Животный мир Индии очень многообразен, и индийцы научились жить с ним в гармонии и симбиозе. А может, они всегда это умели. Но человечество растет, развивается, придумывая и изобретая для своего удобства всё новые и новые материалы, что даже здесь силы природы перестают справляться с экологическими проблемами. По слухам, иностранные танкеры, заплатив «бакшиш», промываются около гоанских берегов. Но течение и прочие силы природы ухитряются и с этим справиться. По крайней мере, я не видел разливов нефти в южной части штата, но на севере в сентябре что-то подобное встречалось.
Манго
Если вы послушаете, как гоанцы произносят название этого фрукта, вы можете подумать, что речь идет о любимой девушке или дочери. Такая нежность сквозит в этом слове. Буква «Н» слегка мягкая, а «А» – полу «А», полу «Э». Сезон начинается в первых числах мая – тогда, выходя из дома, ты спотыкаешься о нападавшие за ночь спелые плоды – и длится более месяца. За это время идет необычная для индийцев в целом, и для гоанцев в особенности, активность. На рынках возникают стихийные аукционы. То, что доходит до продажи «в еду», собирается в зеленом виде и складывается на дозревание в солому или сено. Или заворачивается в материю и прокладывается тем же сеном, хранится в ящиках от недели до…, пока не становится мягким и сладким. Тогда несется все на тот же маркет и продается весьма недёшево по сравнению с прочими фруктами. В начале мая хорошие сорта стоят около ста рупий за три штуки, это порядка двух с половиной долларов за килограмм, москвичам станет смешно, для людей, живущих тут, это не повседневная еда. Потом, во второй половине мая, цены становятся все ниже, манго все больше, устраиваются праздники по поводу сбора урожая, в общем, наступает «Манговый спас». В ресторанчиках появляются блюда, сдобренные манго, будь то рыба или курица, или другие, как всегда острые, деликатесы. Чего не смогли продать или съесть, идет в переработку: на мармелады, конфеты, соусы, соки. Все это производится из того, что невозможно съесть в натуральном состоянии, а именно, из некондиции. Всего несколько сортов выдерживают длительную перевозку по морю. Поэтому европейцы получают к своему столу только их или то, что везут самолетом, но тогда цена вырастает…. Зайдите в «Ашан» или другой популярный супермаркет, там иногда бывают настоящие манго, а не те огромные, кормовые красновато-зеленые, почти круглые уродцы, продаваемые на развалах такими похожими на индийцев азербайджанцами. Рыночные торговцы всех стран – объединяйтесь.
Местное утверждение гласит, что человек может получать все необходимые для жизни вещества, питаясь только манго и молоком. Маленький Кришна, да простит он меня, если я чего напутал, именно так и делал, и, как видите, вырос во вполне солидного Бога, имеющего в мире немало поклонников и последователей.
Если орехи кешью – это символ Гоа, кокос – достояние и источник благосостояния, то манго – это любовь и святыня. Деревья манго живут не одну сотню лет, достигают сорокаметровой высоты, а по площади, если считать в квадратных метрах, по земле могут занимать двенадцать-пятнадцать соток – представляете такой зонтик над дачным участком? На юге соседнего штата на манговом дереве хиппи устроили целое поселение. На стволе и ветках сделали навесы и деревянные домики, и живут там постоянно около пятнадцати человек. Есть, за что уважать такое дерево, кормящее с десяток поколений. Поэтому сбор манго – занятие довольно ответственное, сложное и трудоемкое. Сами гоанцы, хозяева деревьев, лезть на него не станут, они сдают его в аренду более бедным гоанцам, те, в свою очередь, нанимают гастарбайтеров из штатов Махараштра, Карнатака или других, которые лазают, собирают, упаковывают, пересчитывают вместе с работодателями плоды и расплачиваются с владельцами деревьев. Владелец обязательно присутствует рядом – для порядка, ну, и чтобы не прослыть бездельником, да и так – мало ли, что. А уж скольким попугаям, совам, кингфишерам и другим пернатым тварям, название которых могут вспомнить лишь профессиональные орнитологи, это уникальное дерево дало кров, обогрело в лютую январскую стужу, когда ночью температура воздуха опускается до плюс двенадцати градусов, и охладило в раскаленный май.
Таким образом, если подсчитать, сколько народу накормило дерево манго, ему, дереву, можно присваивать категории, награды, звания, вплоть до «Героя индостанского соцтруда», потому что индийский метод хозяйствования с их государственным регулированием цен больше напоминает лучшие советские годы брежневской «сытой» эпохи с элементами полной рыночно-колхозной вакханалии.
* * *
Учебный год в гоанских школах для европейцев заканчивается в конце апреля с окончанием туристического сезона. Родители разъезжаются кто куда: кто в Непал или северную Индию, кто по своим европейским да израильским углам, австралийцы – на своё полушарие, зимовать. Дети прощаются друг с другом на пять долгих месяцев, чтобы забыть английский, для кого он не родной, а в октябре, встретившись вновь, лихорадочно вспоминать его, смешивая английские, итальянские, русские слова, дополняя их хинди и непальскими, хвастаясь новыми игрушками и делясь впечатлениями.
Редкие семьи остаются здесь на мансун или, как говорят в России, муссон. Он начинается в июне, а в мае в Гоа нормальный хозяин собаку из дома не выпустит, а добрый посадит в холодильник. Термометр клинит в районе цифры сорок пять, море неспокойно, влажность – сто процентов. Перемещаться по улице реально только на байке, обдуваемом ветерком, или машине с кондиционером. В португальских домах можно выживать, их конструкция рассчитана на длительный нагрев солнцем, они длинные и высокие, без потолков, воздух в них циркулирует, создавая сквозняки. Современные же, бетонные, каких большинство, может спасти только кондиционер.
Семья Майки, одноклассника Ильи, сына Игоря Ганди и Валентины, обычно мансунила тут. Его папа Патрик, известный не только в Гоа, а и во всем мире мастер по изготовлению чаломов, глиняных трубочек и прочих курительных девайсов, очень любил это время в Индии и с удовольствием бы никуда не ехал. Но мама, израильтянка Аяла, на восьмом месяце беременности решила поехать рожать на историческую родину. Для чего это надо было делать, она объяснить не могла – индийская медицина вполне отвечает требованиям живущих здесь иностранцев, но, в основном, все рожают у австрийской акушерки в бассейне, отчего дети, рожденные в Гоа, получаются ну очень крепкими и здоровыми. Патрик, будучи весьма неглупым ирландцем, конечно, попытался поспорить, но, быстро поняв, что с беременной еврейской женщиной это бесполезно, согласился и решил: пусть себе валит в свою Бершеву, а он поедет на «айленд» и будет пару месяцев пить там «Гиннес», толстеть и ждать, когда она, наконец, родит. Потом полетит на израильщину радоваться рождению дочери, «тереть» с родственниками жены, «факинг хасидами», о её воспитании, о неправильности его, Патрика, жизни и профессии, жрать их кошерную говядину с ужасной местной водкой из кактуса опунция, которую они почему-то называют «Текилой». Ну а уж в конце сентября… будьте любезны, Гоа – форэвер…
Отец Майки въехал во двор Ганди на своем старом заслуженном «Энфильде» – гордости индийского мотоциклостроения. По окончании учебного года родители, еще остающиеся здесь, завели добрую традицию – свозить детей в чей-либо дом по очереди, но так как дом, в котором жил Илья, находящийся в Сиолиме, был самым большим из всех, а участок с садом составлял полгектара, чаще всего дети гостили именно здесь. Тут можно было полазить по деревьям, налить воду в резервуар для полива, сделав из него неплохой бассейн. А главное – русские родители не возражали против пребывания у них редеющей день ото дня интернациональной компании малолетних оторв.
Он запарковал свой байк рядом с хозяйским. Народ тусовался где-то за домом, откуда раздавались голоса и слышались хлопки от выстрелов из духового пистолета. Игорь, недавно слетавший в Москву по визовым делам, сумел привезти оттуда настоящий американский спортивный «Кросман». Пистолет был однозарядный, сжатый воздух накачивался рычагом по желанию стрелка, из-за чего можно было регулировать мощность выстрела вплоть до того, что крысе отрывало голову, если зарядить специальной кисточкой. Куплен он был и из спортивного интереса тоже, но больше предназначался для борьбы с соседскими котами, вечно забирающимися на кухню, и обезьянами, совершающими набеги на сад. А Игорь, как истинно русский по рождению человек, сняв этот дом, первым делом устроил на участке огород. Друзья привезли из Раши семена огурцов, томатов, сладкого перца, он сам еще осенью захватил арбузные и дынные. Земля здесь такая, что через полтора месяца после высадки семян в грунт появились первые завязи, правда, пока огурцов, томаты были еще совсем небольшими, дыни и арбузы цвели, но по ночам какая-то гадина обжирала листья и только что распустившиеся цветы, поэтому надежд на большой урожай не было. А вот огурцы «перли», как сумасшедшие, ведь хозяин удобрял их всем подряд от разведенной в пять раз собственной мочи, как научил гровер Вася Самрастит, до сыворотки от творога. Это пронюхали подлые манки и часто заглядывали в садик – не поспели ли еще.
