он снова акцентировал внимание главнокомандующего на этой проблеме, тревожась по поводу неадекватного количества подводных лодок, и вручил Редеру проект меморандума, который официально подал 28 августа под заглавием «Соображения по поводу расширения подводного флота».
Главная задача, как там было изложено, состояла в том, чтобы «нанести военное поражение Великобритании», поскольку Дёниц считал, что в случае войны Англия окажется в числе врагов Германии. Учитывая, однако, недостаточное количество сил и средств вермахта, он считал войну в 1939 г. нежелательной, хотя в долгосрочной перспективе полагал ее неизбежной. Дёниц не думал, что это произойдет по вине Германии: «Если до 1914 г. противоположная сторона находила существование даже небольшого немецкого национального государства Бисмарка нетерпимым, вряд ли можно ожидать сейчас, что она станет терпеть существование Великой Германской империи. Поэтому, если мы вынуждены рассматривать вооруженное соперничество между Германией и Британией неизбежным, важно вести целеустремленную и надлежаще логичную политику в области наших морских вооружений. Но наши лидеры не смогли оценить реальное положение дел». И даже еще яснее: «Британия вступила в войну в 1939 г., потому что Великая Германия, растущая в силе и объединившаяся с Австрией, становится угрозой британским имперским и экономическим интересам… Уничтожение этой политической и экономической мощи Германии было военной целью Британии, целью, в достижении которой ее поддержали Соединенные Штаты с ревностью даже большей, чем сама Британия». И тут Дёниц показывает себя сторонником старой истории о столкновении экономических интересов; одержимый теорией отношений «друг — враг» и философией власти — оба элемента являлись базовыми принципами национал-социализма, — он совершенно игнорирует огромное стремление западных демократий к миру в межвоенный период. (После Великой депрессии 1929–1932 гг., выходом из которой стали государственные заказы, особенно в военной области, возникшая в результате гонка вооружений делала новую войну неизбежной. А «западные демократии» ее успешно приблизили своей политикой по отношению к Испании, по поводу аншлюса Австрии, наконец, в ходе мюнхенского сговора. — Ред.)
Был ли Дёниц действительно национал-социалистом? Вопрос о том, был ли он членом партии, неуместен: 30 января 1944 г. он получил золотой значок члена партии как почетный член НСДАП. Его нельзя назвать «закоренелым нацистом, который совершенно отождествлял себя с идеологией, целями и поведением нацистского руководства», поскольку он ничего не знал о преступных методах этих людей и, как он заявляет, не согласился бы с ними. Он больше принадлежит к «верующим с оговорками», которые были «скорее националистами, чем нацистами». Действительно, он был заблуждавшимся патриотом, который воспринимал внешне идеалистические теории и справедливые слова за чистую монету, не понимая, что это был фасад, за которым пряталась личная жажда власти. Тут уместно замечание, высказанное теоретиком нацизма Альфредом Розенбергом: «Трагедией было то, что он в самом деле верил в национал-социализм». Топорно сколоченная программа национал-социалистов во многих отношениях отвечала его собственным довольно расплывчатым политическим идеям. Кроме того, Гитлер обладал огромной притягательной силой — он был «великим искусителем», говоря словами Перси Эрнста Шрамма (официального немецкого историка). Чтобы сформировать свое собственное суждение, Дёницу часто приходилось отрываться от гипнотического влияния Гитлера — и даже в этих случаях его собственные выводы нередко приводили его на сторону Гитлера.
Назначение Дёница главнокомандующим флотом произошло не благодаря его «политической надежности» (как утверждают многие), а по причине его профессиональной подготовленности, его интеллекта и того факта, что первоначальный акцент на большие корабли сменился у Гитлера на антипатию к ним из-за отсутствия успехов в морских сражениях (успехи были, но они «компенсировались» тяжелыми потерями — например, в мае 1941 г. линкор «Бисмарк» потопил английский линейный крейсер «Худ», но затем сам был потоплен несколькими английскими линкорами и другими кораблями. — Ред.) и тут он возложил все свои надежды на субмарины. Когда Гитлер решил больше не делать ставку на тяжелые корабли (разговор даже шел о том, чтобы отправить их на переплавку), Редер, чьи отношения с Верховным главнокомандующим давно были натянутыми, воспользовался возможностью и ушел в отставку. Своим преемником он предложил либо гроссадмирала Карлса, либо Дёница, хотя отношения Редера с последним были прохладными, а «его несколько самоуверенная и не всегда тактичная натура не нравилась». Гитлер выбрал Дёница, и 30 января 1943 г. — ровно через десять лет после прихода национал-социалистов к власти — в должность вступил новый главнокомандующий кригсмарине.
Дёниц подошел к своей новой задаче с типичной для него преданностью долгу. Он давно ждал возможности оказать влияние в более широкой области, ибо как морской офицер он считал германскую стратегию слишком континентальной. Наилучшим ему представлялось получить рычаг влияния на Верховного главнокомандующего вермахтом — меморандумы оказались неэффективными. Очень важно было завоевать доверие Гитлера — единственная возможность повлиять на своенравного диктатора, который любой совет воспринимал с подозрением. Дёниц сделал традицией надолго оставаться в ставке Гитлера, чтобы добиваться важных решений и противодействовать влиянию со стороны. После холодного начала близкой совместной работы эти двое установили хорошие отношения. Как главнокомандующий ВМС, Дёниц скоро пришел к убеждению, что приказ сдать тяжелые корабли на металлолом неразумен, и, к удивлению Гитлера, попросил отменить его. Гитлер занял позицию спокойного, лишенного предвзятости, мыслящего начальника, принимая нового главу кригсмарине с величайшей любезностью, и в основном предоставлял ему свободу действий. Гитлер, главным образом, был занят событиями на континенте и вначале вообще рассматривал флот как средство для блокирования континента; море всегда было для него некой загадкой, и он слабо разбирался в проблемах морской войны. Фюрера лично интересовали прежде всего тяжелые корабли и технические новинки, и в этих вопросах он поражал своих слушателей своей необычайной памятью и знаниями. Дёниц пользовался некоторой степенью независимости, несравнимой с той, что имел любой другой военачальник вермахта. Гитлер продолжал доверять Дёницу даже после того, как с апреля 1943 г. подводная война практически прекратилась из-за новых средств обнаружения, применяемых союзниками, а также из-за превосходства союзников в воздухе. (Автор неточен. Подводная война велась с нарастающим ожесточением, но немецкие подлодки добивались значительно меньших, чем раньше, успехов при катастрофическом росте потерь. — Ред.) Позиция Дёница была достаточно прочной, чтобы он мог сдерживать влияние нацизма в рядах ВМС. Однако он делал это не только из моральных соображений; Дёниц был против любого внешнего вмешательства во внутренние дела вермахта в целом и ВМС в особенности. Его предшественники также всегда были яростными противниками какого бы то ни было влияния извне, откуда бы оно ни исходило.
Например, летом 1943 г. Борман попытался через рейхсминистра юстиции доктора Тирака отобрать у вермахта юрисдикцию над политическими преступлениями и передать ее в народные суды (Народной судебной палате. — Ред.). Дёниц немедленно вмешался лично — и успешно — при поддержке Гитлера. После заговора 20 июля
