— Какие, например? — светски улыбнулся Джеймс. — Уж не Бонапарта ли с его египетским походом…
— Нет, — опять торопливо перебила она, — я читала, барейская Академия наук отправляла в Тибет исследовательскую экспедицию, вполне мирную. Но ваша дипломатия через чанхайский императорский двор не дала им дойти до сердца Тибета, королевства Мустанг!
— Верно. И кто в итоге победил? — Джеймс усмехнулся, на сколько мог, небрежно. Его слух царапнуло случайно проскользнувшее у неё слово, «ваша». «Ваша дипломатия», как будто её, служащую в Банке Атлантии, такие вещи не касаются. Впрочем, возможно, это ничего не значит.
— Да дело не в победе!
— Не в победе? А в чем же? — вот теперь он удивился совершенно искренне и не удержался от еще одного замечания. — Знаете, по-моему противопоставление армии и науки — это самое нелепое, что можно придумать. Для Империи нужны не только солдаты, но и исследователи. Зачастую солдаты только и могут пройти по следам энтузиастов-первопроходцев, изучивших для них языки и нравы аборигенов и слабости их правителей. Можно ли обвинять этих смельчаков, что они рискуют своими жизнями «ради войны»?
Рената неопределённо приподняла брови. Потом ответила как-то смущенно:
— Выходит, что так, ведь результаты их подвигов редко становятся достоянием общественности, эти сведения, как агентурные донесения, собираются в штабах… Просто, я хотела сказать… — она снова замялась, — насчет того эрландца и вообще… Вам не кажется, что это не правильно?
— Что?
— То, что вы… мы делаем в Эрландии. И в других местах.
— Я не совсем Вас понимаю.
Она опять закусила губу, будто не могла подобрать слова. Но сей увлекательный диспут прервало появление Симонса.
Глава 11. Королевский дурман
Арнольд Симонс оказался немолодым человечком, одетым строго и практично, как всякий клерк. И, как подобает порядочному клерку, явился точно вовремя.
— Сэр Леонидас, моё почтение. Мисс Лайтвуд, — поздоровался он, садясь за их столик, и уставился на Ренату с нескрываемым уважением, — о, не часто мне доводилось, вот так запросто, посидеть за чашкой кофе с финансовым инспектором. Хотя, работа моя непосредственно связана с финансами.
— Полагаю, вы просто очень хорошо делаете свою работу, — лукаво улыбнулась Рената, скрывая напряжение в голосе.
— В отличие от несчастного мистера Кинзмана, — заметил Джеймс, пытаясь не упускать из внимания и реакцию мисс Лайтвуд. Леди фининспектор опять казалась невозмутимой.
Симонс лишь вздохнул, безнадежно взмахнул рукой над кофейником и обратился уже к нему:
— А мне ведь, прошу заметить, милорд, когда-то доводилось бывать с Вашим покойным папенькой на одном корабле. Как жаль, что с ним случилось такое несчастье….
— Во время второй чанхайской компании, очевидно, — быстро предположил Джеймс, вспоминая письмо. — Отец и адмирал Дишер тогда служили вместе.
— Точно, так, — кивнул Симонс, благодушно улыбаясь. — А я в то время уже работал на Компанию, и как раз по опиумной торговле.
— Вы были хорошо знакомы с ними? — поинтересовался лорд, насколько мог, беспечно.
— Ну, будучи на одном корабле и объединёнными одной работой…
— Это очень занимательно, но нас интересуют, прежде всего, Ваши дела с мистером Кинзманом, — мягко прервала воспоминания о юности мисс Лайтвуд. — Когда Вы виделись с ним в последний раз?
— Мисс Лайтвуд, давайте позволим нашему свидетелю спокойно рассказать, что он считает нужным, — осторожно предложил Джеймс.
В блеклых глазах Ренаты мелькнуло какое-то подозрение, но возражать она не стала.
— Я к тому и веду, — ничуть не смутился агент, — по чанхайской линии. Как Вам, конечно известно, наша Восточно-Хиндийская Компания торгует по всему миру и, пожалуй, всем на свете, от винтовок до чая. А где нашей торговле чинят препятствия, там приходит на помощь старый добрый солдат. Или матрос.
— И как это связано с мистером Кинзманом? — холодно уточнила леди фининспектор.
— Я о том и говорю, — повторил агент, опять слегка смутившись, — он у меня покупал кое-что…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не волнуйтесь, рассказывайте всё по порядку, — поспешил ободрить его Джеймс, одновременно бросив неодобрительный взгляд на Ренату. Девушка с превеликим терпением кивнула.
— Я вот что хочу сказать, — закивал тот, — я давно служу в Компани, я человек деловой, можно даже сказать, прагматичный. Я не верю во всякое… эдакое…
— Какое? — мягко спросил Джеймс, внутренне каменея.
— Во всякую мистику и туземные байки, — выпалил он и вдруг решительно хлопнул по столу ладонью, — не думайте, что я какой-то сумасшедший, давайте я расскажу вам с самого начала, как я познакомился с Кинзманом.
— Пожалуйста, — согласилась Рената, с легкой язвительностью в голосе.
— Примерно два года назад, когда я вернулся в Лондониум из очередного рейса, — начал Симонс, чуть успокоившись, — Кинзман подошел ко мне на каком-то приеме, сейчас уже не помню, у кого, и спросил, не желаю ли я сотрудничать с его магазином. Я тогда был уже наслышан о мистере Кинзмане и его лавке «Три кита» и, в общем, не удивился его предложению, ведь я, без ложной скромности скажу, большой специалист по Чанхаю! В свое время немало там поездил и довольно сносно говорю на их языке. Я, прошу заметить, был в горящем Кантоне…
— Да, да. И что же Кинзман?
— Да, мистер Кинзман. Я счел его предложение весьма выгодным и сказал, что в Лондониуме у меня уже есть неплохая личная коллекция редкостей из Чанхая, за хорошую цену я мог бы продать ему любой предмет, — тут Симонс запнулся и суетливо попросил официанта принести ему еще кофе.
Джеймс и Рената терпеливо ждали, пока ему подадут напиток.
— Но он заявил, что из моих вещей ему ничего не нужно! — вдруг резко воскликнул Симонс. — Ему нужен посох тибетского Далай-Ламы!
— О! — не удержался от восклицания лорд. — Непростой заказ.
Мисс Лайтвуд никак не прокомментировала сообщение агента.
— Еще бы! — закивал тот. — У меня, конечно, весьма широкие возможности, но не настолько же! Если бы нам в руки попала такая редкость, то она отправилась бы в Атлантийский Музей, а не в какую-то лавку.
— Естественно. И что было дальше?
— Поначалу ничего особенного. Я честно сказал ему, что не могу достать столь ценную реликвию. Он выразил сожаление. А через некоторое время, насколько я помню, через несколько месяцев, мистер Кинзман снова обратился ко мне. На сей раз его пожелание показалось мне куда более простым, — Симонс торопливо сделал еще один глоток кофе, — он сказал, что у него есть покупатель на предметы, которыми в Чанхае принято бороться с… скажем так, мистическими существами. Мистера Кинзмана интересовали всяческие амулеты, талисманы, ритуальные клинки. Да, особенно клинки. «Предметы, которыми можно убить демона», так он сказал.
— Вас это смутило? — быстро спросил Джеймс.
Для кого Кинзман мог заказывать такие вещи? Для кого-то из рыцарей? Или он знал бывшего мистера Ди? Но почему не рассказал, даже не намекнут о нем Джеймсу? И при чем здесь эта проклятая хиндийка?
— Поначалу, нет, — мотнул головой агент, — ничего удивительного, многие коллекционеры любят предметы с «легендой». Я исправно привозил ему подобные безделушки, он всё принимал и щедро платил. Но потом начались странности…
— Странности? — Джеймс еще больше насторожился.
Мисс Лайтвуд слушала молча, почти не глядя на Симонса.
— Да, странности. Он снова и снова просил меня отыскивать предметы такого рода, всё покупал, но при том с каждым разом говорил, что я привожу не совсем то, что нужно. — Агент слегка пожал плечами, словно его это до сих пор удивляло. — Он твердил, чтобы я искал эти штуки в закрытых сокровищницах чанхайских князей, в отдаленных буддийских храмах и монастырях… Точно я сам не знаю, как мне работать!
— И что же Вы сделали? — спросил Джеймс.
— Ничего особенного, продолжил привозить то, что удавалось найти, — Симонс еще раз пожал плечами и чуть смущенно добавил, — считаю, со своей стороны, я его не обманывал, я привозил предметы именно того назначения, что он просил. Но, понимаете, в чем главная странность? Чем дольше шли эти наши дела, тем более мистер Кинзман становился таким… Нервным.
