Скорее всего выживет…
Кашель не стихал. Кто-то отомкнул дверь клетки. Разве они знают, как помочь человеку? Совсем просто. Дайте ему воды, и он выживет.
Не имеет значения. Лучше не вмешиваться.
Люди умирают на поле боя. Юное лицо, такое знакомое и дорогое, глядит на Каладина в поисках спасения. Меч рассекает шею. Носитель Осколков врубился в армию Амарама.
Кровь. Смерть. Поражение. Боль.
Голос отца. Ты действительно хочешь бросить его, сынок? Дать ему умереть, хотя можешь помочь?
Шторм побери!
— Остановитесь! — крикнул Каладин, вставая.
Остальные рабы шарахнулись назад. Блут хлопнул дверью клетки и поднял дубинку. Твилакв спрятался за наемником, используя его как укрытие.
Каладин глубоко вздохнул, одной рукой крепко сжал листья, второй смахнул кровь. Потом пересек маленькую камеру — босые ноги громко протопали по деревянному полу — и встал на колени около больного. Мерцающий свет осветил вытянутое изнеможенное лицо и бескровные губы. Больной опять кашлянул; мокрота зеленоватая и густая. Каладин пощупал шею человеку, нет ли опухоли, и проверил темные карие глаза.
— Это называется скрежещущий кашель, — сказал Каладин. — Он будет жить, если в течение пяти дней каждые два часа давать ему дополнительный ковш воды. Нужно поить его насильно. Смешайте с сахаром, если он у вас есть.
Блут почесал массивный подбородок и вопросительно посмотрел на невысокого рабовладельца.
— Вытащи его, — сказал Твилакв.
Больной раб проснулся, когда Блут открыл клетку. Наемник небрежно махнул дубинкой, и Каладин неохотно отступил. Убрав дубинку, Блут схватил человека под мышки и потащил наружу, все время нервно поглядывая на Каладина. В последнем неудачном побеге Каладина участвовали двадцать вооруженных рабов. Хозяин должен был убить его, но только назвал «интриганом», заклеймил шашем и продал за жалкие гроши.
Всегда находилась причина, по которой Каладин выживал, хотя те, кому он пытался помочь, умирали. Некоторые люди могли бы назвать это благословением, а он — иронией, смешанной с пыткой. У предыдущего хозяина он какое-то время общался с человеком с запада, селайцем, который рассказал ему легенды о Старой Магии, способной околдовать людей. Быть может, это именно то, что с ним происходит?
Не дури´, сказал он себе.
Дверь клетки щелкнула, закрываясь. Клетки были необходимостью — Твилакв должен был защищать свое хрупкое имущество от сверхштормов. У клеток были деревянные стенки, которые ставили, как только начинался ураган.
Блут оттащил раба за костер и положил рядом с нераспечатанным бочонком воды. Каладин расслабился.
Возможно, ты еще можешь помочь, сказал он самому себе. Возможно, есть для чего жить.
Каладин разжал кулак и посмотрел на черные листья, лежащие в ладони. Они ему не нужны. Подсыпать их в питье Твилаква? Опасно и бесполезно. Он действительно хочет убить рабовладельца? Чего он этим добьется?
В воздухе раздался глухой треск, за ним другой, как если бы кто-то уронил мешок с зерном. Каладин вздернул голову и посмотрел туда, куда Блут положил больного раба. Наемник опять поднял дубинку, потом резко опустил вниз; оружие крушило череп раба.
Раб не издал ни звука, не закричал от боли или негодования, его тело неподвижно лежало в темноте; Блут поднял труп и перекинул через плечо.
— Нет! — закричал Каладин, прыгнул к решетке и ударил руками по прутьям. — Нет!
Твилакв отшатнулся от костра, с опаской глядя на Каладина.
— Шторм тебя забери! — проорал Каладин. — Он мог выжить, ты, ублюдок!
Твилакв посмотрел на него. Потом не спеша поправил вышитую синюю шапочку.
— Он мог бы заразить вас всех, знаешь ли, — сказал он, выговаривая слова с легким акцентом, с неправильными ударениями и склеивая слова. Каладину всегда казалось, что тайленцы не говорят, а мямлят. — Я не хочу терять весь фургон из-за одного человека.
— Он уже перестал быть заразным, — сказал Каладин, молотя ладонями по решетке. — Если бы кто-нибудь из нас подцепил от него болезнь, мы бы все уже давно кашляли.
— Теперь точно не будете. А он был безнадежен.
— Я же сказал тебе, наоборот!
— А почему я должен верить тебе, дезертир? — оживляясь, сказал Твилакв. — Почему я должен верить человеку, в глазах которого горит ненависть? Ты бы убил меня, если б мог. — Он пожал плечами. — Но мне все равно. Я хочу, чтобы ты был здоров, когда придет время тебя продавать. Да ты должен благодарить меня за то, что я спас тебя от болезни.
— Я благословлю твою погребальную пирамиду, когда вознесу на нее твой труп, — прорычал Каладин.
Твилакв усмехнулся, но отошел поближе к костру.
— Лучше побереги свои силы и ярость, дезертир. Мне за них должны хорошо заплатить.
Только в том случае, если доживешь, подумал Каладин. Твилакв, напоив рабов, всегда кипятил оставшуюся в ведре воду и делал из нее чай. Если Каладин сумеет получить воду последним, ничего не стоит бросить порошок из листьев в воду и…
Каладин застыл и посмотрел на руки. В спешке он совершенно забыл о блекбейне и выронил листья, когда бил руками по решетке. Осталось несколько кусочков, слишком мало!
Он отвернулся и посмотрел назад: пол клетки был покрыт грязью. Если листья упали на него, все, собрать их невозможно. А тут еще поднялся ветер, выдувая грязь и пыль в ночь.
И даже здесь он проиграл.
Он сел спиной к решетке и склонил голову. Поражение. Проклятая спрен воздуха металась вокруг него, выглядя сбитой с толку.
Глава третья
Город Колокольчиков
Человек стоял на утесе и глядел на родную страну, упавшую в прах. Далеко внизу несся бурный поток. Он услышал, как закричал ребенок. Это были его собственные слезы.
Получено в четвертый день Таната, 1171 год, тридцать секунд до смерти. Объект — достаточно известный сапожник.
Шаллан даже представить себе не могла, что однажды окажется в Харбранте, Городе Колокольчиков. Она часто мечтала о странствиях, но была уверена, что придется провести всю юность в семейном поместье, путешествуя только с героями книг из библиотеки отца. Потом ее выдадут замуж за одного из союзников отца, и она сменит одно поместье на другое.
Ожидание чем-то похоже на хрупкую вазу — чем крепче за него держишься, тем легче оно трескается.
И вот она стоит, затаив дыхание и прижав к груди альбом для рисунков, пока портовые рабочие подтягивают корабль к пристани. Огромный город поражал воображение. Построенный на крутом склоне, Харбрант казался вбитым в широкий разлом клином, широкая сторона которого обращена к океану. Тяжеловесные здания с квадратными окнами, построенные, судя по виду, из какой-то глины. Крэм? Фасады ярко раскрашенные, чаще всего красные или оранжевые, хотя встречаются и голубые с желтым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
