круг знакомых поэта, напечатанное им в брошюре «За струнной изгородью лиры» (1909) вслед за посвящённым Игорю-Северянину стихотворением Фофанова «Стрекоза»:
«— “Овому убо даде пять талант, овому же два, овому же един”, — говорит евангельская притча, аллегорически рисуя идею разумного, производительного пользования дарованиями, влагаемыми Творцом мира в нас.
И по этой теории Игорь-Северянин также должен дать прирост на свой лирический талант.
Хорошее начало в области поэзии он уже показал: его стихотворения дышат лучшими чувствами и светятся полной красотой мысли, образов, картин природы, явлений на фоне глубокой мечты.
Его лира, освежая от сентиментализма школы прошлых времён и не отражая в себе непонятного мрака стиля “nouveau”, является самостоятельной, оригинальной.
Будет время, когда поймут и оценят его и печать, и просвещённое русское общество. Ведь всё большое не сразу даётся разумению толпы.
И пророческий глагол большого нашего поэта К. М. Фофанова сбудется:
“Гряди и властвуй речью вольно, Греми, преемник Елисей!” —
Как сказал он ему устами пророка Илии.
Гатчино. Весна 1908 г.».
В июле 1909 года выходит брошюра 26-я. «Интуитивные краски: Немного стихов» (СПб.: Типография И. Флейтмана, 1909. 16 с.), которой суждено было сыграть исключительную роль в судьбе поэта благодаря отзыву на неё Льва Толстого.
Глава третья
«МОЯ ДВУСМЫСЛЕННАЯ СЛАВА
И НЕДВУСМЫСЛЕННЫЙ ТАЛАНТ»
«Модные стихи о пробке...»
Начало «двусмысленной славе» Игоря Северянина положил Лев Толстой. Поэт не случайно послал свои стихи на отзыв Льву Толстому, которого считал державным «властелином литературы». Одно из своих ранних стихотворений под названием «Океану — капля (Посвящается Льву Толстому)» (1907) из 17-й брошюры «Зарницы мысли» Северянин посвятил этому писателю. Из содержания ясно, что он видел в Толстом великого человека и философа.
Сын мира — он, и мира он — отец. Гигантское светило правды славной. Литературы властелин державный. Добра — скрижалей разума — певец. Он мыслью, как бичом, вселенную рассёк. Мир съёжился, принижен, в изумленьи. Бичуя мир, он шлёт ему прощенье. Он — человек, как лев. Он — лев, как человек.
Случилось так, что именно Лев Толстой первым выявил, а современники выставили напоказ тот диссонанс, который несла поэзия Северянина. Это случилось в самом начале 1910 года. В биографии Льва Толстого известен эпизод чтения ему книги Игоря Северянина 12 января 1910 года. Этот эпизод очень кратко и неполно изложен по книге Ивана Наживина «Из жизни Л. Н. Толстого» (1911) лишь в труде Николая Гусева «Летопись жизни и творчества Льва Николаевича Толстого (1891—1910)» (1960).
Николай Николаевич Гусев пишет о том, что Толстой слушал чтение сборника Игоря Северянина «Интуитивные краски», присланного автором. Он «много смеялся», особенно над стихотворением, начинающимся словами: «Вонзите штопор в упругость пробки, / И взоры женщин не будут робки». Но потом с грустью произнёс: «Чем занимаются!.. Это — литература!.. Кругом виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них — упругость пробки!» Комментария нет. Не указано даже название стихотворения и других стихов, развеселивших Толстого. Не указано, знал ли Северянин об оценке Толстого и её последствиях и т. д.
Этот эпизод не упомянут в труде домашнего врача и друга Толстого Душана Петровича Маковицкого «Яснополянские записки» и в других воспоминаниях о Толстом. Не встречается имя Игоря Северянина и в Полном собрании сочинений Л. Н.Толстого.
В биографии Игоря Северянина эпизод с Толстым отражался полнее, но в изложении самого Северянина в автобиографическом очерке «Образцовые основы», написанном им 14 лет спустя в Эстонии (1924), имел уже некие легендарные черты.
По словам поэта, Лев Николаевич разразился «потоком возмущения по поводу явно иронической “Хабанеры”, об этом мгновенно всех оповестили московские газетчики во главе с С. Яблоновским, после чего всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала меня сразу известным на всю страну!.. С тех пор каждая моя новая брошюра тщательно комментировалась критикой на все лады, и с лёгкой руки Толстого... <...> меня стали бранить все, кому не было лень». Позже, в стихотворении «Письмо Фёдору Сологубу» (1912) Северянин писал: «Своим безмозглым приговором меня ославил Лев Толстой».
Как выясняется, дело обстояло несколько иначе, чем излагал Игорь Северянин через 14 лет. До недавнего времени в литературе об Игоре Северянине событие, случившееся 12 января 1910 года и во многом определившее известность будущего короля поэтов, излагалось со ссылкой на петербургскую газету «Биржевые ведомости» (29 января 1910 года), где был напечатан очерк Ивана Наживина «В Ясной Поляне». Удалось установить, что на самом деле впервые очерк был напечатан в московской газете «Утро России» 27 января 1910 года и через два дня, 29 января, в этой же газете подробно откомментирован.
Газетный текст отличался от текста, впоследствии вошедшего в книгу Ивана Фёдоровича Наживина. Ему предшествовал анонс на первой странице: «Сегодня в номере читатели найдут интересный очерк известного писателя И. Наживина о последних новостях в Ясной Поляне. Автор только
