— Кто?
— Простите, Марина дома?
Дверь открыла женщина, которой в равной степени можно было дать как сорок, так и шестьдесят.
— Какая тебе Марина? Я знаю, где ее черти носят?
Как и предупреждала Антонина Петровна, Галина была изрядно пьяна.
— Ты ее подруга, что ли?
Инга ничего не ответила. Решив, по всей видимости, что молчание — знак согласия, Галина по-свойски прищурилась:
— Есть полтинник? В долг.
Догадаться, на что Галина потратит полтинник, можно было с одного взгляда… Видимо, она и сама это понимала.
— Вчера выпила с горя, — оправдывалась она. — Так я вообще редко пью. А сегодня башка раскалывается. Надо опохмелиться.
— Понятно… — вздохнула Инга. — Сейчас я схожу в магазин, а потом посидим, поговорим. Где здесь у вас поблизости магазин?
— Да вот же, виден отсюда! — обрадовалась Галина. — Пойдем, покажу, красавица!
В маленьком магазинчике «Продукты» Инга купила бутылку «Цезаря» и два лимона.
— Зачем нам лимоны? Лучше водки две бутылки! — пыталась протестовать Галина.
Водку заедали остывшей картошкой, каким-то чудом оказавшейся среди полного хаоса и запустения на кухне матери непутевой Марины.
— А зачем тебе моя Маринка? — залпом осушив первую стопку, подозрительно прищурилась Галина. — И что это ты меня водкой задабриваешь, а сама вон и не притронулась, — мамаша Марины недружелюбно покосилась на почти полную стопку Инги.
— Пью! Как же не пью? — запротестовала Инга, нарочно пропуская мимо ушей первый вопрос. В подтверждение своих слов она героически осушила стопку и, придвинув к себе блюдце с нарезанным лимоном, отправила два толстых, истекающих соком кружка, в рот.
Даже Новиков (где ему додуматься до лимонов?) и тот завидовал этой необъяснимой способности коллеги не пьянеть. Но больше, конечно, сочувствовал («Зачем тогда пить?»).
— Эта девушка — феномен! — восхищались они со Светкой на регулярных банкетах-фуршетах, как называет эти редакционные попойки Алиса. Инга тогда только-только пришла в хорошо спитый коллектив «Криминальной хроники».
Но Константин Балоцкий развеял флер:
— Да она провела нас, как зайцев! Лимон нейтрализует алкоголь.
Простой фокус, но выручал не раз!
Галина предпочитала закусывать солеными огурцами.
Волосы Галины, грязные от корней до самых кончиков, но не сальные, а как будто присыпаны пылью. С проседью или просто такие бесцветные.
Воспользовавшись благодушным настроением Галины, Инга спросила с наигранным безразличием:
— А вы не подскажите, где может быть Марина?
— А зачем тебе Маринка-то моя? — спросила еще более настороженно, даже с вызовом.
Инга пожала плечами с тем же безразличным видом:
— Хотела спросить ее кое о чем, вернее, кое о ком…
Галина потянулась за бутылкой.
— Ну-ка, девка, давай еще по одной… — плеснула водки в обе стопки. — Ну, давай за тебя. Ты девка молодая, вся жизнь впереди! — осушив первую рюмку машинально, теперь Галина вспомнила о тостах, чтобы все по правилам.
После второй стопки Галина стала подозрительной и агрессивной:
— Это о ком же ты хочешь узнать у моей Маринки-то?
— Вы, наверное, и сами уже догадались?
Хмель, даже вперемешку с цитрусом, мешал соображать. Интересно, поймет ли, о ком речь, сразу или…
Галина догадалась сразу.
Нахмурилась, покачала головой:
— Об этом, наверное, который траванулся…
— Да, об Аникшине…
— Ты из милиции что ли? — пьяно и с вызовом сверкнула глазами Галина, и сразу же успокоилась, рассуждая вслух. — Не-ет, из милиции меня б не стали угощать.
— Я из газеты…
— Значит, редактор тебя ко мне послал? — снова с вызовом предположила Галина, с хрустом откусывая огурец.
— Ну не именно к вам. Интересно, от чего все-таки умер этот экстрасенс.
— Да что тут думать? — Галина допила стопку. — Гюрза и убила его.
— Гюрза? — удивилась Инга. — Там была гремучая змея…
— Да какая гремучая змея! — махнула рукой Галина. — Жену свою он так называл. «Моя гюрза», а еще иногда «змея» и «кобра».
Змея… поймайте змею…
Но мало ли мужей называют своих женушек змеями?
— Но как она могла его отравить? Ее-то не было в гостинице…
— Может дома чего подсыпала в бутылку какую. Он-то, скотина, за молоденькими бегал, вот ей и надоело на это смотреть. А может и сам траванулся… Да только Маринка моя здесь не при чем… Молодо — зелено… Что там говорить. Сама такой была. Маринку родила — семнадцати не было. Засрал мозги, старый козел, сгубил девку, сгубил…
Галина вздохнула и налила себе третью стопку. Инге предложить забыла.
Инга испугалась, что Галина спохватится, и поднесла к губам почти полную стопку.
— А Марника моя ничего тебе об этом экстрасенсе не скажет. Даже и не ищи. Она и мне-то не говорит…
16
Фокус с лимоном на этот раз не прошел. Вернее, прошел, но не совсем. Инга снова подумала об Аникшине. Череда ассоциаций между «Цезарем», лимоном и смертью Аникшина выстроилась в правильную цепочку, которая тут же рассыпалась на отдельные звенья.
Полчаса в доме Галины… бутылка водки… девушка с афрокосичками… гремучая змея… кружочки лимона… Каждое звено теперь существовало само по себе, терялось в пучине сознания.
Как их собрать — непонятно. Но когда в голове алкоголь — кажется, что все прохожие смотрят почему-то именно на тебя. Может быть, и правда, смотрят. Но гораздо важнее, какая змея укусила Аникшина…
Инга почти не заметила, как оказалась в каком — то кафе, непретенциозном, но в приятной дневной полутьме случайные взгляды уже не досаждают, тем более, что в маленьком помещении только трое каких-то девушек, да и те заняты разговором.
«Кофе с молоком, картофель фри с жареной рыбой»… Голос как будто чужой, откуда-то извне, но кофе должен помочь… Пара глотков, и голос вернется в свою законную оболочку. Третья чашка за день. Макс говорит, кофе очень вреден. Да и водка не самый полезный напиток. А от жареной картошки, говорят, вообще рак… Кого Аникшин излечил от рака?
Эта мысль стала первым звеном новой цепи. Инга отхлебнула кофе. А если это одна из этих девочек, его учениц? А вторую он вылечил от СПИДа. Значит, Аникшин и вправду обладал каким-то особым даром. А почему бы и нет? Но переоценил свои возможности. Думал, что может все.
Звенья цепи встали на свои места. С лихорадочными искрами в глазах, как у Коперника, только что доказавшего, что Земля вращается вокруг своей оси, Инга доела картофель- фри и вылетела на улицу.
Надо было спешить… Но куда? Конечно же, надо, надо найти эту Марину. Но как? Где?
Судя по всему, Марина — неформалка. И другая, Аня тоже…
Можно, конечно, вычислять в толпе по внешнему виду неформалов и спрашивать, где они собираются сегодня вечером, но как-то подозрительно это будет выглядеть. А хуже всего, конечно, если кто-то, покосившись на девушку, явно вышедшую из подросткового возраста, удивленно спросит: «А вам-то зачем?»
В школе Инга и сама носила футболки с обожаемым Куртом Кобейном и, шатаясь за руку с лучшей подружкой Катей по городу, распевала «Come as you are». Катя недавно родила, ее муж обивает диваны и никогда не играл в рок-группе. Ребята, писавшие масляной краской на стенах слова своего идола «Живи быстро, умри молодым», обзавелись женами, а некоторые даже пивными животиками. А Крейзи Дэн, сумасшедший Крейзи Дэн открыл спорт-кафе, где не продается ничего крепче пива, и где некогда злостные нарушители общественного порядка мирно попивают минералку и смотрят футбольные матчи, иногда, правда, под живую музыку новых рокеров. Хотя, поговаривают, что владелец спорт- кафе продает не только минералку. Вот только наркоконтроль почему-то упорно не замечает этого не прописанного на бумаге меню. Сэм, сумрачный Сэм, записывает во Франции альбом с «Depesh Mode». А ведь когда-то, в доску пьяный, уткнувшись в колени Пленнице Небес, плакал настоящими слезами: «Я никогда не выберусь из этой дыры!» Пленница Небес теперь прима ТЮЗа и любовница директора крупной фирмы.
Тех, кто жил слишком быстро, уже нет… Смэш умер от передозировки прошлым летом. Его старший брат, который и подсадил весельчака Смэша на иглу, тоже «передознулся» и уже полтора года не выходит из комы. Кажется, его зовут Алекс. Алексей или Александр… Почему нео- хиппи так любят иностранные словечки? А Эрика на самом деле звали Эриком… Полгода назад его зарезали в пьяной драке. Но еще ужаснее то, что случилось с Крисом, потому что никто не ожидал. Кто бы мог подумать, что спокойный и рассудительный Крис засунет голову в петлю. Говорят, у него обнаружили ВИЧ, а Слоник ушла от него к Кэшу.
У Кэша все хорошо. Он уехал в Москву, работает в каком-то журнале. Многие из «детей цветов» девяностых стали так называемой богемой, музыкантами, художниками, фотографами…
