Мистер Смит умолк, глядя на остывающий чай. Дайна впервые ощутила к нему нечто вроде симпатии — она живо представила себе его мягкое и терпеливое отношение к нудному старому пьянице. Однако картина событий все еще не обрела конкретного смысла.
— Ну? — поторопила Дайна.
Мистер Смит поднял взгляд:
— Я видел Хэнка вечером, незадолго до того, как его убили. На рю эль-Талаат есть маленький бар, куда мы хаживали. Хэнк уже успел набраться. Алкоголь расслабил все его мышцы, включая голосовые связки. Он болтал, не умолкая ни на секунду. Увидев меня, Хэнк подошел к моему столику и плюхнулся на стул. В баре было темно, но при виде его лица я сразу понял: что-то произошло. Его глаза сияли, он все время облизывал губы, словно они пересохли.
Я спросил, как дела, и Хэнк ответил, что как всегда. Это было нетипично — как правило, он тут же пускался в восторженные описания нового ключа от двери к великому открытию. Я купил ему пару порций выпивки, и мы поболтали о том о сем. Хэнк не мог сидеть спокойно, он постоянно передвигал стаканы, спичечные коробки, клочки бумаги, которые вытаскивал из карманов. Я решил, что он поймал какой-то вирус. Глаза его блестели, как бывает при высокой температуре. Когда Хэнк захотел четвертую порцию, я решил, что с него, пожалуй, хватит и лучше ему пойти домой и лечь в постель. Он бросил на меня странный взгляд, сел прямо и сказал вполне членораздельно: «Вы думаете, Джефф, что я болен. Но я здоров — по крайней мере физически. Я нашел это, Джефф! Ни вы, ни другие мне не верили, но я это нашел!»
Знаете, — задумчиво продолжал мистер Смит, — я почти ему поверил. Несмотря на всю его болтовню, в нем что-то было... Ну, я его поздравил и спросил, когда он собирается поведать об этом миру. Хэнк сплюнул — он приобрел у своих бедуинских приятелей несколько неопрятных привычек — и заявил, что мир может убираться к дьяволу. Он впал в неистовство, и я удивился, что хоть на момент поверил его очередной нелепой выдумке. Ведь нечто подобное я уже слышал много раз. Я начал обдумывать вежливый способ удалиться, когда внезапно, как часто бывает у пьяных, его настроение изменилось. «Я не имею в виду вас, Джефф, — пробормотал он. — Вы всегда были добры ко мне и всегда мне верили. Но в то, что я обнаружил сейчас, поверить нелегко. Это нечто большее, чем все мои предыдущие находки, вместе взятые. Я и мечтать о таком не смел. Иногда это меня пугает. Я...»
Хэнк с трудом проглотил слюну, и я понял, что с ним. Это была не болезнь и даже не возбуждение, а страх. Человек был смертельно напуган. Он обшарил глазами комнату, потом наклонился ко мне и схватил меня за руку. «Я делаю кое-что плохое, Джефф, — заговорил он совсем как ребенок. — Что-то, чего я не должен делать. Я сказал, что не болен, но на самом деле я болен — вот здесь». Хэнк постучал себя по диафрагме, и я понял, что он имеет в виду сердце. «Но я этого не допущу — ни за что... Завтра, Джефф, я все вам расскажу».
Я спросил, почему не сегодня, но Хэнк покачал головой и сказал, что сначала должен поговорить с Али. Половина того, о чем идет речь, принадлежит Али, и он не станет обманывать партнера. Хэнк докончил свою выпивку, которая, очевидно, ударила ему в голову. Он обнял меня, и я чуть не выпрыгнул из ботинок от удивления. Хэнк никогда не делал ничего подобного, и я понял, что...
Мистер Смит был полностью поглощен своим рассказом — его взгляд был устремлен на стол, а голос перешел в шепот. Дайна заметила, как он покраснел под загаром.
— Пьяные часто становятся сверхдружелюбными, — заметила она, усмехнувшись про себя смущению задиристого мистера Смита. — Продолжайте. Что он сделал потом?
— Сбежал, — ответил мистер Смит, придя в себя. — Прежде чем я успел его остановить. Впрочем, я не намеревался это делать. Только позже я осознал, что он говорил чистую правду.
Дайна откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула.
В кафе вошли несколько ее спутников. Миссис Маркс кивнула ей, а священник отвесил поклон; они заняли столик, и Дайна знала, что старую леди занимает, как и где ей удалось подцепить мужчину.
— Позвольте убедиться, что я все правильно поняла, — заговорила она, тщательно подбирая слова. — Вы сказали, что доктор Лейард сделал свое великое открытие. Он хотел передать его вам для научных исследований, но Али собирался его продать. Очевидно, это свитки вроде тех, которые обнаружили у Мертвого моря. Они подрались, Лейард был убит, и свитки вновь исчезли.
— Точно, — кивнул мистер Смит. Он наблюдал за ней, словно дуэлянт, ожидающий атаки противника, и Дайна знала, что на ее лице написано такое же выражение.
— Чушь, — заявила она, отбросив тактичность.
— Что вас заставляет это утверждать?
— В первую очередь очевидный факт, что, если бы ваша история была правдивой, вы бы не тратили на меня время, а последовали за мистером Али, как бы его ни звали по-настоящему.
— Я так и поступил.
— Неужели?
— Да, и нашел его.
— Я не...
— Мертвым, — объяснил мистер Смит.
— А-а! — растерянно протянула Дайна.
Новость не удивила ее. Али был не более чем именем — карточным силуэтом без лица и индивидуальности. Огорчение Дайны носило сугубо эгоистический характер: смерть Али делала ее положение еще более уязвимым.
— Как он умер?
Мистер Смит пожал плечами:
— Этого мы никогда не узнаем. В действительности его нашел не я, а полиция — на рассвете, в грязном переулке. Его ударили ножом, но он умер не сразу. Такое случается. Это могло быть простым столкновением с грабителем, которому понадобился его бумажник. Короче говоря, Али сошел со сцены.
— Зато я все еще там. Ладно, — сказала Дайна, справившись с эмоциями. — Перейдем к следующему пункту. Мое главное возражение против вашей выдумки не связано с убийствами. Лейард заявил, что нашел свои свитки. Вы признаете, что неоднократно слышали от него подобные заявления, и все они оказывались ложью. Почему же вы поверили ему на этот раз?
Глаза мистера Смита забегали, и он помедлил, прежде чем ответить. Дайна была убеждена, что Смит что-то скрывает, и его уклончивый ответ усилил эти подозрения.
— Вы должны согласиться, что это чересчур для случайного совпадения. Человек болтает о спрятанном сокровище, идет домой, и его убивают. Более того, — продолжал мистер Смит, постепенно обретая уверенность, — Ян Свенсон оказывается в городе. И не просто в городе, а в отеле возле двери Хэнка как раз в то время, когда его убили. И разговаривает с вами. Как насчет этого?
— Ян Свенсон? — Неожиданное направление новой атаки сокрушило оборону Дайны. — Я не знаю, кто... Господи! Он не может быть шведом, слишком уж он смуглый. И его имя не...
— Возможно, его имя не Свенсон. Но Сальва описала его, и если это не человек, которого я знал под таким именем, значит, его брат-близнец. Где бы ни появлялся этот сукин... этот чертов сын, там происходит грязное дело. Он один из самых известных агентов на Ближнем Востоке.
— Настолько известный, что свободно расхаживает, не останавливаемый полицией?
— Никто не может ничего доказать. Но разные подозрительные инциденты...
— Это я уже слышала, доктор Смит...
— Мистер Смит. А еще лучше Джефф.
— Хорошо, мистер Смит. Как кто-то недавно мне говорил, каждое событие может иметь по меньшей мере два объяснения, и я в данном случае не знаю, какому из них верить. Но вы кажетесь наименее убедительным из всех, с кем я здесь столкнулась. В вашей истории полно пробелов — она дырявая, как решето. Если вы говорили обо мне с Сальвой, то знаете, что я не понимаю по-арабски. Тогда почему вы...
— Я знаю, что Сальва думает, будто вы не понимаете по-арабски, — прервал мистер Смит.
Дайна утратила дар речи.
— Как бы то ни было, — спокойно продолжал мистер Смит, — я готов принять это как рабочую гипотезу.
— Меня не заботит, принимаете вы это или нет! — Несколько голов повернулось к ним, и Дайна понизила голос: — Факт остается фактом, что когда вы набросились на меня в Библосе...
— Ну так уж и набросился, — смущенно запротестовал мистер Смит.
— Набросились и напугали меня, вы уже говорили с Сальвой и приняли вашу дурацкую... рабочую гипотезу. Если вы в нее верите, то почему обращаетесь со мной, как с преступницей?
— Ага! — Мистер Смит склонился вперед и ткнул длинным грязным пальцем прямо ей в нос. — Это чисто по-женски! Вы не в состоянии заметить разницу между верой в чье-либо заявление и принятием его в качестве рабочей...
— Если я еще раз услышу этот термин, — предупредила Дайна, — то закричу.
— Черт возьми, я сожалею о происшедшем в Библосе, но я был потрясен! Что мне оставалось думать? Вы со Свенсоном находились тет-а-тет в коридоре... И позвольте заметить, что в вашей истории также имеется несколько дыр. Для тупой американки вы слишком много знаете о палестинской археологии.
— Мой отец — священник, специалист по библейским текстам. А моя мать, — добавила Дайна, — была дочерью раввина.
