Разумеется, никакой гарантии нет. Многие из жизненно важных систем корабля имеют свои собственные управляющие компьютеры, достаточно мощные, чтобы в их недрах спрятать сколь угодно изощрённый вирус. В первую голову это относится к кварк-реактору, энергетическому сердцу корабля. Но надо же что-то делать!
Конечно, потом всё придётся восстановить. В таком виде корабль не в состоянии выполнить гиперпереход, и даже маневрирование на орбите под вопросом. Но это потом. А сейчас главное — добиться того, чтобы это «потом» наступило.
На угловой врезке дисплея было видно, как робот неспешно и старательно откручивает очередной разъём. Хррот встал с кресла, отошёл за него, используя спинку кресла как спортивный тренажёр, сделал комплекс физических упражнений. Хорошо, что все заняты. Ухурр раскрыл бы капитана в два счёта, да и Ярара, без сомнения, догадалась бы.
Мысли Хррота вновь обратились к племяннице. Славная девушка — умная, весёлая. И добрая, очень добрая — настолько добрая, что никогда не ела живой добычи. Не может, видите ли… А уж красавица — таких поискать, и хорошо поискать… Гибкая, тоненькая, стройная, мускулы так и переливаются под изумительным золотистым мехом… А глаза!
Это он, Хррот, взял её в рейс, уступив просьбам. Он виноват перед её матерью, своей сестрой. Виноват, и нечем ему оправдаться.
Капитан снова невесело усмехнулся, сморщив нос. Жаль, что Ухурр такое трепло. Отличная вышла бы пара, чего там. Умнейший парень, весельчак. А впрочем… А почему нет? Ну и что, что любит трепаться? Балагур — не самое страшное в жизни. Вот вернёмся, и станет он знаменитым комиком… Нет, клоуном. И будут они жить долго и счастливо…
Хррот окончательно развеселился, представив, как Ухурр выступает на арене цирка, а Ярара сидит в первом ряду, переживает за молодого супруга… Вот вернёмся…
И даже тоска, невидимо давившая капитана, почти исчезла, стала неощутима, как притёршийся на руке, тот самый, давний-давний, неснимаемый малышовый браслет…
Но где-то в самой глубине души Хррот чувствовал — они не вернутся.
* * *
— Ты чего это притащил-то, Боря? — тётушка разглядывала побитый жестяной корпус прожектора, ржавый и без стекла, чем-то похожий на небольшой круглый таз.
— Это, тётя Катя, дуговой прожектор. Видала такой?
— Да на кой ляд он тебе сдался-то?
Борис победно усмехнулся. Нет, не зря он сегодня ездил в Киев. Он приобрёл этот прожектор у каких-то местных гаврошей, и всего за сорок копеек, хотя поначалу они просили рубль. А тётя Катя ещё сомневалась в его коммерческих талантах! Это вам не булки…
— Сорок копеек! Да на извозчика… — тётя сокрушённо качала головой — Ох, Борис, Борис… Чую я, пустишь ты своих по миру.
— Ну ты чего, тёть Кать? Это же мои деньги. Со стипендии чуть осталось, да я переводы с немецкого делал…
— Твои… Он ведь небось электрический! Где ты тут электричество возьмёшь, ты хоть подумал?
Борис снова улыбнулся, таинственной слабой полуулыбкой, как Джоконда. Он-то подумал. Действительно, электричества в дачном посёлке не было. Единственным устройством, использующим электричество, тут был телеграф — Борис уже успел выяснить, что время от времени из Киева на местный телеграф привозят свежие заряженные аккумуляторные батареи, взамен подсевших. Поэтому выбора у Бориса не было.
Студент вздохнул, погладил кошку, уютно свернувшуюся на любимом плюшевом стуле, рядом с людьми. Мурёна замурчала, приоткрыв глаза. Подмигнула Борису. Она была с ним полностью согласна. Разумеется, телеграф должен стать следующей жертвой во славу науки. В конце концов, чем он лучше старого будильника?
— Ну хватит уже ворчать, тёть Кать. У меня идея. Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться по дер штрассе с завидным кавалером под ручку?
— Это ты и есть завидный кавалер? — фыркнула тётушка, весело блестя глазами — Ох, Борис, Борис… Ты меня уморис.
— Так я жду, тёть Кать!
* * *
Солнце, уставшее за день жарить украинскую землю, клонилось к закату. Зной спал наконец, на землю опускался тихий, ласковый вечер, и на главной улице дачного посёлка, как уже успел для себя уяснить Борис, выполняющей тут функции Крещатика, было полно гуляющих.
Тётя Катя, принаряженная и похорошевшая, неспешно шествовала под ручку с племянником, оказывавшем своей тётушке полное уважение. Здоровалась с прохожими, и Борис здоровался тоже — многих из местных жителей он уже знал. Толстый, ленивый и распаренный полицейский, также присутствовавший на главной улице посёлка, прямо напротив почты, проводил тётушку и племянника благосклонным взглядом — надо же, какой благовоспитанный молодой человек, уважает тётю… Не то что нынешние революционеры нечёсаные…
— Ой, тёть Кать, зайдём на почту, я открытку возьму и конвертов пару — спохватился Борис, когда они поравнялись с почтой.
— Так закрыто уже!
— Разве? По-моему, нет ещё… Зайдём?
— Ну пошли… — пожала плечом тётя, сворачивая в совсем коротенький проулок, в конце которого виднелось здание почты и телеграфа — Не всё равно, где гулять? Надеюсь, мой кавалер не набросится на меня с поцелуями в укромном местечке? — она засмеялась, весело и задорно, и Борис ощутил внезапный укол острого сочувствия и жалости — эх, тётя Катя, такая женщина зря пропадает…
— Не сразу, тёть Кать — он тоже засмеялся ей в тон — Дотерплю до дому.
Они уже подходили к почте. На дверях красовался солидный, без затей, амбарный замок.
— Ну вот, я же тебе говорила!
— Странно… — Борис вытащил из кармана часы — Рано же. Ну-ка!
Студент оставил тётю Катю у крыльца почты, резвым шагом завернул за угол. Несколько секунд спустя появился назад.
— И там закрыто.
— Ну естественно! Часы-то не стоят у тебя?
Студент поднёс часы к уху.
— Стоят. Тьфу ты, чёрт, забыл завести… Ну что, тёть Кать, айда на пруд?
Тётушка снова взяла племянника под руку, и они неспешно направились дальше. Борис считал в уме — двести пятьдесят шесть шагов, только-то… Если учесть, что они движутся сейчас нешироким, прогулочным шагом… А с другой стороны, ещё внутри там… В общем, триста аршин хватит с запасом. Как хорошо, что почта и телеграф рядом!
* * *
— …А я полагаю, что следует повторить попытку, причём немедленно — Ярара мотнула хвостом — Ну напоролись на психически неустойчивого… Что теперь, сворачивать всю программу контакта?
— Подожди, Ярара — остановил её Иахрр — Мне кажется, дело тут в другом. Помнишь, он закричал что-то… а, да — «Изыди, сатана!» Мне кажется, он принял нас за кого-то, кого аборигены уже видели, и кто оставил в их памяти весьма нехорошие воспоминания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
