План у Дорис уже был.
Она оглядела магазин. Сегодня жаловаться на нехватку покупателей не приходилось – народ валил чуть ли не валом. Основную массу составляли, разумеется, приезжие, готовые выложить несколько десятков долларов за самые бесхитростные, с точки зрения аборигенов, сувениры, но мелькали и знакомые лица, например, миссис Кларк, являвшейся в магазин едва не ежедневно в надежде сэкономить пару центов на каком-нибудь растрепанном журнале времен ее молодости, приходившейся, по расчетам Дорис, на те доисторические времена, когда люди еще пользовались перьевыми ручками и танцевали идиотские танцы вроде шимми.
– Привет, Рис.
Она вскинула голову – у кассы с виноватой улыбкой стоял Джей Бертон, пятнадцатилетний парнишка с длинными, напоминающими парик волосами, существование которых ему приходилось отстаивать в постоянной и нелегкой борьбе с родителями, учителями и прочими «доброжелателями». Как и положено истинному металлисту, Джей носил – даже в жару – протертую до дыр черную кожаную куртку с тысячей заклепок, «молний» и заплат, черные, слегка пузырящиеся на коленях джинсы и высокие черные ботинки со шнуровкой. Его футболку украшало изображение выложенных крестом ухмыляющихся черепов. Футболка была особой гордостью Джея, поскольку принадлежала некогда солисту популярной в более благодатные для тяжелого рока времена денверской группы «Сломанный топор». Певец черных месс, шабашей и прочей жути уже давно сошел со сцены и превратился в преуспевающего владельца магазина, вероятно даже не подозревающего о том, что память о нем все еще жива в сердцах поклонников. Джей тщательно скрывал, при каких обстоятельствах ему досталась столь ценная реликвия, но оберегал ее с той же ревностью, с какой средневековые крестоносцы оберегали привезенные из Святой Земли кусочки священного креста.
Джея Бертона и Дорис Карпински связывала крепкая дружба, основанная не только на общем поклонении кумирам далеких семидесятых, но и – что поделаешь, такие уж времена – меркантильном интересе. Дорис позволяла другу брать в магазине новые компакт-диски, а Джей взамен выполнял для нее десятки самых разнообразных и не всегда достойных мужчины поручений.
– Привет, Джей Би. Что новенького?
Он пожал плечами, что было не так-то легко – куртка весила, по приблизительным оценкам Дорис, не менее десяти фунтов.
– У меня ничего. А у тебя?
– Да так. – Дорис изобразила скуку. – Есть кое-что, но тебя вряд ли заинтересует.
Разумеется, человек глубже, чем Джей, проникший в психологию коварной половины человечества, наверняка заподозрил бы неладное: его не обманули бы ни притворный зевок, ни маска равнодушия, косо сидящая на лице Дорис. Но Джею еще только предстояло пройти нелегкий путь познания.
– Что?
– Концерт «Ганз-энд-Роузиз» в Денвере.
– Не может быть.
– Да. Я же говорила, что тебе неинтересно.
– Черт! Рис, надеюсь, ты еще никому его не предлагала?
– Еще нет, но Тони уже спрашивал.
Услышав имя соперника, Джей забеспокоился.
– Эй, Рис, ты же не собираешься толкнуть диск этому придурку? Ему же все равно что слушать. Тони… ха, он же «Айрон Мейден» от «Джудас Прист» отличить не может!
– Видишь ли, Джей Би, Тони обещал оказать мне небольшую услугу. – Дорис расставляла капкан с безжалостностью браконьера.
– Какую услугу?
– Мне нужна видеокамера… на пару дней.
– Зачем тебе видеокамера? Снимать этих клоунов на Гэллоус-сквер?
– Не твое дело, – отрезала Дорис.
– Ладно, пусть не мое, – легко согласился Джей. – Но камера и у меня есть.
– Да?
– Конечно. Оставь мне диск… я сейчас немного на мели… и получишь камеру уже сегодня.
– Ну-у… – с сомнением протянула юная шантажистка. – Ты понимаешь, мисс Шеппард будет не очень довольна, если узнает, что я припрятываю товар.
Джей досадливо поморщился.
– Перестань, Рис, ничего она не узнает. Ты можешь припрятать половину всего этого барахла, и никто ничего не заметит.
– Ладно, но завтра утром камера должна быть у меня.
– Вот и отлично! – обрадовался Джей, лихорадочно соображая, как бы провернуть всю операцию незаметно для родителей. – Ты же знаешь, на меня можно положиться.
Проводив поспешившего к выходу приятеля долгим скучающим взглядом, Дорис довольно рассмеялась. Как все легко получилось! Завтра она установит камеру, а уже к вечеру будет знать, кто же приносит тете Линде идиотские веточки жасмина.
Но какой же простак этот Джей! Пожалуй, мама права, когда говорит, что самая легкая рыбалка – это ловля мужчин. Прицепи к леске хоть ржавый гвоздь – рано или поздно кто-нибудь да клюнет.
Услышав звон колокольчика, она приняла серьезный вид и повернулась к очередному клиенту.
– Чем могу вам помочь, сэр?
6
Линда Шеппард переживала один из своих приступов. Тихий июньский денек. Мирный городок Блэкфилд. Залитая солнцем Гэллоус-сквер. В такой день надо сидеть под тентом, есть фисташковое мороженое, потягивать через трубочку пина-коладу и мечтать о прохладном вечере, походе в кино или о чем-то другом, столь же приятном.
Но Линде было не до мороженого. Грудь сдавило, как будто кто-то навалил на нее кучу кирпичей. Пальцы стиснули замшевую сумочку, еще недавно висевшую на плече. Она куда-то шла. Но куда? Линда не знала. Не помнила. Она вытерла со лба испарину.
– С вами все в порядке? – озабоченно спросил проходивший мимо незнакомый мужчина в легком летнем костюме. – Мисс, вам помочь?
– Нет, – процедила она сквозь зубы, – спасибо.
– Но вам надо…
– Мне ничего не надо!
Мужчина покачал головой, пожал плечами и пошел своей дорогой, думая о том, как испортились нравы, какими грубыми стали люди даже в таком милом городке, как Блэкфилд. Вот и проявляй после этого сочувствие. Нарвешься на такую вот тронутую…
Линда не была тронутой. По крайней мере, пока. Обычный приступ беспокойства. То есть обычный для нее. Она уже не помнила, когда случился первый, но знала: с этим ничего не поделаешь. Они приходили совершенно внезапно, без всякого предупреждения, обрушиваясь, как лавина в горах.
Вдруг… ни с того ни с сего…
Сначала какое-то странное ощущение. Как будто мурашки по спине. Покалывание в затылке, словно у этих мурашек на лапках тонюсенькие, острые иголочки. Потом странное, неприятное ощущение в животе – кажется, там ожили и взмахнули крылышками тысячи бабочек. Это могло случиться в любое время суток, в любом месте: ночью в постели, утром на кухне, посреди дня на центральной городской площади. Она останавливается, смотрит по сторонам. Вот как сейчас. Линда так и не поняла, что случилось, откуда возникало острое ощущение, что кто-то смотрит ей в спину. Следит за ней. Кто-то, кого она не видит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
