— Где ты его видел? — спросила Кира, отставляя кофе. Она стала слышать звук собственного сердца.
— Там, — неопределенно махнул он головенкой.
— Где «там»? — вступила в допрос мамаша.
— Где вода.
— Ты опять ходил к морю? — побелев, взвизгнула Нелли.
Вместо ответа ребенок протянул пухлый палец в направлении балюстрады. Там, за другими столиками, теми, что стояли у бассейна, Кира с замиранием сердца увидела Андрея в обществе совершенно незнакомой пожилой дамы. Одной рукой придерживая на голове широченную соломенную шляпу, другой она ерошила ему волосы, а потом, обхватив за шею, поцеловала в щеку.
Утром они помирились. Он вышел из отеля, увидел ее, сиротливо сидящую за пустым столом — этот, как его, Артурчик наверняка предпочитал вставать попозже! — и внутри у него все перевернулось. Она казалась такой одинокой! Неслышно подойдя сзади, он обнял эти худые сгорбленные плечи.
— Как хорошо, что ты не уехал, — обернувшись, сказала мать. — И очень мило с твоей стороны, что нашел меня. Я бы не хотела, чтобы мы расстались врагами.
Она протянула ему руку, но смотрела не на Андрея — глаза, в которых явственно читался глубоко запрятанный испуг, украдкой высматривали возможных знакомых. Тех, кому пришлось бы представить его как своего сына.
— Я бы вообще не хотел, чтобы мы расставались, мама.
— Милый мой, это невозможно. У меня своя жизнь…
Она смотрела на него просяще, даже жалобно, подрагивая провисшими складками кожи, что шли от углов рта к подбородку. «Наверно, я не прав, осуждая ее, — подумал Андрей, чувствуя прилив жалости и любви к этой немолодой и очень несчастной женщине. — Наверное, надо дать ей возможность жить так, как она хочет, позволить гоняться за вечно ускользающим призраком молодости…»
— Мама!
— Да, милый?
— Я тебя очень люблю… Ты моя самая любимая женщина. Помни это, пожалуйста, помни, несмотря ни на что…
У нее задрожали губы, лоб, щеки. Повинуясь внезапному порыву, она притянула его к себе. Разлохматила волосы — Андрей был готов разрыдаться, до того всколыхнула его эта забытая родная ласка, — а затем обвила шею рукой, поцеловала. Он снова, как тогда, почувствовал, что по щеке у нее катятся слезы.
— Бедный мой мальчик, — сказала она тихо, и в голосе матери Андрей услышал пронзительную тоску. — Мой бедный, несчастный мальчик…
— Какой ужас… — прошептала Нелли. Глаза у нее стали в буквальном смысле квадратными — толстые складки век приобрели очертания прямоугольника.
— О чем вы? — пробормотала Кира.
— Разве вы не видели — они целуются?
— Да, но…
— Старая паучиха! — выплюнула Кирина собеседница, перекосившись от брезгливости. — Она опять нашла себе очередного ухажера! Вы только посмотрите — ведь он лет на тридцать ее моложе, не меньше! Боже, Боже, — обратился к небу кроткий упрек, — Боже, зачем ты позволил людям изобрести деньги?
— Нелли, я вас не понимаю. Пожалуйста, объясните мне…
— Милая моя, я объясню! Насмотрелась за время отдыха — она же никого не стесняется, проделывает все на глазах у людей, тоже мне, Екатерина Великая!
— О ком вы говорите?
— Да об этой вот… Вот этой… — Нелли начала задыхаться, мощная грудь вздымалась, как девятый вал на картине Айвазовского.
— Вы знакомы с этой женщиной?
Слава богу — нет! И никогда не буду знакомиться с такими, пусть даже мне пообещают за это Царствие Небесное! Кирочка, вы молоды, но все же не девочка, чтобы вам нельзя было рассказывать такие вещи… Эта дамочка — вот эта, в соломенной шляпе, — имея за душой добрых шесть десятков лет, продолжает на глазах у всех развлекаться с молоденькими мальчиками! Не буду ничего говорить о том, что мы только что видели, в конце концов, этот молодой человек спаситель моего Пети, но последнему юнцу, который вился возле этих увядших прелестей, было никак не больше двадцати! Представьте — они всюду ходили под руку, а утром коридорные неслись на звонок в ее номер и видели там картину, не оставляющую сомнений — вы понимаете, о чем я! — но ни она, ни ее жиголо не стеснялись, нет — они требовали шампанского! Дамочка проживает в номере люкс в соседнем крыле отеля — хотела бы я знать, откуда у нее деньги! — и вела себя настолько безнравственно, что мы с Петечкой были вынуждены перебраться этажом ниже, не могла же я допустить, чтобы ребенок стал свидетелем… всех этих гнусностей! Я даже хотела заставить администрацию гостиницы выселить этот разврат, но меня быстро поставили на место — как же, русская княгиня! Какая честь для такого заведения!
Если бы не были уплачены деньги, которых все-таки жаль, я бы не поступилась принципами — съехала бы отсюда при первой попавшейся возможности!
— Русская княгиня… — задумчиво протянула Кира. — Мне рассказывали о ней. Так она действительно — ?
— Голубушка, она такая же княгиня, как я — артистка кордебалета! — Сравнение было очень доходчивым. — Приехала сюда, сняла самый дорогой номер, сверкнула драгоценностями — и все, для здешней публики достаточно, кто там будет проверять, княгиня или не княгиня… Может быть, она и имеет отношение к дворянскому роду, но ведет-то себя как последняя шлюха!
Нелли потрясла внушительным кулаком в сторону парочки у бассейна, и, обессилев, шлепнулась за стол и принялась запихивать в себя башенку сливочного пирожного.
— И надо же, чтобы такой приятный молодой человек не побрезговал этими дряблыми формами! Интересно, когда же это она успела его подцепить…
«Оставил чемодан на рецепшене и пошел… пошел навестить одну, ., одного человека.
— У вас здесь знакомые?
— Да… близкие знакомые. Ближе не бывает…»
— Я пойду, — глухо сказала Кира. — Спасибо вам. И — до свидания.
— Кирочка, да вы ведь даже не допили кофе!
Но она уже уходила, зябко поводя плечами под палящим солнцем.
«„Сказка о Золушке“! Издание второе, исправленное, — зло думала Кира. Злость мешала ей разрыдаться, и она нарочно вызывала в себе это чувство, изо всех сил раздувая растущее негодование. — Золушка получает от феи (посчитаем за фею ту самую продавщицу в ночном магазине, чья легкая рука выдала счастливый лотерейный билет) бальное платье, отправляется на бал (как ни крути, но Средиземноморский курорт очень похож на бал), встречает там принца, но… У принца современный взгляд на вещи! Ему не нужна вчерашняя замухрышка безо всякого намека на приданое — дочь коммунистки и карманного вора! Он предпочитает спать с женщиной, которой столько же лет, сколько янтарю на ее шее, который море обтачивает тысячелетиями!»
Кира шла и шла, безуспешно пытаясь сглотнуть сухой комок в горле, пока не заметила, что сандалии стали утопать в раскаленном песке. Оказывается, сама того не замечая, она вышла на пляж. С каждой минутой солнце палило все сильнее, и море призывно плескалось прохладой, с каждой легкой волной раскладывая у берега новые ленты пенных кружев.
