Не по-русски это, да и все равно будут считать, что для себя старается… Нет! И гостиницу в поселке он тоже не станет устраивать. Потому что не поедет никто в эту гостиницу, а кормить штат бездельников, с какой стати? Да и вообще не надо никакого предпринимательства!
Лучше просто взять и восстановить, например, это кладбище, чтобы как в Америке или где-нибудь в Германии было! И начать восстановление надо прямо сейчас, своими руками расчистив затянутые в сумерки земли надгробья…
Чтобы проверить замысел, Анатолий Дмитриевич счистил дерн с надгробья, на котором сидел…
И обрадовался, когда обнаружил высеченные буквы…
Даже сердце ойкнуло.
С трудом, на ощупь, разбирал Анатолий Дмитриевич буквы, а когда сложил их, не сразу понял, что это.
«ГИРЬКИН АД» – было вырублено на камне…
4
Вот так и бывает…
Хорошее дело задумал, а тебе в ответ будто кипятком прямо в душу плеснули.
Долго Анатолий Дмитриевич, не шевелясь, сидел на корточках перед надгробьем, словно выдать себя неосторожным движением боялся.
Но ничего не менялось, не исчезало наваждение.
Более того, в лучах заходящего солнца высветились неровности на надгробье, и слова «ГИРЬКИН АД» сейчас совершенно отчетливо читались. И кровавой кирпичной красноты на холме тоже будто бы прибавилось в лучах заходящего солнца.
Даже жутковато стало…
Конечно, Гирькин такую жизнь прожил, что испугать, а тем белее смутить его трудно было.
В коммунизм он перестал верить, еще работая на здешнем лесозаводе, потом с годами, на больших должностях, и вера в человека в нем угасла, а уже в начале девяностых, когда за отступное пришлось свою фабрику чеченам отдать, и в капитализм Анатолий Дмитриевич перестал верить.
Слава богу, что хватило у него ума откупные деньги в недвижимость вложить, а то на голой-то пенсии и демократию во главе с Владимиром Владимировичем Путиным можно возненавидеть…
И никогда, ни комсомольцем, ни предпринимателем не верил Анатолий Дмитриевич ни в какую мистику.
С трудом поднялся он на затекшие ноги.
Еще минут пять-десять, и уйдет с земли пронзительный свет, быстро загустеют на поселковых улочках сумерки…
Не теряя времени, Анатолий Дмитриевич снова оглядел расчищенное надгробье.
«ГИРЬКИН АД» – темнели на камне буквы.
5
Впрочем, на этот раз Анатолий Дмитриевич рассмотрел в надписи и кое-что новое. В слове «ГИРЬКИН» буквы стояли плотно, а в слове «АД» они чуть-чуть отстояли друг от друга.
«Это же инициалы! – озаренно сообразил Анатолий Дмитриевич. – Ну, точно… Гирькин – фамилия, а АД – инициалы. «А» и «Д»… Кстати, мои… Анатолий Дмитриевич… Хотя и не «Д» это… Нет тут черточки! Это земля так затвердела. Ну да, вот он счистил ее, и видно, что «Л» это… Это Гирькин А. Л. Например, Андрей Львович или Антон Лаврентьевич какой-нибудь».
Открытие это сразу успокоило Анатолия Дмитриевича.
В самом деле, совпадение, конечно, не слабое, но, с другой стороны, Гирькины в поселке – это Анатолий Дмитриевич точно знал! – и до него в районе жили. Вполне возможно, кого-то из них и похоронили на кладбище у церкви.
Скрылось за рекою, за заречным лесом солнце.
И сразу сошел со старого кладбища красновато-кровавый оттенок, снова превратилось оно в обыкновенный, заросший травой пригорок.
И с надгробья тоже стекли таинственные знаки.
И даже досадно стало, что так просто объяснилась загадка. Правильное объяснение Анатолий Дмитриевич нашел, но как-то скучновато получилось, даже жалко стало.
Анатолий Дмитриевич выкурил еще одну сигарету и, не торопясь, зашагал по набережной к своему дому.
Стекала и с речной глади закатная позолота. Река возле берегов потемнела, темнота эта сгущалась в непроницаемую черноту у лесозавода, и только на фарватере вода как бы чуть-чуть приподнялась светлой полосой, сливаясь с бессолнечным воздухом.
И прямо к темной прибрежной воде подступали квадратики огородов, а между ними в густой траве догнивали старые лодки…
Когда Анатолий Дмитриевич уже подошел к своему дому, показалось, будто кто-то окликнул его. Он оглянулся, но никого не видно было в сгущающихся сумерках.
6
– Странный какой-то день… – сказал Анатолий Дмитриевич дома.
– А что? – спросила жена, выходя из кухни. – Случилось что? Чего долго-то так?
– Да ничего вроде не случилось… – сказал Анатолий Дмитриевич. – Я, когда из леса выходил, знаешь, кого встретил? Ежукову!
– Какую Ежукову?
– Ну, Беллу Ивановну… Не помнишь разве? Она меня олигархом обозвала, дура такая! Правильно говорят, здесь поселок такой, кто ни приедет, сразу его за большого начальника принимают… И он чего хочет, то и творит с народом, пока не заберут наверх…
– Погоди! – остановила его жена. – Ты лучше расскажи, чего тебе там привиделось? Какую ты Ежукову видел? Белла Ивановна померла еще пять лет назад!
– Как померла?! – проговорил Анатолий Дмитриевич. – Ты…
Он не договорил, потому что совершенно отчетливо вспомнил, что и в самом деле умерла ведь Белла Ивановна. Точно умерла! Тогда еще говорили, что расстроилась она, когда Гирькин отказался на собрание местной партячейки прийти!
Глупости, конечно… С чего умирать из-за этого?
– Это она и устроила! – сказал Гирькин. – Вот ведь до чего вредная баба…
– Померещилось… – сказала жена. – Там место такое шальное, что часто мерещится всякое… Пошли ужинать! Остынет все…
7
Ужинали молча.
– Налей чаю! – попросил Гирькин. – Чего-то совсем сегодня голова тяжелая… И спал плохо.
И он замолчал, глядя на белых козочек, что прыгали на фарфоровом лугу на чашке.
– По телевизору говорили, что погода меняется, – сказала жена. – Вот и гуляет давление.
– А под утро какие-то кошмары снились… Алешку нашего видел. Он мне истории рассказывал, которые от ребят в оздоровительном лагере услышал… Страшные такие рассказы… Там, понимаешь, мать похоронили, а на следующий день дети стали исчезать из семьи. И вот только один отец и остался в доме. Так он даже раздеваться не стал, чтобы не уснуть. А когда полночь наступила, смотрит, выходит из печи мать, а за нею гроб черный выползает. Ну, отец схватил топор и изрубил гроб. И так, понимаешь, устал, что тут же и свалился без чувств, а когда проснулся, видит: вокруг-то дети лежат порубленные…
– Ужас какой! – сказала жена. – Тут и не только Ежукова привидится…
– Да… – сказал Гирькин. – А Алешка наш не звонил?
– Его мать на дачу повезла… Как приедут, обещала позвонить…
Они не успела договорить, когда резко зазвонил телефон.
– Да? – снимая трубку, сказала жена. – Это ты, Настя? Что?! Что с Алешей, Настя?! Разбился? Насмерть?!
Анатолий Дмитриевич смотрел, как, уронив телефонную трубку, медленно оседает на пол жена, но двинуться не было сил, каменная тяжесть сдавила его, и ему казалось, что откуда-то из темноты могильного надгробья, на котором высечены были буквы «ГИРЬКИН А.Л.», и смотрит он…
И все различал он сейчас…
И опрокинувшуюся фарфоровую чашку, на которой, как будто по небу, беззаботно прыгали белые козочки, и чай, что расползался коричневым пятном по столу, тяжело впитываясь в холщовую скатерть, и храм, который чуть приподнялся вверх, чтобы рухнуть наземь, пропадая во вздыбившейся земле и кирпичной пыли, тоже видел он…
И все длилось и длилось это мгновение.
Господь говорит тихо, но слышно всем
– Господь говорит тихо, но слышно всем, кто Его слушает…
Эти слова, похожие на цитату из сборника святоотеческих поучений, я услышал от своего соседа, отставного полковника в паломническом автобусе.
И сказаны они были по поводу сетований сидевшей впереди женщины, что в этом году в поездках по святым местам не пробирает ее чего-то. В феврале была в храме Гроба Господня на Святой земле, и то ничего не почувствовала! Все, видно, туристы затоптали там, захватали своими глазами…
