Тем временем машина Клая, на которой мы ехали, миновала сосновую рощу, преодолела крутой подъем по каменистому пастбищу и начала спускаться к «лежбищу» злополучной пациентки.
Неожиданно Клай придвинулся к краю сиденья, быстро протер лобовое стекло со своей стороны и зажмурился.
— Д-док, что это там впереди или я вижу привидение? — заикаясь, пробормотал он.
Я выпрямился и на тропинке, вьющейся между соснами и кустарником, разглядел быстро двигающуюся корову. Разинув рты, мы дружно уставились на эту старушку, которая еще несколько часов назад лежала пластом, заглядывая в распахнутые «ворота смерти», а теперь бодро вышагивала нам навстречу. Она оказалась достаточно сообразительной и придерживалась середины тропинки, где почти не попадались предательские корни деревьев. Время от времени спотыкаясь, она шагала напряженной, скованной походкой, напомнив мне старого солдата, горделиво марширующего на параде в День ветеранов. В моих ушах буквально гремел гимн морской пехоты, когда корова, протрусив по холму, поравнялась с грузовиком и резко остановилась словно бы для того, чтобы отдать нам честь. Однако вместо этого она просто уставилась на нас, сверкая глазами.
Затем, взмахнув забинтованным хвостом, она протопала мимо грузовика, свернула на пастбище и приступила к дегустации зелени.
Зрелище было просто поразительным. Забинтованный хвост свидетельствовал о том, что Лайдж исполнил свой замысел! Выйдя из машины, мы увидели, как он стремительно шагает нам навстречу из рощицы, улыбаясь до ушей. В одной руке он нес большую коробку перца, а в другой — упаковку поваренной соли. Из заднего кармана комбинезона свисали остатки старой рубахи.
Как выяснилось, Лайдж сделал надрез над кисточкой коровьего хвоста и всыпал в рану щедрую порцию специй, после чего обвязал ее лоскутом рубахи. Повязку украшал кокетливый бантик.
— Лайдж, чем вы заставили ее подняться? — я пытался скрыть замешательство.
— Ну, — протянул он, — я только обработал ее хвост, как делаю обычно, а потом заставил ее встать. Сначала она никак не соглашалась, тогда я кое-что шепнул ей на ухо.
— Что же ты ей сказал? — нетерпеливо спросил Клай.
— Сказал, что мистер Медведь Брайант приказывает ей встать и пройтись. Через некоторое время она начала подниматься, но слишком уж медленно, тогда я схватил ее за хвост и немножко помог. Сначала она пыталась бежать, но чуть было не упала и решила притормозить.
— Зачем вы сказали ей про тренера Брайанта? — поинтересовался я.
— Потому что мистер Клай все время талдычит про мистера Брайанта, дескать, он может пройти по воде и остановить дождь в тот день, на который назначена игра. Вот я и подумал, что уж слегшую-то корову он легко поднимет.
— Лайдж, для этого годится любой сорт перца? — спросил я.
— Нет, сэр, только перец Уоткинса, и проследите, чтобы соль была настоящая, поваренная. Не берите соль с этим самым йодоформом.
Похожие рекомендации мне доводилось слышать и от других «народных целителей».
Прошло несколько недель, старая корова разрешилась отличным теленком и выкормила его. Но следующей осенью Клай, вернувшись домой с футбольного матча, не нашел своей коровы на привычном месте. На следующее утро они с Лайджем обнаружили старушку в чаще леса, куда она удалилась, чтобы умереть.
Я по-прежнему не понимаю механизма, который заставил старое, больное животное подняться на ноги, правда, и не уверен, что хочу его понять. Однако этот случай научил меня не проявлять самонадеянности и никогда не отрицать эффективности народных средств.
Глава 10
— Док, уж вы-то точно сможете рассказать кучу историй о быках, — заявил Валдо Кинг. — Есть ли среди них правдивые?
Мы только что закончили дегельминтизацию его стада и сидели в сарае, привалившись к брикетам сена и попивая чаек со льдом. Коровы и телята с громким мычанием выбегали через приоткрытые ворота загона в поисках своих ближайших родственников. Несколько коров развернулись и потрусили обратно к воротам, придирчиво осматривая и обнюхивая каждого теленка, попадавшегося им на пути, пока не обнаруживали того, кого искали. Наблюдать за такими сценами всегда интересно. Даже если вы разлучите пятьдесят мамаш с их телятами, стоит разрешить им воссоединиться, как они за считанные минуты, а иногда и секунды, находят друг друга.
— Разумеется, я не выдумываю истории, хотя мне и нравится развлекать народ своими рассказами. Когда-нибудь, конечно, если доживу, я составлю из них целую книгу. Каждый, кому приходится иметь дело с быками, знает, на какие сумасшедшие выходки они способны, — ответил я. — Взять хотя бы тот случай, когда белый годовалый бычок перепрыгнул через забор и выскочил на дорогу?
— Да, мы еще прозвали его Дурачком, — вспомнил Валдо.
— Нет, это был Глупыш. Дурачка тогда уже не было, — поправила его Кати.
— Совершенно верно, дорогая. А помните, док, вы рассказывали историю о быке со сломанной ногой по кличке Инвалид. Все действительно так и было? Вы и правда возили его в человеческую больницу на рентген?
— Да, все так и было, — подтвердил я. — Хозяин действительно очень любил этого быка.
Но я знавал еще одного человека, который любил своего быка не меньше. Это доктор медицины Браун. К выходу на пенсию он владел небольшим стадом коров ангусской породы, уделял особое внимание племенному разведению скота и участию в выставках. Он часами намывал быков шампунем, завивал им шерсть, полировал копыта, готовя их к показу, много часов проводил в дороге, кочуя с одной выставочной площадки на другую. Во время поездки все питомцы были облачены в необычные красные попоны, призванные сохранить их шерсть чистой и блестящей.
Миссис Браун не испытывала такого пристрастия к парнокопытным, однако помогала мужу в оформлении документов, ассистировала ему во время ветеринарных осмотров и всегда была рядом с аккуратно оформленными регистрационными журналами, готовая ответить на любой вопрос и предоставить информацию о необходимых прививках. Когда наступал сезон выставок, она путешествовала вместе с доктором, развлекаясь в машине вязанием или чтением книг о Гражданской войне.
Парочка нравилась мне полным отсутствием сходства между собой. Если доктор Браун с удовольствием и, как мне казалось, с облегчением натягивал старый комбинезон, грубые башмаки и замызганную бейсболку, то миссис Браун всегда выглядела так, как будто только что вышла из салона красоты. Ее серебристые волосы были безукоризненно уложены, а ногти, накрашенные ярко-красным лаком, сверкали. Да и держалась она с истинно королевским достоинством.
Доктор Браун прибегал к моим услугам по малейшему поводу. Он не одобрял подхода, распространенного среди его соседей-скотоводов, нередко просивших меня «вколоть им что там у вас есть в сумке», и не опускался до доморощенных средств, например, надрезания хвоста, выжигания рогов или массирования спины кукурузным початком от «напряжения в хребте». Словом, он был солидным доктором медицины, причем понимал разницу между коровой и человеком.
Однажды я приехал к нему по поводу копытной гнили у его лучшей коровы. Разумеется, как большинство моих клиентов, он считал лучшей едва ли не каждую из своих подопечных, получалось, что только лучшие коровы имели проблемы со здоровьем.
— Доктор МакКормак, вы уверены, у нее обычная копытная гниль?
— Да, сэр, совершенно уверен, — ответил я, выскабливая вздувшиеся передние копыта. — Разве вы не чувствуете запаха гнили?
— Запаха? Нет, я ничего не чувствую. Не кажется ли вам, что лучше сделать рентген и отправить в лабораторию кровь на анализ? В отличие от вас я не уверен, что могу полагаться на свой нос.
Итак, мы отправились в человеческую больницу, где имелся переносной рентгеновский аппарат. Я очень надеялся, что наша пациентка не станет создавать проблем. К счастью, все обошлось без происшествий, и рентгенолог, собака которого недавно прошла в нашей клинике курс лечения от сердечных глистов, сделал отличные снимки. Удача нам сопутствовала, и поблизости не оказалось ни газетных репортеров, ни праздных зевак, ни разгневанных медсестер, способных доставить кучу неприятностей.
Посмотрев снимки и изучив результаты анализа крови буквально до мельчайших деталей, доктор Браун окончательно убедился, что мой предварительный диагноз, поставленный с помощью обоняния, оказался верным. Не каждый скотовод согласился бы пойти на такие расходы ради получения точного диагноза. Мы ввели корове антибиотики, наложили на опухшую ногу специальную мазь от копытной гнили — буквально через два дня от хромоты не осталось и следа.
Как ни щедр был доктор Браун во всем, что касалось лечения его коров, в вопросах транспортировки скота он проявлял необъяснимую прижимистость. Вместо того чтобы приобрести нормальный трейлер для своих животных, он перевозил их в старом прицепе. Когда в этот прицеп, рассчитанный на двух лошадей, запихивали двух взрослых быков, тем приходилось стоять чуть ли не вплотную друг к другу. Тащить его «впрягали» десятилетний форд пикап. Этому старичку-форду не хватало мощности, его подвеска не была рассчитана на такую тяжесть, поэтому при полной загрузке передок пикапа приподнимался над дорогой, а зад почти волочился по асфальту. А уж если же животные проявляли беспокойство и начинали выяснять отношения прямо в прицепе, пикап швыряло по всему шоссе.
