— А, здрасьте, гражданин Сопин! Так, кажется, вас зовут — я не ошиблась?
Разговор за соседними столиками сразу утих. Брюнет подался назад.
— Аль не узнаете, Егор Иванович, Настю Вострухину? Жену Гришки Вострухина, который в банде был с вами?
— Ты что плетешь, дура! — крикнул брюнет. — Швейцар, вывести ее!
— Ну уж нет, — взвизгнула она. — Я вас знаю хорошо, Егор Иванович. Не одну душу вы загубили. И Гришку в тюрьму засадили вы!
Кузовлева схватила Вострухину за руку, но та, набычившись, пошла на нее.
— Ты меня не трогай, — с тихой угрозой проговорила Настя. — Я и о тебе еще скажу.
— Безобразие! — закричал брюнет. — Посидеть не дадут спокойно! Официант, вот расчет, мы уходим.
Шатров сделал Леонтию знак. Тот подбежал к брюнету.
— Не извольте беспокоиться, — торопливо говорил он, усаживая на место компанию. — Мы сейчас выведем эту женщину.
Скосив глаза, он увидел, как Шатров скрылся за входной дверью.
— Все будет в порядке, — бормотал Корнеев. — Это известная в городе спекулянтка, скандальная особа.
— Мы уходим, — снова попробовал подняться брюнет, но Леонтий крепко держал его за плечи.
— Сейчас все уладим… В нашем первоклассном заведении впервые такое. Не извольте…
— Да отпустите же вы меня! — возмутился брюнет.
В это время в зал ворвался наряд милиции.
— Всем сидеть на местах, — скомандовал Шатров.
Один из дружков брюнета выхватила пистолет, но Настя быстро ударила его по руке. Браунинг упал на пол.
— Оружие — на стол! — приказал подбежавший Ягудин. С ним было еще трое милиционеров.
Брюнет и второй его спутник нехотя повиновались. В это время раздался выстрел. Шатров, схватившись за руку, зашатался. Корнеев недоуменно оглянулся, стараясь выяснить, кто же стрелял. И тут он увидел в руке Кузовлевой пистолет. Он схватил ее за запястье, вывернул руку. Артистка вскрикнула.
В зале появился Трегубов. Он скомандовал:
— Леонтий, к черному ходу. Мы справимся здесь сами.
Корнеев подоспел вовремя. С черного входа в коридор уже входили пятеро мужчин в форме милиционеров.
— Нам нужен гражданин Капустин, — строго сказал один из них. Это был Яков Семенов.
— Евстигней Васильевич у себя, — подобострастно изогнулся Леонтий.
— Веди в его квартиру, — приказал Семенов.
— Не велено, — ответил Корнеев.
— Что!? — возмутился Семенов. — Ты за кого нас принимаешь?
— Виноват, пожалуйста.
«Милиционеры» направились к квартире владельца «Парижа». Когда они скрылись за дверью, Корнеев на два оборота закрыл дверь черного хода и вбежал в зал. Там находились Трегубов и несколько сотрудников милиции.
— Где Георгий Иванович? — спросил Леонтий.
— Ранен он, — ответил Трегубов. — В руку угодила, гадина. Как «твои»?
— Уже в квартире.
— Пошли, ребята! — скомандовал Трегубов.
Глава двадцать четвертая
Рубахин уже почти час незаметно шел за Гришиным и железнодорожником. Извилистой тропой они направились в глубь леса. Стало темнеть. Боясь потерять их из виду, Анатолий вынужден был приблизиться, и теперь от Гришина и железнодорожника его отделяли не более двадцати шагов.
Тропа вывела к поляне, на которой стояла небольшая изба. В таких жили обычно углежоги, смолокуры и сборщики живицы. Залаяли собаки. Из избы вышел высокий мужик в ситцевой рубахе без опояски. Он загнал собак под амбар, запер там. Гришин что-то сказал ему. В ответ Рубахин услышал:
— Проходите, вас ждут.
В избе засветился огонь. Ветер донес до Анатолия запах свежеиспеченного хлеба. Он тихо подкрался к избе, глянул в крайнее окно. Там никого, кроме пожилой женщины, не было. Она накладывала в деревянные чашки картошку, огурцы, грибы. Подполз к среднему окну. Приподнявшись, Рубахин чуть не вскрикнул. На него не мигая смотрел Гришин. Но Анатолий тут же понял, что тот его видеть не мог — на улице было уже темно, а в комнате горел яркий свет. Рубахин пробрался к противоположной стороне дома. Здесь часть окна была забита доской. Анатолий заглянул туда.
В комнате находилось четверо. Хозяина дома он уже видел. Запомнилось ему и лицо железнодорожника. А четвертым был… Анатолий сначала не поверил своим глазам: четвертым был известный в городе адвокат Перфильев, участник многих судебных процессов. Рубахин прислушался к разговору. До него доходили лишь обрывки фраз.
— То, что вас разоблачили… теперь вам надо отсиживаться… — сердито говорил адвокат.
— Я до сих пор не знаю, кто… меня… — оправдывался Гришин.
Он ходил по комнате, заложив за спину руки.
— Демьян Прокопьевич сердит, — вмешался в разговор железнодорожник. — В последний момент…
— Где он сейчас? — спросил Гришин.
— В городе у…
«Какая досада — не расслышал», — ругнул себя Рубахин.
— Мне надо… видеть… — продолжал Гришин.
— Не знаю, что у вас получится… — адвокат близко подошел к окну, за которым стоял Рубахин. — Я советую вам не показываться пока ему на глаза.
— А Сопин где? — скорее понял по движению губ Гришина, чем услышал Анатолий.
— Будет брать сегодня Евстигнея Капустина. У Демьяна Прокопьевича свои счеты с этим куркулем.
Хозяйка пригласила гостей к столу. Разговор удалился. Рисковать дальше было нельзя. Анатолий направился к тропе. Сзади заливисто залаяли собаки. Рубахин упал на землю, притаился. Кто-то вышел на крыльцо, постоял. Потом хлопнула дверь. Анатолий саженей тридцать прополз по мокрой от росы траве и только у кромки леса вскочил на ноги. Обратно он шел ощупью, ориентируясь по паровозным гудкам. Лишь часам к восьми Рубахин выбрался, наконец, к разъезду.
В маленьком помещении сидело несколько человек.
— Когда следующий поезд на восток? — спросил Анатолий у дежурного.
— Через три часа.
— А товарный?
— Будет через двадцать пять минут. Но он здесь не остановится.
Рубахин вышел на деревянный перрон. На небе зажглись звезды.
Погромыхивая на стыках, подходил товарный поезд. Вот он вынырнул из-за поворота и ослепил Рубахина светом прожектора. Состав шел с небольшой скоростью.
Видимо, машинист затормозил его бег для взятия жезла. Вот показалась тормозная площадка. Схватившись за поручни, Рубахин вскочил на подножку. Тотчас же за ним метнулась тень.
— Помоги! — хрипло крикнул кто-то снизу.
Рубахин нагнулся, схватил человека за руку, втащил на площадку.
— Спасибо, — поблагодарил тот. — Чуть под вагон не угодил. Тороплюсь в город, вот и рискнул.
Голос Анатолию показался знакомым. И вдруг молнией мелькнуло в голове: «Да это же адвокат!» Повозившись на площадке, Перфильев вдруг спросил:
— А вы-то что прыгали?
— Я из города, сюда ездил к матери. Завтра на работу.
— Где мать-то живет?
— В Соколовке.
— А-а-а…
В темноте адвокат вряд ли мог узнать Рубахина. Анатолий вынул портсигар, закурил.
— Приедем, ни одного извозчика не найдем, — сказал адвокат. — Они прибывают на станцию только к пассажирским поездам.
— Далеко идти?
— Версты три. Я в центре живу, рядом с прокуратурой и милицией. А вам куда?
— В том же направлении. Я комнату снимаю на улице Третьего Интернационала.
— Не будете возражать, если я вздремну немного? — спросил адвокат. — Понимаете, в последнее время урывками сплю.
«Понятное дело», — подумал Рубахин, а вслух сказал:
— Пожалуйста, ехать еще два часа.
Перфильев присел на корточки, завернулся в плащ. По-уральски быстро холодало. Анатолий облокотился о край тормозной площадки, задумался. Надо ли брать адвоката? Арест его может вспугнуть остальных. Но и упускать человека, который близко связан с Волкодавом, нельзя. Незаметно Рубахин, как и его спутник, погрузился в дрему.
Ему снилась река. Вот он сидит на берегу с удочкой. От воды веяло прохладой, но Анатолий не ощущал ее. Все его внимание было сосредоточено на красном поплавке, который начал помаленьку дергаться…
— Рубахин! — крикнул кто-то сзади.
Анатолий оглянулся и от сильного толчка тут же полетел с обрыва.
…Очнулся он под насыпью. Сильно болела спина, на глаза струйками стекала кровь. «Сбросили меня или я сам упал? — думал он, пытаясь встать на ноги. — Неужели адвокатишка узнал меня?» Все тело ныло, но идти было можно. Выломав в защитной полосе палку, Рубахин медленно побрел вдоль насыпи на восток. Через четверть часа он увидел будку путевого обходчика. Дверь ему открыл старик.
— Не бойся, отец, — сказал Анатолий. — Я из милиции. У тебя телефона здесь нет?
— Нет, сыночек, нету. Вот на двести втором разъезде, там есть.
— Далеко до него?
— Километров пять.
— Не успею, — махнул рукой Рубахин. — Давно прошел товарняк?
