Научится. Впереди у них годы. Уна научит ее всему, что умеет сама. Надо же хоть кому-то передать свои знания? Ради чего училась? Ради чего думала? Ради чего избежала смерти, не погибла, как вся семья?
Кстати сказать, до того, как нашла девочку, как-то и не задумывалась на эту тему. Передать знания, оставить после себя память — и мысли такой не было. Просто жила и радовалась тому, что жива. И тому, что счастливо избежала смерти, обыграв десятки хитрых, умных и безжалостных людей. Жила себе, и жила — без будущего и прошлого. Одним настоящим, которое вполне ее, Уну, устраивало.
— А теперь запоминай позы, и порядок, по которому их надо принимать. Вот эта поза «Журавль», птица такая — ты должна стоять и держать равновесие на одной ноге, руки раскинуты в стороны, лицо смотрит вверх… Тише, тише! Не ушиблась? Все не так просто, да. Вот так, еще раз — смотри! Вот я стою, держу равновесие. Это же легко, правда! Ага… видишь, уже получается. А теперь — поза называется «Цветок». Она похожа на позу «Журавль», но немного другая…
Уна прошлась по всем позам, и Диана вполне сносно их запомнила. А потом попросилась в туалет, и Уна выругала себя за невнимательность. Это же дитя, дети не могут терпеть! Да и зачем терпеть — если хочешь? Тем более что девчонка со сна… Следующий раз заранее запустит ее в туалет, и только потом займутся с ней гимнастикой. Попробуй-ка воссоединиться с миром, если тебе хочется помочиться до самого что ни на есть конфуза.
Когда занимаешься практиками, ты должен не испытывать телесных страданий или каких-то телесных неудобств. Иначе все будет отвлекать и ничего дельного не выйдет! Кроме того, что выходить в этот момент из тебя точно не должно — здесь, и сейчас.
***
Диана сквозь сон услышала дыхание и легкий топот босых ног. Она приоткрыла глаза, и в полумраке на фоне окна, из которого в избу падали первые несмелые лучи солнца, увидела тонкую, гибкую фигуру, которая закручивалась и извивалась в немыслимых, невиданных Дианой позах.
Вначале Диана не поняла, кто это такой, даже немного испугалась, но человек повернул голову и девочка узнала фею! А фея была прекрасна. Она была одновременно похожа и на молоденькую девочку, и на взрослую женщину. Как у взрослой, у нее были груди с большими коричневыми сосками, а еще — на спине обнаружился какой-то цветной рисунок. Какие-то узоры, сплетенные из цветных линий. Такое у девочек не бывает, только у тетенек.
А на девочку она была похожа потому, что… худенькая и стройная. А еще — на ее теле совсем не было волос, как у маленькой девочки. Диана видела Злую Маму голой, и не раз, так у той были волосы на теле. А у феи — нет. Наверное потому, что это фея! Фея же не может быть волосатой! Так не бывает!
Фея была невероятно красива! Как модель из телевизора! Как самая красивая из спортсменок! Длинные ноги! Тонкая талия! Упругие груди! Диана хотела бы так выглядеть, когда станет тетенькой. Тогда ее точно бы полюбили все мужчины. Злую маму не любят, она сама не раз об этом говорила, только в постель с ней запрыгнуть хотят, а вот Диану бы любили. И не обижали. Разве можно обидеть такую красавицу? С такой, как у феи фигурой и таким красивым лицом?
— Ну что, проснулась! — обернулась фея, и Диане стало не по себе. Нехорошо подглядывать! Злая мама как-то поймала ее за подглядыванием, и потом долго ругала и била. Называла извращенкой (Диана не знает, что это такое, но наверное плохое слово), говорила, что девчонка испортила ей жизнь. И потому маму никто не любит. Вот Диана и запомнила про маму. А так-то она ничего особого не разглядела — дядя Гена лежал с мамой в постели, и похоже что душил маму, и она сильно стонала от боли (Диана ее даже пожалела — больно, наверное!). Но до конца не придушил. Выжила мама.
А потом фея позвала Диану к себе, и девочка пошла. Ей было стыдно идти в одних трусиках и маечке, но фея еще и поругала, что она их не сняла. Сказала, что заниматься надо голенькой. Странная она, эта фея. Но хорошая.
И было забавно — Диана принимала позы, и это было довольно-таки весело. Вначале она даже упала на пол, но совсем не больно — даже смешно. А после уже не падала — Диана вообще-то ловкая! Просто немного неуклюжая. Вот!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 4
Следующие два с половиной дня прошли как в тумане. Уна даже слегка приустала. С утра они с Дианой занимались гимнастикой (теперь девочка совсем перестала стесняться, доверяя своей… неизвестно, кем она считала Уну), потом завтракали, и снова наваливались на учебу с перерывом на обед и ужин. И так до тех пор, пока Диана не падала, сморенная усталостью и перегрузкой знаниями.
Надо отдать должное девочке, ученицей она оказалась в высшей степени прилежной, трудолюбивой и выносливой. В ее хрупком на вид худеньком тельце как оказалось, таился громаднейший запас выносливости, позволявший ей терпеть такие нагрузки, от которых и взрослый человек давно бы свалился и не просыпался не меньше недели. Вероятно, ее предыдущая жизнь научила терпеть лишения, потому нынешние «страдания» были для нее совсем даже нипочем. Тем более что Диана с явным удовольствием воспринимала знания, которые запихивала в нее Уна. За два дня они умудрились с ней изучить всеобщий язык, да не просто изучить, а еще и научить Диану грамоте! Теперь она могла писать и читать — если бы было чего читать.
Уна сохранила пару трактатов по лекарственным травам в походном варианте — маленькие книжки, которые могут влезть в небольшой заплечный мешок, но больше книг у нее не было. Обычные книги очень велики по размеру, а эти две она взяла с собой просто как память о счастливой жизни, которую она вела во дворце. Книги были размером чуть больше ладони и написаны мелким почерком писца, так что много места не занимали и весили всего ничего. Купить другие книги Уна не могла. По нескольким причинам: во-первых потому, что в селе книги и даром никому не нужны, и уж тем более за деньги — лесорубы не какие-то там книгочеи, они делом занимаются — рубят элитный лес и продают его в город. Так что книг в селе не найдешь.
Во-вторых, потому, что хорошие… да любые книги стоят таких денег, что на каждую Уна должна работать полгода, а то и год! Это тебе не во дворце — пошел к книжной лавке, выбрал книгу, достал из кошеля золотой или два, и оплатил, не думая о том, что будешь есть завтра или через неделю. Книги — это для богатых и знатных, для нищеты вроде Уны… да собственно ничего для нищеты вроде Уны. Знания, а значит и книги принадлежат знати.
Честно сказать, раньше Уна даже и не представляла, насколько велико расслоение общества, и насколько бедны самые его что ни на есть низы. Как можно прожить на один золотой в год семьей из десяти человек?! А ведь можно. Не очень сытно, не очень радостно, но можно. А она, Уна, золотой и за деньги-то не считала. Так… купить пару новых кружевных трусиков и ночную рубашку с вышивкой. Да и то — скорее всего не хватит. Вернее, хватит, но не на самые лучшие. А она привыкла к белью высшего разряда.
У нее сохранились трусики из того, счастливого времени. Одни, единственные. Шелковые, прозрачные, с вышивкой, которая меняет свой цвет в зависимости от настроения и самочувствия хозяйки. Уна иногда доставала их из сундучка, разглядывала, грустно улыбаясь прикладывала к щеке, вдыхая тонкий аромат магией впечатанных в эти трусики южных пряных духов, и укладывала назад, на их теперешнее место. Эти трусики стоили годового дохода крестьянской семьи, и только взяв их в руки понимаешь, насколько счастливо и богато некогда она жила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
То же самое — ночная рубашка и старое, кое-где заштопанное платье, в котором она бежала из охваченного бунтом города. Уже когда Уна была за пределами своих покоев, таща за плечами набитый самым необходимым вещевой мешок, ее настиг один из гвардейцев, участвующих в бунте. Она знала его, это был Хелег, который вечно сально разглядывал ее зад, когда Уна проходила мимо, и облизывал губы, как собака на жирный, мясистый мосол. Когда все началось, и гвардейцы бросились на штурм королевский покоев, сминая заслон из тонкой цепочки преданных королю телохранителей, Хелег бросился не на короля, а побежал разыскивать Уну, и настиг ее как раз в самый интересный момент, как стрела утку на взлете. На свою беду. Он только лишь успел протянуть к ней руки, как ее небольшая, но очень твердая рука врезалась ему в нос так, что тот хрустнул и лег набок. И тогда заливающийся кровью Хелег взревел и выхватил кинжал.
