— Конечно, понемножку завоёвываем. Заметил, как они глядели на нас, когда получила Светка справку о здоровье Буяна? То‑то и оно! Так что тянуть нечего.
Падение Маиса
Воскресенье выдалось тёплое и солнечное. Мы даже пожалели, что не смогли поехать за город. Но когда вернулись к себе во двор и увидели там почти всех наших подопечных со своими хозяевами, сразу забыли о несостоявшейся поездке.
Возле сидящих на скамейках жильцов лежали красавица Найда и злюка шпиц Дамка. Пойнтер Лоцман и два коротконогих щенка‑боксёра, один из которых только что переболел чумкой, шагали по асфальтированной дорожке со своими хозяйками. А около нашей вольеры рядом со Степаном Григорьевичем сидел Арс.
— Только Кубарика недостаёт! — засмеялся снайпер Вадик, и Гоша тотчас побежал за ним.
Выскочивший через несколько минут из своего подъезда Кубарик даже взвизгнул от восторга. Он ещё ни разу не видел вместе столько собак. Кубарик то тявкал на них, то подбегал к кому‑нибудь, припадал на передние лапы, а потом подпрыгивал, стараясь схватить за ухо. Собаки относились к его проделкам равнодушно. Только злюка Дамка неожиданно завиляла хвостом и лизнула Кубарика в нос. Вот так злюка!
В дверях одного из подъездов показалась дошкольница Тонечка. Она несла две маленькие клетки с жёлтенькими птичками. Бориска поспешил помочь Тонечке и взял одну из клеток. Девочка тут же предупредила его:
— Не тряси клетку. У Тошки голова закружится. И воду не разлей, клетку испачкаешь.
— А ты под ногами не вертись, — добродушно заметил ей Бориска. — А то я упаду с клеткой.
— Покажи‑ка нам своих щеглов, — сказал я Тонечке.
— Это не щеглы, а канарейки, — поправила она меня. — Этот вот, Тошка, — кенар, самец, значит. Меня зовут Тоня, а его — Тошка. Папа так придумал. Потому что он мне его в день рождения подарил… Ой! А кошек тут нет? — оглядываясь, спохватилась Тонечка. — Мой Тошка очень боится их. Видите, он без хвоста. Это кот ему выдрал.
— Нет, нет! Не беспокойся, — поторопился успокоить ее Бориска, — меня все кошки боятся. Мы их сюда не подпускаем.
— Очень правильно поступаете, — рассудила Тонечка и опять защебетала: — Мой Тошка ужасно умный! Всё‑всё понимает. Смотрите! — Она достала из кармана платьица семечко и протянула кенару. Тот сразу схватил угощение. — Сейчас он очистит кожуру и съест.
Но Тошка не стал чистить семечко, а небрежно уронил его на пол клетки.
— Тошка, возьми, сейчас же возьми! — потребовала Тонечка.
Тошка и клювом не повёл. Вместо этого он влез в купалку и затрепыхался в ней, подняв фонтан брызг.
— Фу‑ты! — отскочил от клетки Бориска. — Обрызгал всего.
— А ты не стой рядом, — заступилась за птицу Тонечка. — Сам‑то небось мылся утром, а Тошка не успел.
— А это кто? — спросил я, кивнув на другую клетку.
— Канарейка Буравочка, — с готовностью объяснила девочка. — У меня есть любимая подруга Соня Буравцева. Теперь она переехала в другой район, а перед отъездом подарила мне эту канарейку. Потому я так и назвала её — Буравочка. Она совсем ещё молодая. Ей всего полгодика. Но тоже ужасно умная! Вы это сами увидите.
В это время из крайнего подъезда Светка с Олей и Антоном вынесли какой‑то деревянный ящик с дырками. Гоша побежал к ним и радостно объявил:
— Морские свинки! Из двести второй квартиры!
— Выпустите их из ящика в вольеру, — предложил я, вешая клетку с кенаром Тошкой на сучок тополя.
— А не убегут? — забеспокоилась Оля.
— Мы за них головой поручились, — сказал мне Антон.
— Теперь не убегут. Все дырки заделаны.
Я поставил ящик в вольеру и открыл дверцу. Свинки одна за другой выскочили на песок. Их было пять штук. Сначала они немножко пощурились от яркого солнца, потом самая большая свинка, белая с чёрными пятнышками, пискнула и побежала вдоль загончика. За ней тотчас устремилась вторая свинка, поменьше. На следующем кругу к ним присоединились три маленьких свинки. Так они и бегали друг за другом.
— Целый поезд! — засмеялся Антон.
— Перевесь мои клетки в тень, — попросила меня Тонечка, — чтоб макушки птичкам не напекло.
Пока мы перевешивали клетки в тень, Павлик ещё с одним дошкольником принёс в нашу вольеру двух хомячков.
— Как растолстели! — ахнула Оля.
— Это они про запас еду за щёки спрятали. Там у них специальные мешочки, — пояснил дошкольник.
Хомячков пустили к морским свинкам. Они стали рыть в песке ямки, а потом выплюнули в них свои съестные запасы, зарыли ямки и уселись рядом сторожить.
Во двор вышла десятиклассница Лена Фролова. В клетке, которую она держала, сидели на жёрдочке два волнистых попугайчика. Попугайчики были зелёные с фиолетовыми хохолками и хвостиками, которые переливались на солнце.
— Дай‑ка я их тоже в тень повешу, — предложил Гоша, — а то солнце им макушки напечёт.
— Пусть напечёт, попугайчики любят тепло. Их родина — Африка.
— А где родина канареек? — спросил Павлика Гоша.
— Здесь, у нас, — не совсем уверенно ответил Павлик и торопливо спросил Лену: — Как зовут твоих попугайчиков?
— Франтик и Франтиха, — ответила Лена.
Попугаи поняли, что говорят про них, и принялись повторять на разные лады:
— Франтик!
— Фран‑ти‑ха!
Их выкрики послужили сигналом канарейкам. Тошка завертел хвостом, чивикнул, а потом ответил попугаям трелью с переливами. Его тут же поддержала Буравочка. Только у неё получилось одно тоненькое «Пи‑пи», как у цыплёнка, и никаких трелей. Попугаи залопотали что‑то непонятное.
— Наверное, по‑африкански, — предположил Антон.
Гошин Кубарик, глядя на птиц, залаял. Тошка в ответ раздул грудь и запел еще громче.
— Соловей! — восхищённо сказал Бориска.
— Я же говорила, что он у меня особенный, — с гордостью объявила Тонечка и принялась подсвистывать своему пернатому другу.
Поднятый птицами и Кубариком шум заставил притихших морских свинок снова забегать по кругу. К ним тотчас присоединились хомячки, бросив охранять свои запасы. Всем стало очень весело: и животным и людям. И вдруг из подъезда вышла Людка со своим Маисом. Маис успел уже зарекомендовать себя с самой плохой стороны. Он оказался ещё и ужасным ворюгой. Стоило кому‑нибудь во время его пребывания во дворе оставить хотя бы на минуту сумку с продуктами без присмотра, как он обязательно что‑нибудь утягивал. А выйдет во двор малыш с бутербродом, откусит и положит его на скамейку — бутерброда уже нет. Вместо него сидит на скамейке Маис и облизывается. Не раз залезал он в квартиры первого этажа, когда в них были открыты окна. Целые погромы там устраивал. Людке даже запретили спускать его с верёвочки, чтобы между задирой котом и собаками не было драк. И вот он снова вышагивал по двору.
Дошкольница Тонечка тотчас бросилась к клеткам с канарейками. Бориска с Гошей вооружились палками и встали у вольеры.
Но Маиса и его хозяйку на этот раз никто не интересовал. К общей радости, они направились на улицу. Только проходя мимо спокойно лежащего возле своего хозяина Арса, Маис, как бы между прочим, треснул его лапой по морде. Арс довольно равнодушно покосился на Маиса, потёр морду о землю и положил снова на лапы. Не получив отпора, Маис расхрабрился и опять подскочил к Арсу. Но на этот раз он даже не успел взмахнуть лапой, как всё его туловище оказалось у Арса в пасти. Из неё торчали только с одной стороны передние лапы Маиса, а с другой хвост. Арс мотнул мордой, и в ту же секунду Маис шлёпнулся шагах в десяти от скамейки на асфальтированную дорожку. Полежав немного, он приподнялся и, припадая на задние лапы, затрусил в свой подъезд. Задавала Людка, вся красная и испуганная, поспешила за ним.
— Вот и пришёл конец царствованию Маиса‑бесстрашного, — нарушил молчание снайпер Вадик. — Здорово его Арс проучил!
Вадик всегда умел сказать вовремя что‑нибудь меткое. На то он и снайпер! Вот прибавил к Маису слово «бесстрашный», и все заулыбались. И во дворе снова стало весело.
Ответственное поручение
Нет, у нас просто не хватило духу рассказать Степану Григорьевичу о нашем тайном шефстве. Поднялись мы с Павликом на второй этаж. Потоптались в нерешительности у двери его квартиры и спустились обратно во двор. Мы не боялись, что Степан Григорьевич не поймёт нас и примет сторону вожатой. Он человек справедливый и во всём разберётся. Мало ли какие могут быть неудачи сначала! Но ведь рассказать ему обо всём — значит пожаловаться, как нам не везёт, и попросить помощи. А я терпеть не могу жаловаться. Самому себе противным становишься. Не лучше ли постараться такой авторитет у октябрят завоевать, чтобы они никого, кроме нас, себе в вожатые не захотели. А для этого необходимо как можно скорее придумать то интересное задание, которое мы пообещали октябрятам, изменив свои имена. А то и им ждать надоест, и вожатая может нас застать вместе с ними — тогда всему конец.
