Неизвестный шарахнулся назад… развернулся – и стремительно канул обратно, во тьму.
– Уходит! – заорал Вадька и, перепрыгнув через Мурку, кинулся в погоню.
– Бегу-бегу, уже бегу! – пробормотала Мурка, с трудом собирая отбитые об края деревянных ступенек руки-ноги.
Деревянный пол под ногами Вадьки едва ощутимо подрагивал – впереди, в кромешном мраке, мелко стучали шаги. Кто-то отчаянно мчался прочь. Вадька кинулся в погоню. Темнота ринулась навстречу – она точно распадалась надвое, пропуская бегущего мальчишку, чтобы тут же сомкнуться у него за спиной. Казалось, в ней тяжело двигаться, точно бежишь под одеялом. Только беглецу это не помеха – он стремительно улепетывал.
– Стой, хуже будет! – завопил Вадька.
– Будет… будет… буде… – гулко, как в пещере, откликнулось эхо – наверху, потом внизу, потом от стен…
– Не буде… – вдруг угрожающе рявкнул из мрака яростный бас. Вадька споткнулся, упал на колени, проехался по скользким доскам, обдирая ладони о плохо обструганную поверхность, ткнулся в пол носом, замер, ожидая атаки из темноты…
– Ми-ми… Соль… Ля-соль-ми… – уже вполне мирно пропел бас, а затем, могуче и раскатисто: – На заре ты меня не буди-и! – Голос отдалился и пропал совсем.
Вокруг царила все та же непроницаемая темнота… и тишина – топот замер. Вадька поднялся и, неслышно ступая, принялся поворачиваться на месте, напряженно вслушиваясь в окружающий мрак. Тишина… Тишина… Тишина… Он остановился – кажется ему или впрямь, чуть впереди… вот, левее… Вадька склонил голову – нет, он действительно слышал чье-то хрипловатое, как после бега, дыхание. Едва-едва слышное, иногда замирающее совсем, словно тот, кто прятался в темноте, старательно пытался его заглушить. Вадька шагнул в ту сторону.
Шур-шур-шур – мелкой мышиной побежкой кто-то проскочил мимо него… и снова замер, совсем неподалеку.
Та-ак… аккуратно, чтоб даже воздух вокруг не шелохнулся, Вадька перевел дух и, стараясь двигаться бесшумно, направился туда, где слышал шаги в последний раз.
Но у беглеца оказался отличный слух.
Шур-шур… – он снова сорвался с места – на сей раз настолько близко, что Вадьку обдало воздухом – точно темнота подула на него.
Вадька озадачился – этот… который там, во мраке… наверное, не понимает, насколько его преследователь беспомощен в царящей вокруг темноте. А может… и сам не знает, куда бежать?
Медленно и беззвучно Вадька поднял ногу – и гулко топнул в деревянные доски. В шаге от него темнота взорвалась движением. Вадька стремительно прянул вперед… Пальцы сомкнулись на чем-то гладком, скользком – точно на шелковистой материи… его с силой толкнули в грудь. Пальцы соскользнули, и Вадька плюхнулся на пол – шаги пронеслись мимо и замерли, не приближаясь и не удаляясь.
– Играешься, что ли? – окончательно свирепея, рявкнул Вадька.
– Да иду я уже, иду, – ответил из темноты обиженный Муркин голос. – Где ты там?
Вадька изумленно приоткрыл рот – это что, он с Муркой в догонялки в темноте играет? Вот фигня!
– Здесь я! – с кряхтением поднимаясь на ноги, пробурчал он. – Сейчас подсвечу! – вытащил из кармана мобилку и нажал кнопку. Экранчик вспыхнул слабым пятном, выхватывая из мрака край деревянного помоста под самыми носками Вадькиных ботинок. Край деревянного помоста над обрывающейся вниз черной бездной!
– А-ах! – Вадька замер, судорожно хватанув полную грудь воздуха…
– Фу-ух! – шумно, с облегчением выдохнул – свет от мобилки скользнул вдоль тянущихся по самому краю высоких, Вадьке по грудь, деревянных перилец. – Ну ничего себе! – пробормотал он, вытирая холодный пот со лба. Аккуратно шагнул назад, зашарил мобилкой вокруг – но в паре сантиметров от экрана слабенький свет терялся. – Эй, ну ты где там?
– Я здесь! – шелестнула темнота – и, вспоров мрак, длинный шест копьем ударил Вадьку в грудь.
Мальчишку швырнуло назад. Он врезался в перильца – перекладина спружинила под лопатками… Послышался отчетливый хруст дерева. За спиной у Вадьки стало пусто…
Отчаянно взмахнув руками, он полетел вниз.
Мир стал нереальным, завертелся вокруг, как во сне. Что-то плотное и жесткое ударило в ладони. Вадькины пальцы сомкнулись… Руки рвануло сумасшедшей болью.
– Блин! – вдруг загрохотало откуда-то снизу. – Чем это меня по голове стукнуло?
Сознание Вадьки вмиг прояснилось… Он понял, что висит, болтая ногами над залитой мраком пропастью, судорожно цепляясь за край деревянных мостков. Тяжесть собственного тела неудержимо тянет его вниз, а впившиеся в помост пальцы соскальзывают. Еще секунда, и он полетит в жадно поджидающую его тьму. Даже не потому, что нет сил держаться: разжать пальцы и все прекратить проще, чем выносить этот совершенно нестерпимый ужас…
Мельтешащее квадратное пятно света возникло у самого его лица… мобильник выпал из руки Мурки и, просвистев мимо Вадькиной щеки, канул во мрак. Девчонка плюхнулась на живот и обеими руками вцепилась Вадьке в запястья.
– Опять! Да кто там кидается! – снова завопили внизу. Кажется, там тоже замельтешило пятно света.
– Брось, Мурка, не удержишь! – чувствуя, как неумолимо продолжает сползать и тянет за собой девчонку, прохрипел Вадька.
– Лезь! – выгибаясь всем телом, простонала Мурка. – Карабкайся, трусло несчастное!
– Люди! – заорал глубоко внизу азартный голос. – Глядите все – мобилки с неба сыплются! Меня по голове только что две подряд долбанули – вон валяются!
– Кто там хулиганит? – требовательно вопросил снизу другой голос, авторитетный.
– Кидаться мобилками – странное хулиганство, они же вдребезги! Между прочим – дорогущие, я давно такую хотел! – В первом голосе появились страдальческие нотки.
– Что вообще происходит – немедленно включите свет!
– То выключи, то включи – сами не знаете, чего хотите! – откликнулся третий голос.
Призрачные голоса поднимались из бездны под болтающимися в воздухе Вадькиными ногами, голоса четкие и ясные, и мальчишке вдруг показалось, что если он сейчас разожмет пальцы, то просто… спрыгнет! Окажется на нормальном твердом полу, среди нормальных, занятых обычными делами людей…
– Если свалишься – останется от тебя кровавый блин с очками в серединке, ясно? – точно прочитав его мысли, очень твердо и спокойно сказала Мурка, и только по чуть замедленной речи можно было понять, как ей тяжело и страшно. – Лезь давай, ногу закидывай!
Подчиняясь приказному тону, Вадька засучил ногами, судорожно рванулся. Голова и плечи Мурки повисли над бездной, твердый деревянный край уперся в грудь. Она отчаянно закусила губу и только крепче вцепилась Вадьке в запястья.
– Не… могу! – простонал Вадька.
– Не… выпущу… Свалимся… вдвоем… Кисонька тебя… на том свете достанет… – сквозь закушенную губу промычала Мурка. – Лезь, убью на фиг! – и она изо всех сил дернула его вверх.
Край помоста оказался у Вадьки перед носом. С перепугу он попытался ухватиться за него зубами, клацнул челюстями по дереву, его рвануло еще, он стукнулся подбородком и тут почувствовал, как Муркина рука на его запястье исчезла… Мурка ухватила его за воротник.
– Подтягивайся, слабак, гений хлюпиковый, бегемот перекормленный!
И Вадька сделал то, чего ему никогда не удавалось на уроках физкультуры – нашарившие опору ладони уперлись в доски, локти судорожно распрямились, и ровно на одну секунду он поднял тело над помостом, успев понять, что дольше этой секунды точно не продержится и сейчас все равно полетит вниз… Его яростно дернули, и он грохнулся грудью и лицом о доски, взбрыкнул ногами над бездной и… откатился в сторону. И услышал, как рядом рухнула в изнеможении Мурка.
– Нате вам свет! – проворчали внизу, и пылающее солнце вспыхнуло перед Вадькой. Беспомощно моргая, как очутившаяся на дневном свету сова, Вадька приподнялся на локте, нашарил валяющиеся рядом очки и нацепил их на нос.
Он лежал на деревянном помосте, позади выстроившихся в ряд круглых прожекторов. В тонких деревянных перилах зияла дыра – разломанные края торчали, точно зубы в пасти чудовища. Вадька поднялся на четвереньки и, мелко дрожа, подполз к краю. Аккуратно глянул вниз. И тут же шарахнулся назад. Под ним, на высоте примерно третьего этажа, лежала сцена. Люди на ней, задрав голову, пытались понять – откуда на них сыплются мобильники.
А если б на них, кроме мобилок, еще и он… высыпался? Чувствуя, как мучительная тошнота подбирается к горлу, Вадька повернулся к Мурке:
– Сп… Спаси… Эй, ты куда?
Прячась в отбрасываемых прожекторами густых тенях и стараясь ступать совершенно бесшумно, Мурка кралась вдоль мостков… Вадька увидел, как девчонка обернулась – на лице у нее было досадливое выражение, после которого обычно следовал вопрос: «Гений наш, ты что – дурак?».
