И где там мои закомплексованные феи? Может, они поделятся какой-нибудь чудо-пыльцой, после которой в голове прояснится и я почувствую себя бодрячком? Потому что сейчас мне было откровенно плохо, прямо-таки отвратительно. Хоть и понимала, что валяться бревном не дело, но ничего не могла с собой поделать.
— Моя госпожа уже проснулась? — послышался совсем близко незнакомый приятный голос.
Стянув с головы подушку, я приоткрыла один глаз, а обнаружив возле дверей высокую худосочную девицу, хрипло спросила:
— Ты кто такая?
— Меня зовут Саранна. Я камеристка леди Фантальм… ваша камеристка.
— Ах да, Эдара о тебе рассказывала, — вяло отозвалась я, снова прикрывая глаза.
Уснуть бы, чтобы больше никогда не просыпаться. Ну или хотя бы до тех пор, пока мадам хирата не разберётся с душой своей затейницы миары.
— Утром заглядывал господин целитель, просил дать вам вот это, когда проснётесь. — С этими словами девушка подхватила со столика поднос и приблизилась ко мне.
— Что это? — спросила я, недоверчиво поглядывая на служанку.
В воспоминаниях возник образ седобородого улыбчивого старичка. Кажется, он был последний, кого я видела вчера, прежде чем провалилась в сон, и, кажется, он назвался королевским целителем, мэтром Фруктом. Нет, Фруктисом!
— Снадобье, которое поможет вам быстро восстановить силы.
Решив, что хуже уже точно не будет, я потянулась за бокалом и залпом вылила в себя всё его содержимое, после чего тяжело откинулась на подушки.
Я же говорю, бревно бревном.
— Где Эдара? Почему её вчера не было? Я весь вечер её искала.
Странно, но голос быстро окреп, из него исчезла болезненная хрипотца, комната перестала двигаться и двоиться, а лицо незнакомой девицы больше не казалось размытым.
И мэтр Фруктис у нас тоже душка!
Кажется, я произнесла это вслух, потому что Саранна, негромко кашлянув, поправила:
— Королевского целителя зовут мэтр Вруктилс.
Я так и сказала.
— Что же касается госпожи Реалис, вашей хираты, — уточнила служанка, поймав мой вопросительный взгляд, — её вчера… не пустили на праздник. Так же, как и вашего отца с матушкой.
— Что значит не пустили? — удивилась я.
— Распоряжение его величества. Но лучше они сами вам всё объяснят и расскажут. Они хотели бы с вами позавтракать. Что им передать?
— Что я жажду с ними пообщаться!
Я решительно откинула одеяло и так же решительно поднялась, продолжая в мыслях хвалить улыбчивого целителя. В голове окончательно прояснилось, а после банных процедур я и вовсе почувствовала себя заряженной до максимума батарейкой. Была полна сил, желания идти вперёд и непременно побеждать! Другими словами, вернуться в своё тело и в свой мир.
Пока Саранна колдовала над моими волосами, а феи ей в том помогали, я снова пропускала через себя события вчерашнего дня. Если отбросить эмоции, то в храме Темнейших всё прошло очень даже неплохо. Реши Редфрит оприходовать свою молодую жену не на алтаре, а в спальне, и богиня вполне могла остаться в стороне. А так не стерпела, вмешалась (красотка!) и популярно объяснила «мальчику», что фиг ему, а не ребёнок, пока не научится обращаться с супругой, как с человеком, а не с инкубатором для разведения наследников.
В общем, всё уже не плохо, а вполне терпимо. Эсфа выиграла для меня время. Надо будет сходить в храм, поблагодарить её за это.
— Перестаньте! Вы только мешаете! — Саранна раздражённо отмахнулась от светловолосой милахи в розовом платьице, протягивавшей ей заколку. Той самой, что вчера рассказала мне о планах змеючки Гиты.
Фея расстроенно шмыгнула носом, отлетела в сторону, а за ней последовали и остальные. Одна поспешила спрятаться за вазу, две другие переместились к окну и о чём-то чуть слышно зашептались, а темноволосая малышка принялась утешать ту, от которой отмахнулась моя камеристка.
— Зачем же так резко? — Я нахмурилась, вспоминая, что точно так же с феями вчера обращались Редфрит и Эдара. Да и на Лео придворные смотрели так, словно он был не милейшим лягушонком, а мерзким насекомым.
Саранна хмыкнула:
— Это же презренные. Как с ними ещё обращаться?
— Как с живыми, разумными существами. У которых есть чувства и которым наверняка не нравится, что их называют презренными.
Служанка недоумённо захлопала глазами, а потом пробормотала:
— Ах, ну да, вы же… — Тут же осеклась и, покосившись на притихших фей, торопливо закончила: — Давайте помогу вам одеться, моя госпожа. Ваши родители и ваша хирата уже во дворце, ждут вас.
Больше мы к теме фей не возвращались, но я сделала себе пометку в памяти: выяснить, почему люди так относятся к этим беззащитным созданиям. А пока что на повестке дня очередная битва с чародейкой Фантальмов. Да и с «родителями» тоже не помешает познакомиться. Может, через них получится выбить для себя каких-нибудь бонусов.
Чета Фантальм в компании ведьмы-блондинки коротали время на террасе, с которой открывался потрясающий вид на королевский парк. И снова я поймала себя на том, что восторгаюсь оригинальностью архитектурных решений и утончённым вкусом неизвестного архитектора. Сейчас, обласканный утренними лучами, парк напоминал мне тихую гавань. Умиротворение, тишь да благодать царили на его бесчисленных аллеях, концентрируясь в зелёном лабиринте, что находился в самом его сердце. Отсюда хитросплетение насыпных дорожек, обрамленных стриженым кустарником, отлично просматривалось.
Не терпится в этом лабиринте потеряться.
Эстетический кайф прервал громкий голос с визгливыми нотками, показавшийся мне смутно знакомым.
— Даниэла! Девочка моя! — Высокая тощая женщина со впалыми щеками, обильно намазанными румянами, отчего создавалось впечатление, что она всё утро тёрла их наждачкой, вскочила на ноги.
Над верхней губой маркизы темнела пикантная мушка, а изящная тонкая ручка активно теребила веер, хотя я бы не сказала, что было жарко. Наоборот, погода стояла прохладная.
Её светлость было бросилась ко мне, распахнув материнские объятия, но её остановил генерал — представительный мужчина в тёмно-синем мундире, обтянувшем его не менее представительный живот.
— Аделина!
Имя своей жены он произнёс так, будто вместо этого хотел сказать: стоять!
Пышные тёмные бакенбарды, в которых проглядывала седина, суровый взгляд из-под нахмуренных бровей, мясистый нос и плотно сжатые губы с нависавшими над ними усами — вот таким предстал передо мной отец моей тёзки, невольно напомнив мне моего собственного.
Нет, у папы нет ни усов, ни бакенбард, но взгляд один в один. И брови он хмурит так же, и в удовольствии прикрикнуть на жену тоже никогда себе не откажет.
— Свободен, — отпустила слугу, расставлявшего на столе блюда, Эдара.
Когда от молоденького паренька в ливрее не осталось и следа, маркиза с тяжёлым вздохом завела:
— Рандульф, но это же наша девочка. Я просто хочу её обнять.
— Это не наша девочка, и тебе, Аделина, это прекрасно известно, — резко обрубил военный.
А семьи-то у нас с иномирской Данькой похожие.
Добавив суровости в и без того суровый взгляд, генерал приказал:
— Подите-ка сюда, юная леди!
Я не сдвинулась с места. Ну во-первых, потому что он мне не отец. Во-вторых — мной вчера весь день помыкали. Редфрит, Гита, Эдара. Вот честно, достало!
— Юная леди! — побагровел военный.
Я спокойно отразила его взгляд, ещё и руки на груди скрестила, всем своим видом показывая, что меня его авторитет не впечатляет.
— Так похожа на нашу Даниэлочку, так похожа, — завздыхала маркиза.
Трогательное знакомство с семьёй прервала Эдара. Она приблизилась ко мне и, ласково улыбнувшись, попросила:
— Позавтракай с нами, пожалуйста. Мы будем рады с тобой пообщаться. Особенно её светлость.
Я и сама собиралась с ними… пообщаться, хоть и сразу поняла, что с этим Рандульфом общий язык мы точно не найдём. Другое дело маркиза, она вроде бы милая. А что Эдара такая ласковая, так это немного настораживало.
