В темных глазах Долидзе заметалось беспокойство, но ни один мускул бледного, отечного лица при этом не дрогнул.
— А где же гремучая змея? — задала Инга давно мучивший ее вопрос.
— Пока у меня на даче, — лицо Долидзе чуть просветлело, — там дальше видно будет.
— На даче? — удивилась Инга.
— Да, на даче. В аквариуме. Черепашка в нем жила. Еще маленький был. Теперь вот змея. Хотел убить… Так сказать, вещественное доказательство. Рука не поднялась. Жалко все-таки. Живое существо. Я теперь по вэчерам ее проведываю, — грузин глуповато улыбнулся.
Теперь выражение его лица было точь-в-точь, как у его давнего друга Чаркова.
— Жена спрашивает, почему так поздно домой приходишь. Но я даже ей о змэе не рассказывал. Так только, намекал. «Что если я, как Сашка, заведу удава или там какую другую змэю?» Но жена и слышать не хочет. Нэ любит она у меня змэй… Хотите познакомлю с Настей? — оживился грузин.
— Настя это кто? Жена? — удивилась Инга.
— Змэя! В честь жены назвал!
— Спасибо, в другой раз, — поспешила отказаться Инга, торопливо допила совершенно уже холодный кофе и, наспех попрощавшись, выскользнула на улицу.
Никакой змее, даже гремучей, она больше не позволить испортить второй дубль дня рождения Макса.
А до вечера еще много надо успеть.
Инга не заметила, как прыгнула в маршрутку и снова оказалась на улице.
Светофор радужно подмигнул девушке зеленым, приглашая перейти на другую сторону.
Скорей бы сегодняшний вечер!..
* * *
…В свете фонарей деревья переплетались ветвями, уходящими в беззвездно-осеннее небо.
«Дракон» остановился в начале улицы, откуда хорошо была видна разноцветная мозаика окон освещенного изнутри костела.
Готические шпили, пронзая гравитацию, соприкасались с Млечной Дорогой, ведущей в Вечность.
Автомобили скользили по асфальту, и свет их казался частью витражей, преломлявших сияние звезд, мягко струящееся в октябрьскую промозглость из окон костела.
— Слышишь? — улыбнулся Макс.
Откуда-то сверху доносились величественные серебряные звуки.
— Вечер органной музыки, — тихо сообщил Макс, уводя Ингу за собой под готические своды в Царство Света и Звука.
Все скамьи были заняты, но в последних рядах все-таки нашлось место для двоих. Люди заворожено слушали небесные звуки. Разные люди. Студенты из Африки и Азии, все темноволосые и в джинсах. Пожилые профессора, и женщины и мужчины, — с благородной сединой. Музыканты. Какой-то неуловимый признак (может быть, нервный профиль) тоже отличает их от остальных. Просто случайные прохожие, каких большинство. И больше половины — не католики. И может быть, есть среди них даже те, которые думают, что не верят ни во что.
Инга в первый раз слышала орган. Но эту музыку узнала бы и через тысячу лет с первых звуков.
В новом гениальном экспромте Маэстро повторял ту же формулу абсолютной гармонии.
Звезды загораются и гаснут, и только Зажигающий На Небе Звезды знает, какой отмерян срок каждой из них.
Ода Вечности звучала еще более торжественно, чем в гостиной Николая и Татьяны.
Инга чувствовала, как слезы оставляют горячие бороздки на щеках, унося с собой частицы туши. Но это не имело значения.
Такое же выражение потрясения и радости было на лицах всех, кого концерт органной музыки собрал в этот вечер под своды костела.
Одно музыкальное произведение сменялось другим. Многие были Инге знакомы, но сейчас ей казалось, будто она слышала их впервые.
Никто не видел лица и рук музыканта, и от этого казалось, что музыка звучит сама по себе, наполняя, заполняя Вселенную светом…
Инга снова перенеслась мыслями в гостиную Николая и Татьяны. Жаль, что сейчас ни ее, ни остальных учеников Аникшина нет в костеле. Или есть? Инга пробежала взглядом по скамейкам, и некоторые силуэты сидящих впереди показались ей знакомыми. И тут же музыка снова увлекла девушку в круговорот гармонии. Высоко-высоко, туда, где в вечном спокойствии сияют звезды. Загораются и гаснут. Но свет их вечен, как вечно бесконечное звездное небо.
© Copyright Тутенко Вероника ([email protected]), 20/01/2013.
