по роду своего статуса, должны были бы выступать собратьями по делу. Какому делу? Вот вопрос, который, вижу, висит у тебя на кончике языка. Так?
– Так! – искренне согласился Иван, потому что и, правда, порывался узнать об этой стороне деятельности ходоков.
– Может быть, Ваня, это звучит несколько неправдоподобно, но это как раз и является ключом ко всему нашему разговору… Вопрос вопросов!
Вот так вопрос вопросов!
Оглушённый, Иван расслабился.
Оказывается, никакого общего дела у ходоков не было, да и вообще, никакого дела не было. И, оказывается, не могло быть.
Лучше бы Симон не рассказывал сегодня о том и не разочаровывал бы его. И так день паршивый какой-то выдался, а тут ещё признание Симона…
Он-то, было, настроился на откровение, на приобщение к тайне ходоков, а получил пшик. Конечно, всё сказанное до того Симоном о ходоках могло для более проницательного слушателя самого подвести к подобному выводу. Иван же сразу расстроился, вполуха прислушиваясь к словам Симона.
А он говорил, что попытки объединить ходоков общим делом, были. И не раз…
– Ты, наверное, читал об открытиях, граничащих с фантастикой, таких как Кумранские находки, Книга Велеса и… другие. К их появлению приложили руку ходоки. Но всё не так просто, как кажется с первого взгляда. Поверь, спасение памятников культуры сопряжено с определёнными трудностями: вещь надо оценить – нужна она потомкам или нет, её надо унести, а до того каким-либо образом взять или украсть её у кого-то, да и найти её ещё надо. Потом, к сожалению, не всякий ходок может протащить или пробить, как мы говорим, что-либо сквозь время. Но и это полдела. Наши современники, скажу прямо, справедливо недоверчивы и каждое воскресение утерянного ещё в древности памятника встречают с оправданным подозрением. Иногда вещь даже теряется навсегда, потому что её посчитали подделкой, её плохо хранили, ею пренебрегли… Так что, идея угасала каждый раз, как только за неё брались ходоки-энтузиасты… Да, слушаю тебя.
– Людей могли бы спасать! – выпалил Иван. – Детей…
Симон несколько раз мелко покивал головой.
– Да. Предотвращение гибели людей… Благородная, казалось бы, задача. А на деле! Ни одна смерть не была предотвращена. Сколько я знаю – ни одна!.. Иногда будущая жертва нападения ли, землетрясения, случайности даже поддавалась уговорам, что-то предпринимала, но… – Симон безнадёжно махнул рукой, – всё оказывалось тщетным. Поистине можно подумать о неотвратимой предопределённости судьбы человека: что на роду написано, то и произойдёт. Ходоки только неприятностей натерпелись…
– В конце концов, – Симон вздохнул, – каждый облюбовал себе эпоху и общество и живёт там, ища себе забав и счастья. Кто-то, увлекшись романтикой, бредёт по дорогам в легионах Древнего Рима, хотя, скажу тебе, романтического там мало. Кто-то бьётся с монголами или в их ордах. Другие участвуют в печальной схватке индейцев и белых. И на той и на другой стороне. Есть те, которые нашли женщину своей мечты и счастливы с ней в веках. У многих тяга к торговле, а некоторые даже ушли к дикарям в джунгли и стали вождями, а чаще жрецами племён. Кому что нравится… А что может понравиться делать тебе?
– Послушав Вас, так теперь и не знаю. Может быть, познакомиться с великими людьми прошлого?
– Великими, говоришь?
– А что?
– Великими их делает молва и время. Поверь мне, Ваня. На самом деле большинство из них… Не хочу хулить, но некоторые из них были в жизни ничтожествами. Скрягами, предателями, с гнусными наклонностями. Познакомишься с одним, с другим, посмотришь на них, поговоришь и навсегда отобьёшь себе желание посещать следующих. Великих…
На секунды Симон замолчал, допивая остывший чай.
– Правда, у нас есть день, когда мы, ходоки-современники, встречаемся… – он опять умолк, пожевал губами, потом решительно добавил: – Это тебе, Ваня, на сегодня.
Он улыбнулся странной летучей улыбкой, вытер ладони о колени и распрощался до следующего раза, не назвав ни числа, ни времени, когда это может случиться.
Странные у Симона манеры, странные концовки разговора…
Он ушёл и оставил Ивана в совершенной растерянности и подавленности. И от услышанного и домысленного им самим.
В тот день он впервые позвонил кое-кому из друзей якобы из другого города. Ему опять захотелось стать обыкновенным прорабом. Чтобы лицо в лицо говорить с начальством, делать выволочку нерадивым монтажникам, ругаться и мириться с заказчиками. То есть делать то дело, которое он знал, в котором всё ясно, открыто и доступно его пониманию.
Которое, в конце концов, полезно обществу и реально по существу.
Время
Время, как необъезженный конь, несётся, сломя голову, к известному только ему финишу, не сбавляя темпа, не оглядываясь, не рыская по сторонам – вперёд и только вперёд.
А за ним клубами неведомой материи тянуться невидимые возмущения, в которых происходят странные, Ивану, например, совершенно непонятные, превращения, используемые с тем или иным успехом ходоками во времени. Пока держатся или проявляются возбуждения, созданные пришпоренным временем, можно отставать от него и вновь нагонять.
Так или примерно так думалось Ивану в начале раскрытия его уникальных особенностей, отличающих его ото всех людей.
Потом, много позже, Иван кое-что узнал о движении во времени из собственного опыта и откровения других ходоков. Не физику явления, нет, так как он сам и его собеседниками были людьми далёкими от науки, а узнал, в основном, о психологическом восприятии дороги времени каждым ходоком в отдельности, поскольку всякий ходок имел своё, отличное от других, постижение и понимание времени.
Вот первоначальное видение времени и поля ходьбы во времени самого Ивана…
Будущее – непреодолимая отвесная стена, истекающая туманом настоящего. В будущее, как будто, для него и иных ходоков дороги нет. Даже если попробовать, то вечно наступающее настоящее не даёт возможности даже притронуться к монолиту будущего.
Прошлое – бескрайняя равнина. В близком прошлом – на сорок-пятьдесят, а, может быть и на двести тысяч лет – плоская, как столешница огромного стола, по которой можно идти без устали. Дальше – рытвины, овраги, затрудняющие движение, но, в принципе, преодолимые препятствия и во времени и в пространстве.
Ограничение – предельное прошлое – проходимые горы, которые, чем глубже в минувшее, тем выше, неприступнее, хотя можно найти лазейки, горные тропинки и расщелины, чтобы проникнуть дальше и дальше в бездну тысячелетий.
Диапазон Ивана громаден по сравнению с другими ходоками – сотни тысяч лет.
Потому он – КЕРГИШЕТ.
В поле времени и в горах есть участки, закрытые для него и во времени, и в пространстве, в точках зоха, как говорят ходоки. Это те места на поверхности Земли, которые в данной точке зоха могли ещё не существовать в таком виде, чтобы в них была возможность выхода в реальный мир для ходока. Это не существующие участки суши: материки или острова, покоящиеся пока что под толщей океанов, морей и озёр; вулканы, другие
