- Ты знаешь, - она протягивает руку, скользя ногтями по моей щетине.
Мы стоим на краю пропасти, потому что, как только позволим этому случиться, уже не сможем остановиться. Я слишком заинтересован, чтобы свернуть с этого пути.
- Тебе следует сказать мне остановиться, Делайла, - предупреждаю я. Последний шанс.
Ее рука двигается, и она нежно проводит большим пальцем по моей нижней губе.
- Нет, - шепчет она.
Мои глаза открываются, и я позволяю ей увидеть предупреждение в них, и человека, которым я являюсь на самом деле. Она не отступает, поэтому я запускаю руку в ее волосы и набрасываюсь на ее губы. Боже, она воплощала в себе все то, о чем я так долго фантазировал: она была сладкой, теплой и податливой. На мгновение она останавливается, а затем ее тело расслабляется в моей хватке. Я беру все, что могу от сладкой Делайлы. Ее тело изгибается и подчиняется моей воле, а губы раскрываются в отчаянном вздохе и невольно позволяют мне проникнуть глубже. На вкус она как ваниль, сахар и терпкость белого вина.
Я крепко держу ее за волосы, и мои зубы впиваются в ее нижнюю губу, пока я не ощущаю металлический привкус крови на своем языке. Это жестоко и необузданно, но я не собираюсь с ней делать ничего нежного - только разрушающее. И все это время ее руки были нежными, обхватывая мое лицо, ласково скользя по груди. Мы - как тьма и свет, жестокость против нежности, испорченность против идеала. Мы - шторм, и я хочу запрокинуть голову и насладиться раскатами грома, эротическим трепетом бессилия, превращая себя в нечто большее.
Когда я отстраняюсь, она задыхается, а ее губы выглядят распухшими и покрасневшими. Она выглядит шокированной и оскверненной, и от этой прекрасной картины мой член твердеет. Ее пальцы касаются губ, и когда она убирает их, кровь окрашивает кончики.
- Прости, - говорю я, хотя мне совершенно не жаль.
Она проводит пальцами по моим губам.
- Не извиняйся. - Я кусаю кончик ее пальца, и она опускает руку. Я близок к тому, чтобы завалить ее на барную стойку и задрать это чертово платье. Я просто хочу ее. Я не знаю почему, и я не знаю, как до этого дошло, но я теряю контроль. Но еще слишком рано. Я - человек, который всегда получает то, чего хочет, но я знаю, что этот ягненочек еще не готов быть съеденным большим злым волком.
- Тебе лучше уйти, Делайла, - решаюсь я, заставляя себя отойти от нее.
Ее глаза широко раскрываются, прежде чем я вижу, как в них вспыхивает боль.
Она кивает.
- Да, мне следует... Да.
Она проскальзывает мимо меня в коридор. И я впиваюсь пальцами в столешницу, пока не слышу звук захлопнувшейся двери, и только тогда я срываюсь и запускаю стакан с виски через всю комнату.
Глава 12
Делайла
Я такая глупая. О чем я только думала? Как я могла так заблуждаться?
Джудас не хочет меня. Или хочет? Он целовал меня так, словно хотел. Он целовал меня, будто желал забраться внутрь меня и остаться там навсегда. Словно он поглощал меня и наслаждался каждой секундой. Он вел себя как одержимый, и, боже, как же мне хотелось, чтобы демон внутри него вырвался на свободу и заполнил собой каждый дюйм моего тела.
Но сейчас я не знаю, что делать. Границы стерлись, и я в ужасе от того, что нуждаюсь в нем. Он - единственный человек, которого я не могу потерять, и хотя тяга, которую я чувствую к нему, гораздо глубже, чем простая дружба, я возьму то, что смогу получить. Мне страшно, что он, возможно, больше не захочет меня видеть. В конце концов, он - священник. Он принял обет. Я не хочу быть источником его мучений и нежеланным искушением.
И, конечно, это пронизывающее, нескончаемое, тошнотворное чувство в животе. Кажется, внутренняя шкала вины достигла максимума, и все потому, что я поцеловала парня. Мне следует думать о сотне других вещах, но не об одном - губах Джудаса. И моя вина заключается в том, что я не чувствую ее. С Джудасом легко: когда я рядом с ним, то забываю обо всем остальном. Но факт в том, что Иззи не целует парней и не совращает священников.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Эти мысли постоянно прокручиваются в моей голове. Бесконечный цикл самобичевания.
Я покидаю последнюю лекцию на сегодня и иду в библиотеку, чтобы взять книгу, которая нужна для моей исследовательской работы. Я дотягиваюсь до двери, открываю ее, но она захлопывается прямо передо мной. Повернув голову, я сталкиваюсь лицом к лицу с Нейтом.
Я нервно оглядываюсь по сторонам.
- Что ты здесь делаешь? - шиплю я.
Он хватает меня за запястье и тянет вниз по ступенькам.
- Ты снова игнорируешь мои звонки? - его глаза дико блестят, а движения пропитаны нервозностью.
- Я была занята, - осторожно отвечаю я.
Он качает головой, его ноздри раздуваются.
- Саммер сказала, что ты пропала на все воскресенье. И каждый вечер уходишь из дома, возвращаясь поздно.
Я вырываю свое запястье из его хватки.
- Пошел ты, Нейт. Теперь ты слушаешь Саммер?
В мгновение ока его рука оказывается на моем горле, и он толкает меня к стене. Грубые кирпичи царапают открытую кожу рук, и я толкаю его в грудь, ощущая бешеное биение собственного сердца, словно крылья колибри.
- Какая бы херня не происходила с тобой - уладь это.
- Думаю, нам больше не следует видеться, - быстро говорю я.
Он смеется.
- О, нет, Лайла. Ты моя. Мы расстанемся, когда я скажу, - он отпускает мое горло и отступает. - Я говорил тебе, что люблю тебя, и именно это и имел в виду. Ты разберешься со своим дерьмом, и все вернется на свои места, - он прижимает свои губы к моим, но я отворачиваю голову.
Ни говоря больше ни слова, он разворачивается и уходит. Замерев на месте, я просто стою, открывая и закрывая рот в полном шоке. Нейт сошел с ума. Я сползаю по стене вниз, чувствуя, что мой топ зацепился за неровную поверхность, оставляя затяжку на ткани, но мне все равно. Вся моя жизнь ощущается, как бомба замедленного действия, просто ожидающая взрыва. И когда это произойдет, я останусь ни с чем, потеряю даже себя.
Поднявшись на ноги, иду в библиотеку и нахожу нужную мне книгу, прежде чем покинуть кампус. Я еду на автобусе прямо до церкви и задерживаюсь у дверей, не испытывая сильного желания переступить порог, но очень нуждаясь в этом. Это все, что у меня осталось. Единственное место, где я могу спрятаться от своей гнилой души.
Я толкаю дверь, и раздается тяжелый скрип петель. Запах благовоний мгновенно успокаивает меня, и я выдыхаю, отпуская напряжение, которое сковало мои плечи каменной тяжестью.
Исповедальня, как и всегда, находится сбоку от основного зала, но сегодня она кажется более зловещей, чем обычно. Я иду прямо к ней стуча каблуками по неровному каменному полу. Как только оказываюсь внутри и задвигаю занавеску, я чувствую, что не могу дышать.
- Добро пожаловать, - доносится его голос, и я делаю вдох, не произнося ни слова, я перекрещиваюсь. Молчание затягивается.
- Простите меня, Отец, ибо я согрешила, - шепчу я. - С момента моей последней исповеди прошла неделя, - еще одна пауза. Затем я слышу его голос.
- Расскажи мне о своих грехах, - говорит Джудас, больше похожий на дьявола, нежели на священника, которого я знаю.
- Я... - я замолкаю, и мои щеки краснеют.
- Ты можешь рассказать мне все, что угодно, - снова завлекает он. Проблема в том, что теперь мой грех – это он, но я не знаю, могу ли исповедаться в этом.
- У меня были нечестивые мысли, - запинаюсь я, и он молчит. - Но эти мысли отвлекают от моего более тяжкого греха. Я знаю, это неправильно, но не могу понять, что мне делать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Какие нечестивые мысли тебя тяготят?
- Плотские мысли, - выдыхаю я.
- Тогда тебе следует признаться в них и очистить душу, - в его голосе присутствуют сладострастные нотки, и мне кажется, он даже не догадывается о них.
- Они о человеке, о котором мне не следует думать.
- Продолжай.
