— Пейте.
Она неохотно сделала глоток, вздрогнула, и только тогда Закери отпустил ее. Он взял стул и сел напротив дивана.
— Итак, что же вы хотите, сестра?..
— Гилби, — подсказала она, вертя в руках бокал. — Я… мой отец Гарри Гилби. — Она замолчала, наблюдая за его реакцией. Лицо Закери ничего не выражало.
— Мы встречались с ним раньше? Извините, но…
— Он был в другой машине, — прошептала она.
Какое-то время Закери не был уверен, что правильно расслышал. Он смотрел на нее, нахмурившись.
— В другой машине?
Она посмотрела ему в глаза и кивнула.
— Он… это был он… другой водитель? — хрипло спросил Закери.
Она опять кивнула, ее лицо побледнело.
Закери выругался.
Она вздрогнула.
— Это не похоже на него, мистер Вест. Он не был пьян, он всегда осторожно водит, он был… очень взволнован и… Я не ищу ему оправданий, но…
— Звучит именно так! Но если вы не ищете оправданий, то что же вы делаете? — злобно произнес Закери, заставив ее прикусить губу. У нее был крупный рот, нижняя губа полная и теплая, как он успел заметить, что никак не вязалось с ее прической и манерой застегиваться на все пуговицы.
— Просто я хотела объяснить, — прошептала она. — Чтобы вы поняли, почему это произошло.
Его брови сдвинулись.
— Вы были в машине вместе с ним?
Она отрицательно покачала головой.
— Если бы была, то ничего бы этого не произошло.
— Он был на моей полосе и гнал на бешеной скорости. У меня не было возможности избежать столкновения — он сказал вам это?
— Конечно, он сказал. Он винит только себя, он ужасно сожалеет о случившемся, поверьте мне!
Закери засмеялся.
— Как мило с его стороны. Он пострадал?
— Чуть-чуть…
— Конкретнее?
— Синяки и испуг, — негромко произнесла она, видя, как искривились при этом его губы.
— А сколько он пробыл в больнице?
С явной неохотой ей пришлось признать:
— Только одну ночь.
Закери злобно улыбнулся.
— А я не выхожу из больниц до сих пор.
— Я знаю. — Ее голубые глаза смотрели прямо в его. — Я очень сожалею о том, что произошло с вами, мистер Вест, так же как и мой отец. Пожалуйста, поверьте мне, он осознает, что натворил, и это очень тяготит его.
— Не думаю, что так, как это тяготит меня! — Он встал. — Но в любом случае что вы-то здесь делаете? Что вам нужно?
Она тоже встала и поставила бокал на столик.
— Я пришла умолять вас… Я знаю, что моего отца признают виновным — он не отрицает вину… но… мистер Вест, скоро ваше лицо восстановится, поверьте мне. Я знаю много таких случаев, как ваш, хотя, конечно, это займет время, но вы обязательно придете в норму.
— Мое лицо никогда не станет, как вы называете, нормальным! — Закери так разозлился, что ему захотелось ударить ее.
Она помолчала, но, нахмурившись, медленно продолжила серьезным голосом:
— Вы ошибаетесь. Я понимаю, почему вы так думаете, но вы не правы, мистер Вест. Это займет год или чуть больше, пластическая хирургия теперь творит чудеса, особенно если вы попадете к лучшему специалисту, а я знаю, что вы лечитесь именно у такого. Он отличный хирург, самый лучший в стране.
— Даже он не обещает мне полное восстановление! — Закери вдруг засмеялся, вспомнив Дану. — Вам надо было видеть лицо моей бывшей девушки, когда она навестила меня после последней операции! Мне показалось, что она потеряет сознание.
Луиза вздрогнула и побледнела еще больше, взирая на него.
— Я уверена, что она просто очень волновалась за вас. Я согласна, что это не произойдет моментально, но у вас снова будет ваше лицо.
— Не лгите мне! — огрызнулся он. — Я знаю только то, что вижу в зеркале. Я сейчас страшен как черт и, очевидно, таким и останусь. Все женщины будут замирать передо мной только от одного чувства — от ужаса, так же как и вы совсем недавно.
Краска залила ее лицо, и она отвела взгляд.
— Я не от…
— От этого, от этого. А когда я вас поцеловал, вы вообще упали в обморок. Мне пришлось даже принести вас сюда.
— Это произошло не потому, что… — начала было Луиза. На ее лбу выступили капельки пота.
Закери со злостью засмеялся.
— Не утруждайте себя, не надо притворяться. Я отлично знаю, почему вы потеряли сознание.
Ее ресницы опустились, она перестала протестовать, но на лице отражались противоречивые эмоции. Он наблюдал за ней, немного удивившись.
Наконец он произнес отрывисто:
— Никто вас за это не винит. Я вижу себя в зеркале каждый день. Я понимаю, почему вы лишились чувств от моего прикосновения.
— Нет, — прервала она, подняв на него взор, полный страдания, которое Закери без труда прочитал и в искренности которого не мог сомневаться. — Пожалуйста, поверьте, я почувствовала совсем не то, что вы думаете.
Закери уже устал от разговора на эту тему. Все эти дни он предпочитал не вспоминать о происшествии; он отчаянно пытался вернуться к нормальной жизни.
— Ладно, забудем об этом! — нетерпеливо бросил он. — Давайте лучше вернемся к причине вашего приезда сюда; что вы хотите от меня, сестра Гилби?
— Я не уверена, что… — запнулась она. — Ваши адвокаты сказали вам?.. вы знаете?..
— Ради Бога, говорите же, наконец! — заскрипел Закери.
Она пробормотала хрипло:
— Мой отец забыл обновить страховку.
Он удивленно уставился на нее. Закери пробыл в больницах так долго, что все юридические тонкости, вытекающие из аварии, просто оставил своим адвокатам. Он отказался обсуждать с ними происшедшее, ограничившись изложением своей версии, поэтому ему не сообщили о том, что Гарри Гилби не был застрахован.
— Вы шутите, — недоверчиво произнес он. Она только молча покачала головой, как будто не осмеливалась сказать что-либо.
Закери смотрел ей в глаза. Они были необыкновенно глубокого голубого цвета. Вряд ли он когда-нибудь видел голубые глаза более темного оттенка. Цветы горечавки на фоне белого снега в Альпах — вот на что они были похожи. Ее бледность только подчеркивала их яркость. Темно-голубой на белом… Он всегда любил это сочетание.
Затем, отвлекшись, он подумал: неудивительно, что она бледна, неудивительно, что она расстроена, неудивительно, что она здесь в положении просительницы! Интересно, что за человек ее отец, если он прислал ее, вместо того чтобы приехать самому или вообще предоставить это адвокатам?
— Как он мог быть таким безответственным? — произнес он вслух, но больше для себя, чем для нее.
Она с трудом сглотнула, длинная белая шея конвульсивно дернулась.
— Он попал в очень тяжелую ситуацию, до сих пор он испытывает финансовые трудности и не видит выхода. Вот почему он забыл. Он собирался обновить ее, когда она истекла, но… Я знаю, что это было глупо…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
