся за джойстик управления. Вот она, полянка, которую приглядели для высадки. Укромное место, и до поселения аборигенов сотня шагов…
— Садимся, дамы — Иахрр вовсю орудовал джойстиком. Тяжёлый шар, невидимый для аборигенов, бесшумно опустился на свежевскопанный огород, вмялся в рыхлую землю. Со стороны это выглядело так, будто в земле появилась вдруг гладко утрамбованная чашеобразная вмятина.
— Мы на месте. Ухурр?
— Всё тихо, командор.
— Отключаю невидимость.
Чёрный искрящийся шар возник, как из ничего. Заяц, сидевший столбиком на опушке, встревоженно зашевелил ушами, не в силах сообразить своими заячьими мозгами — откуда такое, и что это? Может, оно опасно?
Иахрр ткнул в клавишу, вмонтированную в кресло, и крышка люка бесшумно открылась.
— Выходим.
Все зашевелились, освобождаясь от фиксирующих ремней. Иахрр первым полез наружу — его хвост извивался, как шланг под напором воды, выдавая волнение. За ним последовала Ярара, последней выбралась Урумма.
Заяц наконец разобрался в ситуации — да, эти существа определённо опасны. Это люди, вне всякого сомнения. Конечно, выглядели они странно, но людские повадки выдавали их с головой. Бежать!
— Ой, смотрите! — Ярара указала рукой на драпающего зайца — Он нас испугался!
* * *
В келье было душно, пахло горелым дрянным маслом, ладаном, старым телом, овчинами и чем-то ещё — не разобрать. Отец Варсонофий поморщился. Отец келарь совсем зажуликовал, подливает в миро машинное масло… Тряхнув головой, он отогнал недостойные мирские мысли, привычно сосредоточился на вышнем.
Отец Варсонофий молился. Он делал это привычно, размеренно, как обычно, как вот уже много лет. Не то, чтобы он что-то просил у Бога, нет. У него было всё, что нужно для жизни — еда, покой, простая грубая одежда… Нет, отец Варсонофий вполне был доволен своей судьбой, и не мыслил для себя иную. А молился привычно, потому что так положено. Положено возносить хвалу Господу.
Отец Варсонофий привычно клал поклоны, губы шептали молитву, но мысли его сегодня текли отдельно. Вдруг всплыла откуда-то одна совсем уже озорная — как выглядел бы некий проситель при российском императорском дворе, ни о чём не просящий, а просто годами, каждый день, утром и вечером посылающий государю хвалебные телеграммы? Какое-то время шутника терпели бы, а затем, вероятно, намекнули бы, что всему есть границы. А то и арестовали бы, заподозрив в изощрённом издевательстве над помазанником Божьим…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
