разрушены аристократические касты. Изобилующая сила американской жизни во многом связана со способом, при котором способность признаётся везде, где она появляется, и ей даётся шанс «проявиться». Таким образом, с течением времени высшие штаммы в популяции поднимаются на вершину, а низшие элементы опускаются на дно. Высшие классы постоянно обогащаются хорошей новой кровью, а низшие классы, осушённые от этих лучших элементов, всё больше беднеют и становятся всё более отстающими.
Это разделение популяций в соответствии с расовой ценностью производится не просто по социальной лестнице, а в другом процессе, известном как «однотипный подбор». Вопреки некоторым романтическим, но ошибочным представлениям, осторожное научное исследование убедительно доказало, что «обычно спариваются с подобными». Гиганты не склонны вступать в брак с карликами, а экстремальные блондины обычно не предпочитают темных брюнеток. И то, что верно относительно физических характеристик, в равной степени относится к психическим и эмоциональным качествам. Многие люди предпочитают вступать в брак с теми, кто не слишком отличается от них. И в дополнение к действию личных предпочтений есть сверхдобавочный эффект Вульфа Ларсена. Частные лица обычно привлекают тех, с кем они связываются. Они обычно выбирают из своего класса, с общими стандартами, похожими вкусами и учебными достижениями. Относительно тех лиц, которые склонны быть подобными вообще, популяция получает большую дифференциацию, а ассортативное спаривание расширяет пробелы классов. Начальники всё больше и больше женятся на начальстве, посредственность стремится спариваться с посредственностью, а низкий и вырожденный становятся отделёнными сами по себе.
На первый взгляд может показаться, как будто действие социальной лестницы сведёт на нет действие однотипного подбора. Но когда мы смотрим на это более пристально, мы видим, что это не так. В каких случаях социальная гибкость позволяет людям легко мигрировать, обычно чаще ассоциировать и, следовательно, спариваться с подобными. «Сделавший себя сам» более склонен найти жену собственного калибра и не будут выбирать исключительно из числа женщин нижнего социального класса, в котором он родился. С другой стороны, некомпетентный или «белая ворона» высокого происхождения быстро тонет, имеет меньше шансов утащить вниз с собой товарищей высокого типа. Социальная лестница и ассортативное спаривание далеко не противоречивы, а усиливают друг друга и просеивают население согласно истинным расовых значениям с кумулятивным эффектом.
Устойчивые смешанные браки хорошего отборного высшего класса превращают вершину общества в резко выраженный пик или конус. Вудс назвал этот процесс «социальной конификацией». Члены таких «конусных» групп отображения чётко обозначены чертами и обладают высокой средней расовой ценностью. С другой стороны, самые низкие социальные классы, разделённые и лишённые своих лучших элементов, аналогичны «конусу» в хорошо выраженной расовой неполноценности.
Степень, с которой эти селективные процессы работают в течение нескольких поколений в высоко цивилизованном обществе, может привести к прониканию из низших социальных классов своих лучших расовых элементов, что поразительно показано на примере Англии. С этого момента различия врождённых способностей между британскими верхним и нижними социальными слоями давно понятны, но не скорость, с которой разрыв был увеличен. Недавно в Великобритании Хавелок Эллис и доктор Вудс показали на примере двух исторических измерений социальные распределения гения и таланта. Результаты этих исследований умело обобщены Эллийном Арилендом, которого я процитирую.
Айриленд говорит: «Эти исследования раскрывают то, что в течение нескольких веков в Соединенном Королевстве произошло поразительное и прогрессирующее снижение культурного вклада от «низших» классов и соответствующее относительное увеличение вклада «верхних» и «средних» классов».
«Похоже, что с древнейших времен до конца девятнадцатого века вклад в выдающиеся достижения сыновей ремесленников, ремесленников и чернорабочих дал 11,7 процента от общего количества названий, используемых в запросе; представители этого класса, которые родились в первой четверти девятнадцатого века, дали 7,2 процента имён, а те, кто родился во время второй четверти девятнадцатого века, дали только 4,2 процента. Эти цифры представляют большой интерес и важность, если рассматривать по отношению к социальной и политической истории Англии в девятнадцатом веке».
Всем известно, что в Англии девятнадцатый век стал свидетелем быстрой и всепроникающей демократизации социальных и политических условий. Именно в этом столетии впервые за шесть сотен лет своего существования английский парламентаризм стал доступным для всех в виде школьного образования. Представителям огромной массы людей любого происхождения были открыты врата в промышленности, политике, обществе, но они не могли сделать никакого вклада в любой области достижений. Коллегами стали деловые мужчины и сверстники деловых людей. Любой, чьи таланты сделали его заметным в своём призвании, мог получить разумную надежду обрести богатство в пользу общества и дворянский титул по оценке политических лидеров.
Если каждое обстоятельство жизни постоянно благоприятствует самоутверждению гения и таланта в «низших» классах в Англии, то как случилось, что вклад в выдающиеся достижения из этой группы упал в среднем с 11,7 % до 4,2 %?
«Мне кажется, что поскольку подавляющее улучшение условий окружающей среды не только не приводит к росту высоких достижений тех, кто это улучшение сделал, но, напротив, вызывает серьёзное их снижение, причину следует искать в достаточно мощном влиянии компенсаций благотворных эффектов улучшенной среды на стационарный класс в течение одного поколения».
«Это влияние, я считаю, состояло в однотипном отборе. Проявилась его работа, имевшая двойственный характер. С одной стороны, эффект в наследовании, спаривании интеллекта с интеллектом, глупости с глупостью, успеха с успехом — в увековечивании и увеличении этих черт в соответствующих группах. С другой стороны, практические социальные последствия этих эффектов, ежегодно производимых в условиях постоянно расширяющейся демократизации общественной жизни, проявились в том, что более умные и успешные элементы в «низших» классах стали постоянно расти из их класса в другой, социально выше. Это движение должно иметь следствием осушение таланта и гения в «нижних» классах и, в рамках процесса социальной миграции, повышение гения и таланта каждого последующего верхнего слоя в социальной серии».
Мы видим, что когда цивилизация прогрессирует, врождённое превосходство имеет тенденцию вытекать из нижних социальных слоёв вверх в высшие социальные классы. И, наверное, никогда прежде в истории человечества этот процесс отбора не проходил так быстро и так тщательно, как сегодня.
Но можно спросить: это разве не повод для радости? Разве это не означает возможного формирования аристократии «суперменов», благословляющих все классы цветением его творческого гения?
К сожалению, нет, не так, как общество сейчас это представляет. Напротив, если эти тенденции продолжаются в нынешних социальных условиях, концентрация превосходства в верхних социальных слоях будет означать общее расовое обнищание и, следовательно, общую деградацию цивилизации. Давайте помнить о роковой тенденции (обсуждается в предыдущей главе) использовать и истреблять расовые ценности, обеднять человеческие запасы в двойственном процессе социальной стерилизации превосходных штаммов и умножении подчинённых. История цивилизации представляет
