- Лайла, - произносит мое имя Нейт.
- Нейт.
Его глаза медленно проходятся по моему телу, как и всегда: высокомерно, лениво и похотливо. Это был тот самый взгляд, который заставил меня лечь в его постель и не думать о каких-либо последствиях. Но сейчас я просто испытываю дискомфорт от его внимания.
- Хорошо выглядишь, - говорит он, скользнув зубами по нижней губе.
Я киваю головой в сторону входной двери и покидаю комнату. Я жду, пока он последует за мной и закроет дверь. Он подходит ближе, и меня обволакивает запах его кожаной куртки с нотками дыма, но только сейчас это меня не успокаивает. Я хочу ощущать аромат цитруса и ладана. Я страстно желаю чего-то чистого и незапятнанного.
- Где ты была, Лайла?
- Я...
- Ты не отвечаешь на мои звонки. Я был терпелив, не хотел давить на тебя, - он отступает, и мы встречаемся взглядами. Я вижу гнев в глубине его глаз. - Ты же знаешь, я не давлю на тебя, детка.
Уперевшись ладонью в его грудь, я пытаюсь оттолкнуть его, чтобы между нами было больше пространства. С ним было что-то не так, и в моей голове вспыхнули тревожные звоночки, чтобы я была на чеку.
- Я говорила тебе. Мне нужно время.
- Время для чего?
- Время для чертовой скорби! Время, чтобы... смириться с этим, - шиплю я.
Его челюсть сжимается, и я вижу, как мышцы перекатываются и пульсируют под кожей.
- Ты никому не можешь рассказать об этом.
- Я знаю.
- Саммер сказала, ты ходишь в церковь.
- Саммер следует заниматься своими делами, - огрызаюсь я. - Как и тебе.
Он проводит рукой по волосам. Тусклый свет, проникая через окно, окрашивает его теплым свечением. Все в Нейте кричит о том, что он плохой парень, и впервые в жизни я не хочу этого.
- Поговори со мной, Лайла, - тихо говорит он. Когда он смотрит мне в глаза, на удивление выглядит серьезным. - Ты можешь поговорить со мной.
- Нет, не могу, Нейт, потому что тебе все равно. - Он молчит, и с моих губ срывается грустный смешок. - Я должна жить в этом доме каждый день, - указываю пальцем на дверь. - С людьми, которые любили ее. Она была, вероятно, лучшим другом, который когда-либо появлялся в моей жизни.
- У тебя нет друзей, Лайла.
Без раздумий я замахиваюсь и отвешиваю ему пощечину.
- Пошел ты, Нейт. - Его голова дергается в сторону.
Наступает тишина, и я медленно отступаю назад, так как не знаю, чего ожидать он него. Он поднимает лицо к потолку и закрывает глаза, сжимая и разжимая кулаки.
- Ты расстроена, так что я спущу тебе это с рук, - цедит он сквозь зубы
Я обхватываю себя руками.
- Ты вел себя как мудак, - бормочу я.
- Хорошо, извини. Я понял. Тебе плохо.
- Нет, мне не "плохо". Я чувствую, как моя жизнь покатилась по наклонной, а где был ты? - Боже, я ненавижу его. Он напоминает мне обо всем, что случилось, но в то же время он - мое единственное утешение, потому что он все знает. Только когда Нейт рядом, я не чувствую себя наедине с этим чудовищным секретом.
Он обхватывает мое лицо ладонями, и это прикосновение ощущается грубым. Чувство омерзения тяжестью оседает в животе.
- Я пытался, Лайла. Не вини меня, потому что ты сама оттолкнула меня. Я беспокоюсь о тебе, понимаешь? Я люблю тебя.
Мне потребовалась мгновение, чтобы осмыслить его слова, а затем я хмурюсь и медленно поднимаю на него взгляд.
- Ты... сейчас, Нейт? Ты говоришь это мне только сейчас? - я толкаю его в грудь и чувствую, как меня переполняет ярость.
На его губах появляется самодовольная улыбка, и я хочу врезать ему.
- Я чувствую, как ты ускользаешь, детка. Но ты моя. Ты должна знать это.
Безумие. Это безумие. Я не могу сделать этого. Я закрываю глаза и считаю до десяти, но уловка не срабатывает. Слезы скатываются по щекам, а в груди становится настолько болезненно тесно, что я просто жду, когда она раскроется и из меня выплеснется вся это накопившаяся грязь. Моя жизнь - это какая-то шутка. Я перестала узнавать себя и образ, к которому я стремилась. Я словно самозванка, движущаяся просто на автопилоте.
- Ты должен уйти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пальцы Нейта тянутся к моей щеке.
- Лайла...
- Уходи, Нейт! - Он останавливается и опускает руку, заботливое выражение лица переходит в чистый гнев.
Его челюсть сжимается, а на шее пульсирует жилка. Я делаю осторожный шаг назад, но он просто кивает и уходит. Я делаю глубокий вдох и прижимаюсь спиной к входной двери. Мне это не нужно. Открыв дверь, я поднимаюсь наверх и падаю на кровать. На меня наваливается усталость, как и всегда в такие дни, потому что не могу спать. Мои веки тяжелеют, и я на мгновение их закрываю.
Я в будке для исповеди. Я знаю это, так как чувствую характерный запахи лака для дерева и старой изъеденной молью материи, на которой пыль копилась годами. Медленно мои глаза привыкают к темноте, и я понимаю, что я не одна в этом крошечном пространстве. Я чувствую тепло тела. Тонкий запах цитруса и ладана просачивается и заполняет все вокруг. Ярко голубые глаза становятся видны в темноте, и они настолько прекрасны, что у меня перехватывает дыхание.
- Джудас.
Исповедальня довольно узкая, но он стоит, прижавшись спиной к дальней стене, оставляя пространство между нами. Я не двигаюсь, но расстояние между нами сокращается. Он смотрит на меня сверху вниз и ничего не говорит. Затем медленно протягивает руку, проводя костяшками пальцев по моей щеке.
- Такая прелестная, - шепчет он. - Погрязла в грехе, - его нежное прикосновение переходит в хватку на моем подбородке, и он с силой отводит мою голову в сторону, так что я ударяюсь о сетчатую перегородку. Я не вижу ничего, кроме тьмы, мое сердце ускоряется, потому что знает, сейчас - что-то грядет.
/И в этот момент раздается стук о перегородку, как будто запертое в клетку животное пытается выбраться наружу. Все, что я могу разглядеть, это рыжие волосы, длинные и спутанные, а затем она поднимает голову, и я вижу бледное, посиневшее лицо Изабель. Ее глаза абсолютно черны. А губы искривлены в усмешке.
- Ты, - шипит она.
Из моего горла вырывается крик, и я цепляюсь за Джудаса, но он отталкивает меня.
- Ты, - повторяет он.
Я просыпаюсь и резко сажусь на кровати, пытаясь втянуть в свои легкие больше воздуха. Моя кожа покрыта потом, а от прикосновения холодного воздуха я начинаю дрожать.
Поднявшись с кровати, я нахожу толстовку и натягиваю ее на себя. Мне не удается найти бутылку вина на кухне, так что я наливаю стакан воды из-под крана и иду к дивану в гостиной, включаю телевизор, там показывают какое-то ужасное вечернее шоу, которое никто не смотрит.
В это время, между ночью и утром, вы можете по-настоящему почувствовать, что вы - единственный человек в мире. Тишина, полное отсутствие жизни - это почти тревожит, и я всегда находила в этом мгновении некое умиротворение. Иззи всегда говорила, что это лучшее время - растянутое мгновение, когда один день еще не закончился, а следующий не успел начаться. Сколько раз мы покидали вечеринки, и вместо того, чтобы идти домой, мы шли наблюдать, как ночь сменяется первыми серыми тонами рассвета.
Но сейчас мне кажется, будто весь мир погружен в сон, пока я сижу здесь, бодрствую, испытывая муки совести. В моем одиночестве нет покоя, потому что оно ощущается, словно я всегда одна. Я заперта в своей собственной клетке, хотя для внешнего мира я выгляжу свободной. Я смотрю на свои руки, держащие бокал, и удивляюсь, как они не окрасились в красный, испачкавшись в крови.
Снова и снова в голове прокручиваются одни и те же мысли, пока я не осушаю два с половиной бокала вина, и только после этого мой беспокойный разум успокаивается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Взяв в руки телефон, я перелистываю контакты и набираю маме. Я знаю, что рано или поздно... Я не уверена. Она почти никогда не берет трубку в дневное время, поэтому не удивляюсь, когда попадаю на голосовую почту.
- Привет, это Лидия Томас. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я вам перезвоню.
