новобранцев остается возможность свободно путешествовать, тем более к вершине. Так наверно и сидят на одном месте, народ стращают.
— Мы долго трепались, — говорит Ваня. — Они до вершины группы доводят, за отдельную плату, но сами, понятное дело, дальше не идут.
— Странные. И зачем в парк явились, — случайно вырывается у меня, но заметив, что Василий недоговорил, даю ему слово.
— Вкус власти многих с ума сводит, даже если она незаконная. И никто слова поперек не говорит, беспредел. Хотя чему тут удивляться. Если зло не останавливать, из слабых сразу вся чернуха наружу лезет. А когда, на почве дурного воспитания и ложных ценностей люди не понимают, что в управлении важна ответственность и искренняя забота, получаются такие недоразумения.
— Ну ты выдал, — удивляется Ваня. — У тебя точно с воспитанием и ценностями порядок.
— Да-да, мой Васечка и не такое иногда говорит, — улыбнувшаяся Людмила гладит супруга по седеющей голове.
Мне не хочется болтать в пустую и терять время, поэтому перехожу к практике:
— Досадно, конечно, но их варианты нам не подходят. Независимость также нужна, как и монеты. Думаю, вы отлично знаете, ради чего сюда пришли, поэтому пойдем в обход, уже Ване предлагал. Здесь отвесных скал нету, а любой косогор можно преодолеть, уж поверьте опыту. Всех вытяну, — договорив, расцениваю всеобщее молчание знаком согласия.
Отхожу за деревья, попросив заканчивать отдых. Задумавшись, гляжу на карту. Впереди располагается горный хребет, с запада упирающийся в реку, которую вброд не преодолеть. В восточном же направлении преграда встречается с иным горным массивом, играющим роль границы парковой зоны. На первый взгляд не обойти, хотя в дневном переходе есть лазейка, и не одна, но время жалко. На самом деле в моих словах лишь доля правды. Не на всякую кручь можно подняться, тайные же подгорные походы бывают только в фильмах. А если таковые и существуют в реальности, то недоступны простым людям. Зато одна седловина, видимая сейчас между деревьями, и отмеченная резким изгибом горизонталей, вселяет надежду.
— Все не так плохо, прорвемся, — мои слова взывают мимолетные улыбки у спутников, уже затянувших пояса рюкзаков. — До заката еще полно времени. Переберемся и снова на маршрут. Кто не согласен, может идти назад или поступать на бессрочную службу.
— Веди, чего уж там говорить, — соглашается за всех Вася. — Лучшего плана все равно нет. И вообще, хватит уже с меня всяких прохиндеев.
Мне пришлось встать позади всех, пока подъем был пологим, ради страховки и ускорения двух наших тихоходов. Отлично знаю, что сильный ходок за спиной придает спокойствие, и не позволяет отставать. Самостоятельно перемахнул бы гору в разы быстрее. Только совесть потом будет напоминать о брошенных попутчиках, портя настроение. Поэтому, смирившись со всем, молчу и упорно поднимаюсь, отыскивая подошвой ботинок надежную опору. Место нашего восхождения оказалось на диво удобным, и напоминает грубую складку в крутых скалах, позволяющую карабкаться без веревок. Однако хлебаем горечи мы сполна. То и дело приходится продираться сквозь колючий кустарник, огибать каменные выступы и перешагивать поваленные стволы деревьев, чудом зацепившиеся на склоне.
Через каждый шаг поглядываю на прямоугольную ношу нашего тяжеловоза Ивана, хотя вернее говорить Вани или Ивашки. В любой миг готовлюсь ловить его, надеясь сберечь лицо не только от веток, но и от металлического ранца, объемом равным мне самому. Супружеская пара держится на одной злости ко всему на свете. Брани в мой адрес не слышно, скорее всего, из-за натуги. Спустя вечность природа сжаливается над нами. Ближе к вершине удается подняться с четверенек и перестать цепляться руками и зубами за каждую травинку. Только теперь до меня доходит, что весь путь сосредоточенно следил за дыханием. Прочие же пыхтели как паровозы, и теперь на верхней площадке седловины просто валятся пластом, безмолвно объявив привал.
Падать наземь показалось мне ниже своего достоинства, да и не утомился. Забираюсь чуть выше по изогнутому хребту, желая осмотреть окрестности. Цепи гор у горизонта, под ногами расстилается равнинный лес, переходящий в холмы, изрезанный ручьями и украшенный частыми полянами. Глаза разбегались от такого разнообразия. Справа выступают скалы причудливой, покатой формы. Глянув на карту, читаю лирическое название «Хризолитовые ванны». Вспоминаю фантастические фотографии с каскадами водопадов и многоярусными запрудами из камня зеленого цвета. Улыбаюсь шальной мысли. Пройди мы по хребту пару километров, хотя можно и вниз спуститься, и можно выйти на тропу, ведущую к этому чуду парка. Но там не свернешь, и маршрут опять удлиняется на полтора дня, и вообще, не за развлечениями сюда явился.
Пока Василий с Людмилой лежат в изнеможении, Ваня обращается ко мне:
— Кажись зря мы это затеяли. Если Синие проход стерегут, значит и ближайший лагерь заняли, и по тропам ходят. Не шариться же нам теперь по кустам с утра до вечера. Дело дрянь.
— Думаю у них нет системы пропусков или бирок, и грамоты на туалетной бумаге тоже не рисуют. Если идешь по территории, значит уже заплатил. А чем дальше в лес, тем меньше народу, и синего в том числе, извиняюсь за вольную трактовку. Так что идем смело. Наглецам везет.
Ваня понурил голову, но спорить не стал. Глядя на мое намерение двигаться дальше, наш малый отряд зашевелился, правда с неохотой. Но перспектива остаться на горе одним, оказалась хорошим стимулом. Спуск, как часто это бывает, был равен подъему по напряженности, радует только наличие узкой полки посередине, где можно передохнуть. Кусты цепляются за одежду, скрытые травой ветви, поваленных деревьев, норовят поставить подножку, а каждый шаг по опавшим листьям может отправить в долгое скольжение. Не перестаю удивляться одержимому Ване, самоотверженно несущему свой огромный груз, и стараюсь не думать о его весе. Кто знает какие ценности он несет, если терпит все невзгоды на пределе возможного.
Когда мы спустились на долгожданную полку, мое любопытство берет верх, вынудив поинтересоваться у Ванька его холодильником за плечами:
— Слушай, что за чудо ты несешь, первый раз такую штуковину вживую вижу.
Ваня ухмыляется, еще раз щелкая переключателем на поясе, и со скрытой гордостью сказал:
— Модульный ранец с антигравом на каждом блоке. Он только с виду неподъемный, на деле вес почти нулевой должен быть. Но, как видишь, половина отключилась, так что твоя правда, от «холодоса» он сейчас мало отличается, сам его так назвал как увидел. Не спрашивай, как такой получить, все равно не скажу, — договорив, он решительно поднимается, демонстрируя готовность продолжить спуск.
Синяя ловушка
Спуск был также опасен, как путь вверх, но задом наперед, а тем более на четырех конечностях никто
