Но шеф ЦРУ, владеющий информацией в полном объеме, понимал, что мощная таинственная организация, которая лишь прикрывается надоевшими всему свету тремя буквами, пожертвовала новоорлеанским филиалом, как ящерица хвостом. А за двумя десятками разоблаченных коррупционеров, состоявших на содержании у Советов, вырисовывалась во мраке настоящая пятая колонна.
В отчете для президента директор ЦРУ пророчески писал: «У нас нет иной возможности, кроме как задушить СССР в дружеских объятиях…»
Последний генсек в ближнем окружении поставил вопрос: нужна ли в условиях разрядки спецслужба, которая может диктовать свою волю руководителям государства? К тому времени Управление обладало недвижимостью и авуарами, какими в совокупности обладала примерно вся Скандинавия.
И потому Управление, в свою очередь, поставило перед собой вопрос о необходимости генсека.
На коллегии был принят второй в истории конторы меморандум «О приоритетах». Коллегия констатировала, что процесс разрушения государства и его экономического поглощения основным стратегическим противником может приобрести необратимый характер, что впервые за сорок лет цели и задачи Управления перестали отвечать целям и задачам руководства страны. Поэтому было решено во избежание потерь свернуть деятельность за рубежом, законсервировать структуры, а половину сотрудников отозвать. Информацию о деятельности Управления в западных странах и на территории бывшего социалистического лагеря фальсифицировать, чтобы в случае ее передачи «новым друзьям» она не нанесла ущерба государству. Было решено также, исполняя долг и присягу, не выступать против номинального хозяина Управления, но и не поддерживать его.
Генсек постепенно разогнал старое Политбюро, постоянно напоминавшее о трудном и почти скандальном голосовании на пост лидера партии. Он укрепил свои позиции, окружив себя преданными людьми. Потом преданными. Он успел понравиться британской премьерше и германскому канцлеру. Наконец, он договорился о встрече с Рейганом и с только что избранным новым президентом — Бушем. Перед поездкой в США генсек вызвал к себе начальника Управления — сопоставить выводы ведомства с тем, что успел нарыть нового на двух президентов США институт, руководимый непотопляемым академиком Арбатовым.
Полистав толстую пачку компьютерных распечаток, пестрящих цифрами и трудными англосаксонскими фамилиями, генсек брезгливо потер пальцы и буркнул:
— У меня нет времени читать такие справки.
Мне нужно короткое ризюмэ. Давайте еще поработайте, развейте там, с товарищами, обозначьте…
Завтра жду вас, генерал, в это же время.
Начальник Управления посмотрел на часы и хладнокровно заметил:
— Завтра не смогу. Завтра ко мне должен подъехать генерал Медведев из КГБ, из Девятого управления. Обсудим аспекты безопасности вашего визита. Кстати, если вам интересно, товарищ Генеральный секретарь… На седьмое декабря, по нашим источникам, готовится покушение на вас, Рейгана и Буша. Наши структуры в Америке вышли на организаторов и исполнителей покушения. И готовы их нейтрализовать. Как прикажете действовать? Передать информацию американским коллегам или обойтись своими силами?
«Начальник СССР» долго молчал. Потом спросил тихо:
— А вы могли бы своими силами? В чужой стране?
— Страна-то не совсем чужая, — усмехнулся генерал.
— И все же пусть американцы. Сами. А вот почему КГБ до сих пор не доложило об этом? Манкирует?
— У Комитета другие возможности, товарищ Генеральный секретарь.
Покушение на президентов было сорвано. Больше генсек не заикался о ненужности Управления.
9
«В последнее время, несмотря на многочисленные шумные скандалы и более чем 200 (!) уголовных дел, махинации с фальшивыми кредитными авизо — один из супервыгодных видов мошенничества.
Только в Москве сотрудниками регионального управления по организованной преступности выявлены три группы банковских аферистов, облегчивших казну на несколько миллиардов…
Сегодня расследование продолжается, но наказать „фигурантов“ или вернуть деньги, как водится, вряд ли удастся. Украденные миллиарды превращены в товар, а товар увезен».
В. Белых. «„Чеченский след“ украденных миллиардов». «Известия», 1993, 29 апреля.
— Какие планы на выходные, Николай Андреевич? — подошел вечером к Толмачеву вундеркинд Олейников.
— Как всегда — стирка, уборка, здоровый сон.
— Стирка? — изумился Гога. — Шутите…
— Хорошо тебе за родительской спиной, — улыбнулся Толмачев. — Презренные бытовые заботы не омрачают, прямо скажем, сияющие горизонты. Молодая у тебя небось мама-то? Ну вот… Значит, тебе, паренек, еще дол го не придется задумываться, откуда, черт возьми, берутся чистые рубашки. Потом жена подхватит трудовую эстафету. А мне надо ухаживать за собой самому.
— Жаль, жаль… Хотел на шашлыки пригласить.
Тут по Киевской дороге есть одно местечко!
— Какие шашлыки, Гога! Зубов нет.
— Старая дача, в лесу. Вообще за городом сейчас хорошо, все зеленеет.
— Ага, травка зеленеет, солнышко блестит…
По-моему, Плещеев.
— И телки будут. Вы как насчет телок, Николай Андреевич? Еще интересуют?
— Ну, Гога, ты хам! Мне же не девяносто.
— Вот и покажем им… Сплав молодости и опыта! Красоты и силы.
— Покажем. — Толмачев хлопнул Гогу по хрупкому птичьему плечу. — Обязательно покажем. Но в другой раз. Так что кланяйся телкам и сам их приласкай — за мое здоровье.
В полупустом вагоне метро он иногда вспоминал Гогу в роли сирены и улыбался, склонившись над книжкой.
— Извиняюсь, чего там смешного пишут? — спросил сосед, небритый мужик с полупустым рюкзаком на коленях, распластанным, как жаба.
— Да так… Одному любопытному голову дверью прищемили. А он песню запел.
— Не смешно, — сказал сосед через несколько минут. — Чего тут смешного? Мудак он и больше никто. Эх, жизнь!.. Ему, стало быть, голову в дверь засунули, а он — петь. Говорю же, мудак. Его, стало быть, вешать соберутся, а он за веревкой побежит.
Вот такой у нас нынче народ. А потом обижаются.
Энтузиасты, иху мать! Батраки. Сталина на них нету!
Тут подоспела станция «Царицыно», и мужик, впрягшись в лямки рюкзака, пошел вон. Должно быть, на серпуховскую электричку собрался. Батрак дачный…
Читать детектив Толмачеву расхотелось. До конца, до станции «Красногвардейская», он размышлял над тем, как неожиданно воспринял попутчик его незамысловатую иронию. Ну ладно, это они батраки, продолжал он думать, шагая через пустырь, полный бодрого собачьего бреха. И спросил себя, нащупывая прорезь дверного замка: а ты кто?
Неотвязный этот вопрос ворочался в голове, пока разогревал котлетку с макаронами, пока чай пил, поглядывая на ряды освещенных окон напротив. Теплый весенний ветер шевелил занавеску, далеко внизу у автобусной остановки бренькала гитара. Пирамида из батраков, додумал он наконец.
Нижние ишачат на верхних. Не важно, как называются составляющие пирамиды — рабочие, ученые, министры или банкиры. Все батраки. И психология батрацкая: день до вечера, на корочку хлеба заработаем. А на маслице украдем.
Не часто нападало на Толмачева желание поразмышлять на отвлеченные темы, не связанные напрямую с работой. Не часто. Но нападало. В таких случаях он шел куда-нибудь выпить-закусить, музыку слушал или девушек в гости приглашал. Как правило, это помогало, уводило с философской стези. Однако именно сегодня не мог Толмачев прибегнуть к апробированным средствам блокировки перевозбужденного сознания, потому что взял у Шаповалова до понедельника дискету с записью операции «Прима-банка» и хотел за выходные кое с чем разобраться. А с похмелья или после пылкого свидания работа на ум нейдет.
Закончив сиротский ужин, Толмачев провел в жизнь третий, самый радикальный вариант борьбы с посторонним шумовым фоном в голове: встал под душ и начал вертеть ручки в разные стороны, подвывая на температурных пиках, словно машина на затяжном подъеме.
Ровно в полночь в боеготовности номер один он уселся за кухонный стол и достал портативный компьютер, ноутбук. Такими замечательными машинками родное Управление, дай ему Бог здоровья, снабдило недавно всех офицеров-аналитиков. Чтобы и на природе, и в сортире они могли предаваться высоконаучным играм.
Конечно, значительно привлекательнее было бы поиграть на мощном «Макинтоше», который дожидался Толмачева в конторе. Да покопаться бы еще в банке данных Управления — у Толмачева теперь была третья степень допуска. Но полковник Кардапольцев запретил работу в конторе по выходным дням, для обоснования приказа рассказав старый анекдот о Форде. Тот увольнял, к чертовой матери, инженеров, будь они хоть семи пядей во лбу, если кто-нибудь из них оставался на службе после смены. Это и вас касается, дорогие друзья, резюмировал полковник. Не умеете справляться в отведенные на службу дни — гуляйте! Достаточно того, что по вечерам тут торчите, электричество расходуете.
