Однако, подойдя к другой оконечности острова, Кук встретил гораздо более теплый прием. Аборигены, следуя новозеландскому обычаю, пришли приветствовать англичан и в знак особого уважения потереться с ними носами о носы.
Следуя далее своим курсом, Джеймс Кук открыл и нанес на карту множество островов, относящихся к архипелагу Туамоту, изобилующему коварными рифами. Он увидел также так называемые «Гибельные острова», где Роггевен потерял корабль, и дал им название островов Паллисера[62].
Прибыв на Таити 21 апреля, Кук ненадолго остановился в бухте Матаваи, а затем отправился к острову Хуахине, где восполнил припасы. Пройдя мимо некоторых островов, открытых Уоллисом, славный исследователь 20 июня открыл скалистую и гористую землю, названную им островом Дикарей, что вполне объяснялось нелицеприятным приемом, оказанным англичанам местными жителями (сейчас это остров Савидж)[63].
После общения с любезными и радушными таитянами моряки утратили бдительность, поэтому Кук, Спаррман и несколько офицеров высадились на остров. К счастью, их сопровождали хорошо вооруженные матросы. Как только англичане оказались на берегу, тотчас же из зарослей появились туземцы и безо всякой видимой причины обрушили на пришельцев град стрел, дротиков и камней. Спаррман был ранен в руку, а Кука едва не проткнули копьем…
Покинув эти негостеприимные края, «Резолюшн» взял курс на запад и посетил остров Прокаженных[64], остров Аврора[65], остров Пентекост[66], а также остров Малликолло[67], где англичане вступили в ожесточенную схватку с туземцами. В какой-то момент положение стало настолько угрожающим, что пришлось даже палить из пушек, и только грозный голос корабельной артиллерии образумил островитян. Этот гром небесный, загремевший по воле белых, заставил местных жителей угомониться, и Кук смог спокойно пополнить запасы топлива и пресной воды, что всегда было главной заботой знаменитого мореплавателя. Он покинул место стоянки 23 июля, назвал его Порт-Сандвич в честь одного из лордов Адмиралтейства[68].
Как только «Резолюшн» снялся с якоря, у членов команды появились признаки острого отравления: колики в животе, тошнота, головная боль, ломота в суставах. Кук и другие члены экспедиции не без оснований полагали, что причиной отравления стали огромные рыбины, выловленные в бухте, а затем приготовленные коком[69]. Одна из собак, а также попугай, отведавшие сего лакомства, подохли на следующий день. Принятые меры по прочистке желудков членов команды помогли, однако, спасти людей, так что для моряков все кончилось благополучно.
После Малликолло Кук открыл еще несколько небольших островов и 5 августа прибыл к острову Танна, где находится действующий вулкан[70]. Туземцы, являвшиеся явно поклонниками каннибализма, повели себя сначала крайне агрессивно, но, познакомившись с убойной силой огнестрельного оружия и услышав грохот пушек, были вынуждены смириться. Однако они ни за что не желали, чтобы пришельцы приближались к вулкану, а также к горячему источнику, открытому Форстером во время краткой, но небезопасной экскурсии по острову.
Как и на всех островах этого региона, на Танне в изобилии росли кокосовые пальмы, хлебные и мускатные деревья, смоковницы (фиговые деревья) и другие полезные растения, которые не были известны натуралистам Форстеру и Спаррману. Здесь также встречались батат и дикий ямс.
Покинув остров Танна 20 августа, Кук продолжил плавание около Новых Гебрид, открыл еще несколько островов, нашел Землю Святого Духа, виденную де Киросом, а затем обнаружил залив Сан-Фелипе-и-Сантьяго, нанесенный когда-то на карту знаменитым испанцем. Обойдя множество островов, Кук дал архипелагу название «Новые Гебриды».
Четвертого сентября Кук совершил еще одно чрезвычайно важное открытие: обнаружил Новую Каледонию, о существовании которой мореплаватели того времени даже не подозревали. «Резолюшн» пошел вдоль барьерного рифа[71], наличие которого столь характерно для большинства островов Тихого океана, осторожно проследовал мимо острых скал и, воспользовавшись внезапно открывшимся широким проходом, приблизился к берегу. На первый взгляд этот край островов, поросших сухой белесой травой, показался бедным, малоплодородным и очень унылым. Среди моря травы там и сям к небесам возносили свои кроны странные деревья с белыми стволами.
Вскоре, однако, одиночеству англичан, загрустивших было у пустынных берегов, был положен конец. Показались очень красивые пироги, ведомые опытными гребцами. Туземцы, привлеченные видом огромных кораблей, без устали выражали свое восхищение и проявляли неуемное любопытство. Некоторые даже бесстрашно поднялись на борт британского судна и на каждом шагу выказывали безграничное удивление при виде всяких диковинок. Они продемонстрировали, что отдают предпочтение металлическим предметам и ярким тканям, но остались равнодушны к бусам и зеркальцам. Туземцы выказали также явное отвращение к любой пище, которую им предлагали, кроме ямса. Вид же коз, овец, свиней, собак и кошек, совершенно им доселе незнакомых, привел туземцев в настоящий восторг. В языке островитян, непохожем на диалекты других океанийцев, не было слов для обозначения так поразивших их четвероногих, и они только в немом восхищении гладили собак и кошек.
Среди островитян, похоже, были распространены различные кожные заболевания. Так как климат здесь жаркий, местные жители, не испытывая ни малейшего стыда, довольствовались самой примитивной одеждой, если только вообще короткие юбочки из травы и такие же ленты на животе можно было назвать одеждой. Их длинные уши с безобразно изуродованными, оттянутыми книзу мочками были отягощены очень простыми, грубо сделанными украшениями, которые даже мешали поворачивать голову. В целом же это были, казалось, довольно мирные, безобидные дикари, и руководителю британской экспедиции сначала даже в голову не пришло, что перед ним находятся настоящие каннибалы.
Вот что написал Кук об обитателях Новой Каледонии:
«Они научили нас нескольким словам своего языка, который не похож на язык жителей соседних островов. Туземцы — очень мирный и мягкий нравом народ, но очень апатичный. Они редко сопровождали нас во время экскурсий по острову, предпочитая заниматься своими делами. Если мы оказывались около их хижин и пытались с ними объясниться, они нам отвечали, но если мы проходили мимо и не заговаривали с ними, они не обращали на нас никакого внимания. Разумеется, женщины, как и везде, проявляли большее любопытство, чем мужчины. Местные красавицы прятались в зарослях и тайком наблюдали за нами, но они соглашались приблизиться к нам только в сопровождении мужчин. Казалось, туземцы не сердились на нас, когда мы убивали птиц выстрелами из ружей. Напротив, когда мы приближались к жилищам дикарей, молодые люди выбегали из хижин и показывали нам птиц, так как им нравилось смотреть, как мы стреляем.
