Джулия, взбив подушку, уселась в кровати и взяла с ночного столика расческу. Во время подключения к проектору у участников, естественно, не имелось возможности помыться, и по возвращении волосы всегда были ужасно грязными. Она стала расчесываться: долго, со вкусом, пока волоски не начали потрескивать от статического электричества. Голове сразу полегчало. Джулия отложила расческу и взяла зеркальце. Посмотрела на отражение, ловя уверенный взгляд. Высунула язык – он был бледным и сухим. Кожа сально блестела. Надо будет принять ванну, как только соберется с силами и встанет с постели.
До чего же хорошо снова быть собой!
Едва она доела завтрак, как пришел доктор Троубридж. Он осмотрел ее, велел встать и пройтись.
– Что-нибудь болит?
– Нет, только мышцы немного затекли.
– Как спина?
– Терпимо. Постараюсь первое время не таскать тяжести.
Он кивнул.
– Можете ходить на массаж, если хотите, и ближайшие день-два постарайтесь отдохнуть. Рекомендую легкие физические нагрузки и прогулки на свежем воздухе.
Джулии по-прежнему казалось, что руководство проекта немного перегибает палку, заставляя участников так часто проходить медосмотр, хотя по сравнению с начальным этапом все стало гораздо проще. Первый раз по возвращении Джулии пришлось терпеть анализы, обследования и тесты несколько дней.
В комнате была своя ванная, и когда Троубридж ушел, Джулия немедленно туда забралась. Ранки на затылке защипало от горячей воды. Она с наслаждением вымылась, высушила волосы и надела любимое платье. Выглянула в окно: дождя не было, дул сильный ветер. Сиделка сказала, три недели, значит, сейчас примерно середина августа…
– Мисс Стреттон, я вам больше не нужна? – заглянула сиделка в ванную.
– Вроде бы нет… Доктор Троубридж уже меня осмотрел.
– Записать вас на массаж?
– Пока не надо. Может, вечером… Кстати, который час?
– Четверть одиннадцатого.
Сиделка удалилась, а Джулия нашла наручные часы, завела их и встряхнула, проверяя, работают ли. Они всегда останавливались за время ее отсутствия. Вчера ее привезли, кажется, днем. Значит, сколько она проспала? Часов шестнадцать? Как бы то ни было, она вполне отдохнула.
Спустя некоторое время, когда Джулия сидела за туалетным столиком, к ней постучалась Мэрилин.
– Ну что, тебе лучше?
– Да, вполне.
– Вчера ты выглядела откровенно больной. Я первый раз тебя увидела сразу после морга.
– Я просто очень устала. Плюс препараты сыграли свое.
Джулия не раз видела, как вытаскивают других участников. Было бы глупо мечтать, что сама она в одурманенном состоянии никогда не попадется на глаза знакомым.
– Сегодня собрание, – добавила Мэрилин. – В одиннадцать. Тебе тоже стоит сходить.
– Да, конечно… Мэрилин, послушай, ты не знаешь, почему меня так рано вытащили? Сиделка сказала, прошло всего три недели.
– Разве доктор Элиот не сообщил?
– Я его не видела. Ко мне приходил Троубридж.
– Из-за Тома Бенедикта.
Джулия недоуменно нахмурилась. И вдруг вспомнила: она ведь не думала о Томе с тех самых пор, как…
– Что с ним?
– Умер. Прямо в проекторе. У него случился инсульт, мы слишком поздно заметили.
Джулия в ужасе распахнула глаза. После проектора она всегда путалась в воспоминаниях: какое-то время реальности наслаивались друг на друга, и сейчас из-за этого трагедию пришлось пережить второй раз. Она вспомнила, как Том лежал в лазарете и цеплялся за ее пальцы, а потом как забыла его: словно он выскользнул не только из ее рук, но и из памяти.
– Боже, Мэрилин… Я не знала…
– Нас будут опрашивать. Тебя, наверно, тоже.
– Ты не понимаешь, Мэрилин… Не понимаешь: я ведь была там. Была, когда он умер!
– В Уэссексе?
– Так странно… – Теперь она окончательно вспомнила. – Я держала его за руку, ему становилось все хуже. Врача рядом не было, вообще никого… И вдруг он пропал. Просто взял и исчез. И его никто не помнил!
Глаза защипало от слез. Джулия отвернулась, ища салфетки.
– Том ведь был тебе другом, да? – тихо уточнила Мэрилин.
– Он дружил с моим отцом. И именно Том предложил мне работу. Если бы не он, меня бы здесь не было. – Она высморкалась и запихала мятую салфетку в карман платья. – Теперь все ясно. Я не понимала, почему он исчез. А он, должно быть, в этот момент умер. И для проекта перестал существовать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В Уэссексе у Джулии не было возможности понять, что к чему, однако по возвращении она всякий раз удивлялась, как самые затаенные чувства получают свое отражение в обеих реальностях. Том Бенедикт всегда был ей близок. Одно из самых ранних воспоминаний детства – она, года в четыре, сидит у него на коленях и лопает мыльные пузыри. Том, который, несмотря на все увещевания родных, так и не женился, был очень дружен с отцом Джулии и частенько проводил отпуск с ним и его семьей. Со временем, когда Джулия выросла, завела друзей и уехала из дома, с Томом они стали видеться гораздо реже, но она по-прежнему ощущала его незримую опеку. Четыре года назад, когда Джулия тяжко переживала разрыв с Полом Мэйсоном, именно Том посоветовал ей сменить работу и обратиться в Уэссекский фонд, который финансировал новый эксперимент. Он был одним из попечителей фонда, и благодаря его протекции Джулию взяли на работу, не взглянув даже толком на ее резюме. Впрочем, дальнейшую карьеру она строила сама, работая упорно, до изнеможения. С Томом они по-прежнему общались, хоть и не так близко. Поэтому и в Уэссексе их пути неизбежно должны были сойтись.
Как и в реальном мире, уэссекский Том был мудрым, жизнерадостным и надежным другом. Ужасно, что ему пришлось умереть в проекторе, но сознанием он находился в любимом Уэссексе, а рядом в тот момент находилась Джулия.
Она поняла, что молчит уже слишком долго, а Мэрилин смущенно за ней наблюдает.
– Похороны прошли?
– Нет, завтра. Ты пойдешь?
– Конечно. Родственникам сообщили?
Мэрилин кивнула.
– Твои родители тоже, наверное, приедут.
Джулия снова задумалась, до чего все странно получается. Ее воспоминания о родителях перепутались с уэссекскими. Однажды в отпуске она позвонила отцу и, заболтавшись, спросила, как дела в кооперативе. Отец, владевший крупной молочной фермой под Херефордом, мягко говоря, ее не понял. Джулия неловко перевела все в шутку – объяснять было бы слишком долго. Родители до сих пор крайне смутно представляли, в чем заключается ее работа.
Было уже без пятнадцати одиннадцать.
– Ну, пора на собрание, – сказала Мэрилин. – Ты ведь, наверное, еще не сделала отчет?
– Нет, времени не хватило.
Они вышли в коридор, и Джулия сказала:
– Кстати, я нашла Дэвида Хакмана. Он работает в…
– Да, в региональной комиссии, – подхватила Мэрилин. – Дон Мандр уже сказал.
– Он тоже вернулся?
– Да. И хотел поговорить с тобой насчет Дэвида. Дон подозревает, что ты затеяла какую-то свою игру.
Джулия улыбнулась.
По дороге на собрание она заскочила в кабинет проверить скопившуюся за три недели почту. Писем оказалось штук пятнадцать, она быстро их перебрала. В основном там были счета из лондонской квартиры. Их Джулия оставила секретарю – та должна следить за подобными мелочами, пока участники лежат в проекторе.
Когда она выходила из кабинета, дверь напротив вдруг распахнулась.
– Привет, Джулия, – сказал мужчина, выходя в коридор. – Мне говорили, ты сюда заглянешь.
Это был Пол Мэйсон.
Джулия, совершенно не ожидая его здесь увидеть, застыла и невольно вжалась в стену. Ноги чуть сами не понесли ее к выходу – бежать куда угодно, лишь бы подальше. Зачем только ее вернули из будущего, лучше бы она осталась там навсегда!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глава одиннадцатая
– Ты не рада меня видеть? – спросил Пол.
Что бы Джулия ни делала с момента возвращения, о чем бы ни думала – в один миг при виде Пола все вылетело из головы, как реальные воспоминания стираются при подключении к проектору Ридпата. Она видела Пола, одного только Пола – а вместе с ним все, что он сотворил с ней в прошлом, когда растоптал ее гордость, уверенность, самоуважение. Вновь, как после мимолетной встречи в Лондоне, он захватил все ее мысли.
