По мере разбора бюллетеней лица дежурных приобретали все более странное выражение.
— Что там? — напряженно спросила Марина, как только последний лист был отложен. Они написали имя кого-то, кого здесь нет? Они написали ее собственное имя? Или там вообще только матерные пакости, как прикольнулся однажды первый класс, в котором ей дали руководство?
— Ксавьер, — пожал плечами Крис.
— Что — Ксавьер? — не поняла Марина.
— Почти везде Ксавьер, — пояснила Флокси. — Только еще по одному голосу за Леама и Уильяма. Но, думаю, за Леама — это Ксавьер и проголосовал.
— А Уильям — за Уильяма, — презрительно хмыкнул Крис. Класс поддержал его негодованием, и в наглого парня с первой парты полетели жеванные кусочки бумаги, предусмотрительно оторванные магиками от листов для голосования. Уильяму оставалось только прикрыть голову и ругаться:
— Суки, — прошипел он. — Знайте свое место!
— А ну, цыц! — рявкнула на него Марина: этот парень нравился ей все меньше. Но педагогический такт требовал наказывать всех участников конфликта, так что она прикрикнула и на остальных: — Прекратили быстро «обстрел»!
Класс неохотно убрал «боеприпасы».
— Значит, Ксавьер, — подытожила Марина, возвращаясь к теме собрания и внутренне радуясь такому исходу: мужчина хоть и не вызывал у нее симпатии лично, но как управленец выглядел внушительно.
— Я не буду, — сразу отрезал Ксавьер, даже не удосужившись встать.
Марина поморщилась. Ну вот зачем он все портит? Ребята в кои-то веки оказались единогласны и хотят сделать правильный выбор, а он вредничает, подавая дурной пример.
— Почему? — уточнила Марина, одновременно пытаясь придумать, как бы его уговорить.
— Потому что они будут вести себя, как идиоты, а мне за это отвечать, — фыркнул Ксавьер.
Марина с ним была полностью согласна. Собственно, он сформулировал основную проблему всех классных руководителей. И она бы даже отступилась, уважая чужой выбор. Но увы, ей нужно было выстроить субординацию.
Ничто так не придает значимости начальнику, как наличие менеджеров среднего звена. И коль скоро у нее нет настоящих способов влияния на этих уголовников, стоит хотя бы поставить «буфер» между ними и собой. И даже если вдруг «буфер» окажется не слишком удачным и вызовет отторжение у класса, это тоже пойдет на пользу: на контрасте она покажется гораздо лучше, чем есть.
Да и вообще, это хорошо, когда высшее руководство находится на удалении от тех, кем управляет: так слушаются лучше. Ведь «далекого» начальника сложнее разжалобить. А «буфер» всегда может сказать: мол, чего ты на меня-то бычишь, это не мой приказ, а шефа. И недовольство класса разделится пополам между ней и старостой, тогда как без старосты будет выливаться на голову ей одной. Кроме того, «далекий» начальник всегда кажется более авторитетным, чем он есть. А авторитет в таком сложном классе был нужен позарез.
— И все же, ребята выбрали тебя, — укорила Марина несговорчивого мужчину. — Уважай чужое мнение. Они готовы тебя слушаться, дай им шанс.
— А если не будут, то что? — логично поинтересовался Ксавьер. — По загривку?
— Там посмотрим, — туманно ответила Марина и, нагло приняв его ответ за косвенное согласие, обратилась к классу:
— Итак, большинством голосов на должность старосты назначается Ксавьер!
— Даешь голубиного короля! — громко крикнул кто-то.
— Так держать, наша птаха! — откликнулся другой голос.
— Не пыли, чешуйчатый!
И финальной строчкой прилетело совсем уж странное:
— Покажи им всем!
Кому «всем»? Что «показывать»? И с чего вдруг такое единодушие в поддержке — они же только что над ним смеялись.
«Что вообще творится в головах у магиков?» — недоуменно спросил внутренний голос.
Марина покачала головой. Кажется, ее все-таки не совсем правильно поняли и вместо старосты класс таки выбрал себе короля. Ну да ладно. Не признаваться же, что она ничегошеньки о них не знает и совершенно не понимает. Главное, что теперь есть, кому делегировать часть полномочий.
— Ну, а теперь к делу, — прервала она акцию поддержки. — Наша задача на сегодня — вычистить и заново обставить свободные комнаты так, чтобы они стали похожи на жилые. Ксавьер, бери сильных ребят, займитесь ревизией и перестановкой мебели. Леам, составь мне перечень всех предметов, которые могут оказаться полезными в быту. Девочки — вытираете пыль. Крис — моешь полы.
— Чего? — сразу скис демон. Его яркая улыбка вдруг оплыла, как потекшее мороженое.
— А Уильям меняет тебе воду и помогает передвиганием мебели и ковров, — добавила Марина, чуть подсластив пилюлю.
— Чего? — откликнулся уже Уилл, с презрением глядя на демона, которого ему поставили хоть и в мелкие, но все же начальники.
— А Денеба выбивает от пыли ковры, — добавила девушка, сжалившись над этими двумя: все-таки, мытье полов в заваленном хламом помещении, где сто лет никто не прибирался, и все только мусорят и мешают уборке — то еще испытание.
— Почему я? — откликнулся и невидимка, но тут уж Марина никого жалеть не стала: и так уже разделила одно дело на троих.
— А чтоб видно было, как ты работаешь, когда тебя пылью покроет, — фыркнула она, представив это зрелище.
— О, Калина-Малина сечет фишку! — донеслось до нее с левого ряда. Марина заозиралась, но определить насмешника не смогла — звук в аудитории распространялся непривычно. Хотя, голос, вроде бы, принадлежал Крису.
— В общем, все за работу, — подытожила она. — И поактивнее. Пока не приберете жилые комнаты, обеда не будет. А после обеда прибираем все остальное.
Ее накрыло слаженным стоном. Ребята явно не ожидали, что их учеба будет состоять из унылого физического труда. А Марина запоздало спохватилась, что надо было разделить генеральную уборку на несколько дней. Но сейчас уже было слишком поздно что-либо менять: признание учителями ошибок действует положительно только на уже сформировавшиеся личности, а желтоклювые птенцы должны свято верить, что учитель никогда не ошибается.
***
Несмотря на возмущение, через полчаса работа уже кипела вовсю. Ребята взялись за дело споро, но крайне неаккуратно. Марина то и дело бросалась спасать то стекло, то фарфор, то просто ветхий, но ценный с ее точки зрения антиквариат. Но потом все же смирилась: быть везде и всюду невозможно. Она лишь раздробила коллектив на еще более мелкие группы и в каждой назначила ответственного за целостность предметов. Вряд ли это сильно обезопасило утварь, но девушка хотя бы перестала распыляться на ерунду.
— Ну, как дела, Леам? — обратилась она к своему временному ревизору. Остроухий напялил на себя неизвестно где найденный фартук и даже добыл подвязки для рукавов. На шее у него было закреплено что-то вроде лотка лавочника, на котором он разместил чернильницу-непроливайку и лист для записей.
— С мебелью все хорошо, — отозвался тот, просматривая длинный список. — Для каждой комнаты нашлось по паре тумбочек и столику. Кроватей нет, но мы нашли четыре диванчика. Есть еще один гардероб, но, полагаю, его следует перетащить в Ваши покои, да?
Он вопросительно глянул на Марину, приготовившись записывать. А девушка вдруг ощутила себя хозяйкой поместья, беседующей с дворецким.
— Нет, поставьте в коридоре у выхода, — отказалась она. — Будем там зимой верхнюю одежду оставлять. А еще хорошо бы галошницу сделать и переобуваться.
— У ребят и обувь-то не у всех имеется, — осторожно заметил Леам. — А уж запасная пара — это и вовсе что-то… кхм… невероятное.
— Да, ты прав, — нахмурилась Марина. — Но надо же как-то чистоту сохранять. Не босиком же ходить. Может, тапки пошьем? Есть что-нибудь из тряпок ненужное?
Леам послюнявил палец и принялся просматривать исписанные листы.
— Есть рваное пальто без пуговиц и побитая молью шуба, — сказал он. — Думаю, починке они не подлежат.
— Вот, — кивнула Марина. — Пометь, что их надо пустить на обувь. И давай дальше про обстановку комнат. Что со спальными местами?
