Беда с этими гениями, вечно они свое время опережают. Тот же Кулибин умер в полной нищете именно по этой причине. Хотя нет, не очень удачный пример, Кулибин вечный двигатель изобретал, ни до чего другого ему и дела не было. А мужик матерый был, последний раз женился в семьдесят и успел трех детей заделать, улыбнулся я, вспоминая.
– Что, де Койн, этот человек действительно так важен?
– Может быть, и не сам он, но то, что у него в голове, – да. Поехали домой, Анри, скоро стемнеет. Еще хочу сказать, что благодаря этому человеку скоро не нужно будет смотреть на солнце, чтобы определить время, – для этого достаточно будет залезть себе в карман.
Анри покачал головой, но ничего не сказал.
– Иногда меня удивляет твоя расточительность, – услышал я слова Коллайна после того, как мы отъехали от дома Кроунта.
– Расточительность? В чем ты ее увидел? И потом, ты ведь сам дал ему денег.
– Ну положим, денег я дал не ему, а его детям – у них такие голодные глаза… Я это говорю к тому, что иногда ты можешь дать деньги людям, совершенно тебе незнакомым, в ситуации, когда этот жест совершенно необязателен.
Ну не так-то часто я это делаю, но объяснить свою позицию попытаюсь.
– Анри, как надолго тебе хватит десяти золотых монет при твоем образе жизни?
– Ну вряд ли мне их хватит больше чем на пару месяцев. Хотя если постараться, можно растянуть на подольше… А какое это имеет значение?
– Теперь обрати внимание на того человека, что ведет под узду клячу с телегой. Он, вероятно, как раз к себе во двор въезжает. Посмотри и оцени, во сколько встанет все его хозяйство, вместе с домом, постройками и всем остальным, – примерно оцени, навскидку.
– Да не больше чем в один золотой. – Коллайн не стал напрягать себя долгим размышлением и ответил сразу, почти не задумываясь.
– Так вот, представь себе, что волей случая эти десять золотых попадут ему в руки.
Если он правильно распорядится свалившимися ему с неба деньгами, то у него начнется совсем другая жизнь. Он построит себе новый дом, заведет живность, купит вместо этой клячи нормальную лошадь, а то и две. Займется извозом или накупит прялок и усадит за них всю семью, может быть, откроет лавку.
И выдаст наконец замуж старшую дочь, совсем не дурнушку, которую без приданого не берут и которая горько плачет в подушку каждую ночь. И все это счастье у него будет за те самые десять золотых, что ты проживешь за месяц и не заметишь этого.
Но не свалятся на него эти деньги, неоткуда им свалиться. И на большую дорогу не пойдет – не душегуб он. Вот и проживет всю оставшуюся жизнь в такой же нищете и в наследство детям только ее и оставит. Что ему нужно? А нужно ему чуть-чуть удачи в виде этих десяти желтых кружков, и только-то. Сам я, Анри, благодарю небеса за удачу, которую они мне послали в виде карты. То, что нашли мы золото и вернулись живыми, – это ведь тоже удача, и еще какая, согласись. Может, для того, чтобы она от меня не отвернулась, я и хочу хоть немного поделиться с другими. И вообще, надо не забыть сказать Прошке, чтобы Ворону на заднем правом копыте подкову перековал.
Дома меня ждало письмо от Янианны. Я сразу увидел его в общей пачке полученной корреспонденции. Небольшой конверт белой, чуть голубоватой бумаги, тщательно запечатанный сургучом. В конверте письмо, на котором всего несколько фраз, выведенных четкими красивыми буковками: «Барон Артуа де Койн, некая известная особа хотела бы с Вами встретиться». И подпись – Клеопатра. А кроме того, очень талантливо выполненное зелеными чернилами изображение двух существ, совершенно безухих и с хоботками вместо носа. Существа сидели на лавочке и вглядывались в звездное небо.
Сердце пело: уже завтра я снова увижу ее!
Коллайн, которого я увидел за столом во время ужина, вопросительно посмотрел на меня. Я ответил одним словом – завтра.
Глава 5
Камзол в наследство
Когда я вошел в комнату, Янианна сделала легкое движение навстречу, но тут же застыла. Такое поведение было понятно: мы еще слишком мало знаем друг друга, и это обстоятельство ставило между нами крошечный барьер. Но мне легко удалось преодолеть его. Я высказал девушке комплимент по поводу ее красоты, поцеловал руку, снова сказал комплимент, не выпуская из своей руки ее руку, поцеловал тонкое запястье с внутренней стороны, там, где бьется жилка ее пульса.
Затем на мгновение прижал ее руку к своей щеке, обнял за плечи, успев шепнуть на ушко о том, что навечно зачарован ее красотой, и через мгновение мы уже страстно целовались.
– Артуа, ты голоден? – спросила меня Янианна.
Я ответил не сразу, залюбовавшись чертами ее лица.
– А? Что? Нет, нет… – Как можно отвлекаться на такие вещи, когда можно смотреть на нее? – Я совсем не хочу есть. Все, что мне хочется, – так это любоваться тобой, а кушать я совсем не хочу.
– Ты немного с лица спал. И тени под глазами. – Девушка провела пальчиками по моему лицу.
Я успел поймать ее руку и крепко прижать к своим губам.
– Я прихворал немного… – И, испугавшись, что она примет меня за немощного, с плохим здоровьем, торопливо добавил: – Совсем чуть-чуть, и уже все прошло.
Господи, ну зачем я ей вру.
– Ты знаешь, Янианна, просто мне очень тяжело дались эти дни. Мне даже казалось, что это был всего лишь сон, и я тебя больше никогда не увижу.
– Ты знаешь, Артуа, я по тебе тоже скучала. Ты часто обо мне вспоминал?
– Я только о тебе и думал. В моем доме все догадались, что я влюблен, но ты даже представить не можешь, на кого они подумали.
– И ты совсем никому не сказал, что был со мной?
– Яна, ну о чем ты говоришь, как я мог? Мне это даже в голову бы не пришло.
Ведь я действительно никому ничего не говорил. Коллайн догадался сам, я же просто подтвердил очевидное.
– Почему, Артуа? При дворе это так нормально. Конечно, скрывают, когда речь идет о замужней женщине… Я же не замужем, и потом, когда твоя любовница не кто-нибудь, а сама императрица…
Я видел по ее глазам, что говорит она совершенно серьезно.
– Яна, я вижу в тебе прежде всего очень красивую девушку. Еще я хочу, чтобы ты была мне не любовницей, а любимой.
– Разве в этом есть какая-нибудь разница?
– Для меня – да, и огромная.
Девушка продолжала смотреть на меня пристально, затем отвела взгляд и сказала:
– Ну почему именно тогда, когда это больше всего нужно, я не могу определить – обманывают меня или говорят правду.
Я помолчал немного и лишь потом начал говорить, тщательно подбирая слова:
– Знаешь, Яна, у меня было достаточно времени подумать – все время, что я тебя не видел, постоянно думал о тебе, о нас с тобой. Я люблю тебя за то, что ты такая как есть, за твои глаза, за твою улыбку, за твою манеру разговаривать, а вовсе не за то, что ты Янианна Первая. Поверь, мне было бы намного легче, будь ты дочь простого пекаря, рыбака или крестьянина. Просто скажи мне, что ошиблась, и я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь. А сейчас ты делаешь мне больно, очень больно. Я тысячу раз представлял нашу встречу, но никогда не думал, что она получится такой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
