Волшебник сел за простой деревянный стол и жестом велел Натаниэлю усаживаться напротив. И подвинул к нему узкую коробку. Натаниэль открыл её. Внутри оказались небольшие очки. Давнее воспоминание заставило его содрогнуться.
— Ну, бери же их. Они тебя не укусят. Вот так. Теперь посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. Что ты видишь?
Натаниэль неохотно подчинился. Ему почему-то было очень трудно смотреть в беспокойные ярко-карие глаза старика, и разум его сковало странное оцепенение. Он ничего не увидел.
— Ну?
— Э-э… Простите, но я…
— Посмотри на край радужки. Видишь что-нибудь?
— Э-э…
— Олух! — раздраженно воскликнул волшебник и оттянул нижнее веко. — Ну что, теперь видишь? Линзы! Контактные линзы! Вокруг середины глаза! Видишь?
Натаниэль в отчаянии присмотрелся снова и на этот раз разглядел еле заметный круглый ободок, опоясывающий радужку, тоненький, словно волосок.
— Да, сэр! — с пылом сообщил он. — Да, я их вижу.
— Ну наконец-то. Хорошо. — Мистер Андервуд откинулся на спинку стула. — Когда тебе исполнится двенадцать, произойдут два важных события. Во-первых, тебе дадут новое имя, и ты его примешь. Зачем это нужно?
— Чтобы демоны не могли узнать имя, данное мне при рождении, и обрести надо мной власть, сэр.
— Правильно. Естественно, вражеские волшебники не менее опасны в этом отношении. Во-вторых, ты получишь свою первую пару линз и будешь постоянно их носить. Они позволят тебе зреть сквозь обманные иллюзии демонов. До тех пор ты будешь пользоваться этими очками, но только по моему указанию. И ни под каким видом их нельзя выносить из этого кабинета. Тебе ясно?
— Да, сэр. А как эти очки позволяют видеть сквозь обман, сэр?
— Когда демоны материализуются, они могут полностью перенять все манеры того, кем прикидываются, и не только в царстве материи, но и на других планах бытия, — я скоро расскажу тебе об этих планах, а пока воздержись от вопросов. Некоторые демоны более высокого ранга могут даже становиться невидимыми; их злокозненной изобретательности нет предела. Линзы и, в меньшей степени, очки позволят тебе видеть на нескольких планах одновременно, и тем самым ты получишь возможность проникнуть взором за завесу их иллюзий. Вот, смотри…
Наставник Натаниэля пошарил по заставленной всякой всячиной полке, что висела у него за спиной, и выбрал большую стеклянную бутыль, заткнутую пробкой и запечатанную воском. В бутыли, в зеленоватой жидкости, напоминающей цветом морскую воду, плавала дохлая крыса — коричневая жесткая шерсть да бледная плоть. Натаниэль брезгливо сморщился. Его наставник это заметил.
— Ну, мальчик, что это такое, по-твоему?
— Крыса, сэр.
— Какая крыса?
— Коричневая. Rattus norvegicus, сэр.
— Неплохо. Любишь блеснуть латынью? Очень неплохо. Правда, совершенно неверно, но всё-таки. Это вообще не крыса. Надень очки и посмотри ещё раз.
Натаниэль повиновался. Очки были тяжелыми и холодили переносицу. Натаниэль посмотрел сквозь толстые дымчатые стекла; ему потребовалась пара мгновений, чтобы сфокусировать взгляд. А потом он разглядел бутылку и чуть не вскрикнул. Крыса исчезла. На её месте очутилось маленькое чёрно-красное существо с пористой физиономией, хитиновыми крыльями и складчатым, как гармошка, брюшком. Глаза существа были открыты, и в них отражалась горькая обида. Натаниэль снял очки и посмотрел ещё раз. В рассоле плавала крыса.
— Надо же!
— Алый надоеда, пойман и посажен в бутылку в медицинском институте одной юридической корпорации, — ворчливо пояснил наставник Натаниэля. — Мелкий бес, но выдающийся разносчик чумы. Способен прикидываться крысой лишь на материальном плане. На всех прочих проступает его истинная сущность.
— А он мёртв, сэр? — спросил Натаниэль. Мистер Андервуд хмыкнул.
— Мертв? Думаю, да. А если нет, то он наверняка очень зол. Он сидит в этой бутылке уже лет пятьдесят. Достался мне в наследство от моего учителя.
Он поставил бутылку обратно.
— Пойми, мальчик, — сказал волшебник, — даже самые слабые демоны злы, опасны и вероломны. Когда имеешь с ними дело, нельзя ни на миг забывать о бдительности. Смотри.
Мистер Андервуд извлек откуда-то из-за бунзеновской горелки стеклянный ящичек. Казалось, будто крышки у него и вовсе нет. В ящичке мельтешили шесть крохотных созданий, то и дело врезаясь в стены своей тюрьмы. Издали они походили на букашек, но взглянув поближе, Натаниэль понял, что для насекомых у них слишком много ног.
— Это так называемые букашки, — сказал наставник. — Вероятно, самая примитивная разновидность демонов. Их умственные способности даже не заслуживают упоминания. Но и они могут быть опасны, если вырвутся из-под контроля. Видишь оранжевые жала у них под хвостами? Они вызывают чрезвычайно болезненные опухоли, хуже, чем от укуса осы или пчелы. Букашки — хороший способ наказать кого-нибудь, хоть чересчур надоевшего соперника… хоть непослушного ученика.
Натаниэль посмотрел, как крохотные существа колотятся о стекло, и энергично закивал.
— Да, сэр.
— Злобные мелкие твари. — Наставник отодвинул ящичек. — Однако же достаточно произнести нужную команду, и они выполнят любое приказание. Тем самым они демонстрируют, на низшем уровне, принципы нашего ремесла. Мы владеем опасными орудиями, с которыми необходимо правильно обращаться. А теперь мы начнём изучать, как защитить себя.
Вскоре Натаниэль обнаружил, что ему ещё долго не позволят самостоятельно управляться с магическими орудиями. Он занимался с наставником дважды в неделю — и в течение нескольких месяцев только и делал на этих занятиях, что вел записи. Он изучал принципы пентаклей и искусство рун. Он узнал о должных ритуалах очищения, каковые следовало проделывать, прежде чем приступить к заклинанию демона. Он возился с пестиком и ступкой — составлял ароматические смеси, поощряющие нужных демонов и отпугивающие ненужных. Он изготавливал свечи самых разнообразных форм и расставлял их по бессчетному количеству узоров. Но наставник так ни разу никого и не вызвал.
Натаниэлю же не терпелось перейти к практике, и в свободное время он запоем читал книжки из библиотеки. Он поразил мистера Парцелла своей ненасытной жаждой знаний. Он с необычайным рвением трудился на уроках мисс Лютьенс, применяя обретенные навыки в черчении пентаклей под пристальным взглядом глаз-бусинок своего наставника. И всё это время очки пылились на полке мастерской. Единственным человеком, с кем Натаниэль поделился своей досадой, была мисс Лютьенс.
— Терпение! — сказала она ему. — Терпение — это высшая добродетель. Если будешь спешить, то потерпишь неудачу. А это довольно болезненно. Ты всегда должен оставаться спокойным и в то же время сосредоточенным на своей задаче. Ну а теперь, если ты готов, нарисуй это ещё раз, только с завязанными глазами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
