Казалось, у островитян было мало забот в это время года, и они предавались праздности, ибо землю они уже обработали и посадили всякие полезные растения, в том числе и бананы, урожая которых следовало ожидать только через год. Может быть, именно поэтому у туземцев было довольно мало провизии, и они не очень были расположены торговать, так как боялись, что не дотянут до следующего урожая. Нам показалось, что этим людям хорошо известны законы гостеприимства, существующие у племен Южных морей, те самые законы, что делают столь полезными для мореплавателей контакты с аборигенами. Мы имели веские основания полагать, что, приди мы в эти места в период сбора урожая, то ушли бы мы от этих берегов с доверху набитыми трюмами».
Несколько дней спустя после прибытия на Новую Каледонию члены экспедиции едва не стали жертвами тяжелейшего отравления, аналогичного тому, что причинило столько неприятностей у берегов Малликолло. Пострадали лишь капитан, а также отец и сын Форстеры.
Кук рассказывал об этом случае вот что:
«Мой секретарь купил рыбину, которую один из местных жителей поймал при помощи остроги в небольшой лагуне, и прислал ее мне на борт корабля. Эта рыба, совершенно неизвестная науке, напоминала луну-рыбу и, по-видимому, относилась к числу тех, что господин Карл Линней называл “тетродонами”[72]. У нее была очень большая безобразная голова. У меня и в мыслях не было, что рыба эта может быть ядовитой, и я распорядился приготовить ее и подать на стол в тот же вечер. К счастью, у наших художников и наших натуралистов ушло очень много времени на то, чтобы нарисовать и описать это чудище, поэтому кок не успел сварить всю рыбу и подал на стол только печень. Я отведал этого блюда, а следом за мной попробовали невиданный деликатес Форстер-отец и Форстер-сын. К трем часам утра мы ощутили невероятную слабость во всем теле. Я почти потерял способность двигаться и чувствовать что-либо до такой степени, что не мог отличить тяжелый предмет от легкого, так что кувшин и гусиное перо казались мне по весу одинаковыми. Пришел наш лекарь и сначала дал нам рвотный порошок. После обильной рвоты у нас сразу выступил пот, и мы испытали невероятное облегчение. Наутро одна из свиней, сожравшая потроха ядовитой рыбы, сдохла. Когда же на борт корабля поднялись туземцы и увидели висевшую на толстой веревке рыбину, они знаками дали понять, что это крайне нездоровая пища, и всячески демонстрировали ужас и отвращение. Следует, однако, сказать, что, когда их соплеменник продавал моему секретарю столь сомнительный трофей, ни один из туземцев не выказал ни малейших признаков отвращения или беспокойства».
Великий оптимист, видевший в людях только хорошее, капитан Кук описал жителей Новой Каледонии как людей крепкого телосложения, высокого роста (что является чистой правдой), культурных и мирных… К тому же он считал, что туземцы — народ очень честный и что они совсем ничего ни у кого не воруют…
Те, кому довелось иметь дело с обитателями Новой Каледонии после Джеймса Кука, придерживаются совершенно иной точки зрения. Следует также отметить, что довольно высокая культура этого племени прекрасным образом уживается с любовью к ближнему, превращенному в рагу. Что же касается того, с каким «почтением» они относятся к чужой собственности, то участники экспедиции д’Антркасто получили веские тому доказательства, точно так же, как и многие другие путешественники, побывавшие на Новой Каледонии впоследствии.
«Большинство туземцев, — отмечает Кук, — относятся к негритянскому или, скорее, к негроидному типу. У них толстые губы, широкие и немного приплюснутые носы, вьющиеся волосы, но только вьющиеся, а не курчавые. Если бы мне пришлось определять происхождение этого племени, то я бы сказал, что оно занимает промежуточное положение между племенем, населяющим остров Танна, и племенем с островов Общества или с Новой Зеландии. Быть может, они есть результат смешения всех трех вышеупомянутых народов, так как язык жителей Новой Каледонии в некотором отношении представляет собой смесь языков довольно резко отличающихся друг от друга народов».
Тринадцатого сентября «Резолюшн» покинул Новую Каледонию, где морякам так и не удалось запастись свежим провиантом. Пришлось идти к Новой Зеландии, в уже знакомый пролив Королевы Шарлотты, где путешественников ждали щедрые дары благодатной земли. Подойдя к Новой Зеландии 18 сентября, Кук пополнил припасы и направился дальше 10 ноября, переправив на берег еще несколько свиней, так как непременно хотел, чтобы эти полезные животные акклиматизировались на островах и расплодились на радость местным жителям и мореплавателям.
«Резолюшн» взял курс на мыс Горн. Следуя этим курсом, Кук не встретил никакой земли, пока не дошел до большого острова, пустынного и дикого, названного по иронии судьбы Огненной Землей.
«Эта часть Америки, — писал Кук, — поразила нас своим унылым видом. Нам показалось, что земля эта состоит из множества маленьких островков, плоских, черных и почти голых. Затем мы увидели высокие скалистые горы, покрытые снегами, почти сползавшими в воду. Этот берег — самое дикое место, какое мне только доводилось видеть».
Вид несчастных обитателей этой скудной земли, питавшихся мясом тюленей и наполнявших свои желудки прогорклым вонючим жиром, вызвал у Кука живейшее сочувствие. Он сочинил несколько прочувствованных фраз, в которых описывал их жалкое состояние и спорил с философами, прославлявшими радости жизни первобытных людей.
Приняв на борт запас воды и топлива, «Резолюшн» обогнул мыс Горн, прошел через пролив Ле-Мер и оказался около Земли Штатов. 4 января 1775 года неутомимый Джеймс Кук приказал лечь на курс зюйд-ост, чтобы исследовать часть океана, где он еще не бывал. Он дошел до земли, вроде бы открытой в 1675 году капитаном Ларошем[73], и провозгласил ее именем короля Георга III британским владением, назвав новую землю в честь своего монарха[74].
Покончив с сим важным делом, Кук, как и во время предыдущих походов в антарктическую зону, направился к юго-востоку и двигался среди дрейфующих льдов так долго, сколько мог.
Было совершенно очевидно, что земли, если они и существуют где-то за Полярным кругом, значат не так уж много, ибо недоступны в течение восьми месяцев в году из-за крайне сурового климата. Самому Куку было ясно, что открытие этих земель не будет иметь никакого практического смысла и что не стоит тратить столько сил и подвергать людей опасности ради крохотных кусочков суши, скованных вечными льдами, даже если таковые и существуют в действительности. Но отважный мореплаватель был рабом долга и желал непременно до конца следовать указаниям, содержавшимся в полученных перед началом плавания инструкциях.
