— Серьезнейшей, — сказал Гарви. — Это будет серия о том, как важно исследовать комету Хамнера-Брауна. И, между прочим, о том, как важна вся наука в целом. Разумеется, никто не гарантирует, что люди при этом не переключатся на программу «Я люблю Люси».
— Да… О, благодарю вас, Ларри. Ставьте кофе прямо сюда.
Гарви ожидал, что принесут чашки и кофемолку. Но вместо этого помощник Шарпса внес на инкрустированном подносе поблескивающий термос и кофейный сервиз с серебряными ложечками.
— Не стесняйтесь, Гарви. Это хороший кофе. Мохаджава?
— Точно, — сказал помощник.
— Хорошо, — Шарпс махнул рукой, отпуская Ларри. — Гарви, почему ваша телекомпания так заинтересовалась кометой?
Гарви пожал плечами:
— Потому что для этого нашелся заказчик. Так получилось, что заказчиком является «Мыло Кальва». И так уж получилось, что контроль над «Мылом Кальва» в руках Тимоти Хамнера. И так уж получилось…
Речь Гарви была прервана взрывом хохота. Узкое лицо Шарпса весело сморщилось. — Замечательно! — Затем он задумчиво посмотрел на Гарви. — Серия… Скажите, Гарви, а если в отношениях с руководством студии нам поможет один политик… очень поможет… можно ли в этой серии будет обыграть его участие? Создать ему атмосферу благожелательности? Разрекламировать?
— Конечно. Хамнер даже настоял бы на этом. Да и у меня, вроде, возражений нет…
— Великолепно. — Шарпс поднял свою кофейную чашку. — Ваше здоровье. И — спасибо, Гарви. Огромное спасибо. Думаю, в дальнейшем нам придется видеться довольно-таки часто.
Шарпс подождал, пока Гарви Рэнделл покинет здание. Сидел он неподвижно и тихо, очень тихо — что было для него необычным. Где-то в области желудка у него разливалось тепло. Это может сработать. Это просто должно сработать. Наконец, резким движением он включил интерком:
— Ларри, соедините меня с Вашингтоном, с сенатором Артуром Джеллисоном. Пожалуйста.
Потом — нетерпеливое ожидание гудка телефона.
— Я соединяю вас, — сказал помощник.
Шарпс поднял трубку. — Шарпс. — Снова ожидание — пока секретарша соединит с сенатором.
— Чарли?
— Да, — сказал Шарпс. — У меня есть для вас предложение. Вы слышали о комете?
— О комете? А-а, о комете. Странно, что об этом упоминаете и вы. Мне довелось встретиться с парнем, который ее открыл. Оказывается он щедро вносил деньги в мой фонд. Но прежде я с ним никогда не встречался.
— Хорошо. Это важно, — сказал Шарпс. — Случай, выпадающий раз в столетие…
— То же самое говорили о Когоутеке…
— Да черт с ним, с Когоутеком! Послушайте, Арт, есть возможность получить ассигнования на космический зонд?
— Сколько?
— Ну, тут есть два варианта. Второй лучше — если только вообще что-нибудь удастся… Первый — Институт может запустить автоматический зонд с записывающей аппаратурой — что-нибудь типа того, что запускают на «Тор-дельта».
— Нет проблем. На это я вам смогу выделить, — сказал Джеллисон.
— Но второй вариант лучше. Что нам действительно нужно — так это корабль с экипажем. Скажем, «Аполлон» с двумя людьми на борту. Плюс оборудование — вместо третьего члена экипажа. С корабля можно получить хорошие фотографии. Не просто фотографии хвоста или оболочки кометы — есть отличные шансы сфотографировать ей голову. Вы понимаете, что это значит?
— Не совсем, но если вы говорите, что это важно… — мгновение Джеллисон помолчал. — Извините. Я, действительно понимаю, но шансов на это нет. Ни единого. Во всяком случае, невозможно рассчитывать на «Аполлон», коль скоро наш бюджет…
— Нет, рассчитывать можно. Я предварительно обсудил это с Роквеллом. Задача менее стоящая, чем хотелось бы НАСА, но попытаться можно. У нас есть…
— Все это не имеет никакого значения. Я не смогу выделить для этого денег.
Шарпс нахмурился, глядя на телефон. Неприятное жжение в районе желудка усилилось. Артур Джеллисон — его старый друг. И шантаж Чарли Шарпсу всегда был не по душе. Но…
— Даже, если русские готовят ради этой кометы к полету «Союз»?
— Что?! Но они не…
— О, они — да, — сказал Шарпс. «И это — не то, чтобы ложь, но и не правда. Просто предвидение…»
— А у вас есть доказательства этого?
— Будут через несколько дней. Будьте уверены, они собираются посмотреть на Хамнер-Браун с как можно более близкого расстояния.
— Я буду по уши в дерьме.
— Прошу прощения, сенатор?
— Я буду по уши в дерьме.
— А…
— Вы играете со мной в кошки-мышки, так, Чарли? — требовательно спросил Джеллисон.
— Не совсем. Поймите, Арт, это действительно важно. Просто необходимо послать в космос корабль с экипажем — хотя бы для того, чтобы у людей не пропал интерес к космическим полетам. А вы, после того, как состоится полет управляемого людьми корабля…
— Да-а. Но у меня по-прежнему ни малейшего шанса добиться этого. — Снова — более продолжительное — молчание. Затем Джеллисон сказал не столько Шарпсу, сколько себе:
— Итак, русские готовятся. И, несомненно, при этом они многое выиграют.
— Убежден, что они готовятся.
Снова молчание. Чарли Шарпс почти не дышал.
— Ну, хорошо, — сказал Джеллисон. — Я поразнюхаю тут, в верхах, и посмотрю, какая будет реакция. Но было бы лучше, если бы вы говорили со мной откровеннее.
— Сенатор, через неделю у вас будут неопровержимые доказательства.
— Хорошо. Попытаюсь тогда их использовать. У вас есть еще что-нибудь ко мне?
— В данный момент — нет.
— Замечательно. Спасибо за совет, Чарли, — сенатор положил трубку.
Неожиданный он человек, подумал Шарпс. Он слегка улыбнулся — сам себе. Ну, что ж, будем продолжать начатое дело. Резким движением он снова включил интерком. — Ларри, соедините меня с Москвой, я хочу поговорить с доктором Сергеем Фадеевым. Да, сколько там времени — я знаю. От вас только требуется соединить меня.
«Сказание о Гильгамеше» было одним из немногих независимых друг от друга преданий, которые начали рассказывать люди, расселившиеся в полосе плодородных земель. Это было на Земле, в Азии…
Комета почти не изменилась. Она пока еще находилась за пределами гигантского вихря. Ее миновал бывший спутник, удравший от своей планеты — позднее люди назовут его Плутоном — выглядя при этом размером с монету в четверть доллара, которую держат на расстоянии вытянутой руки. Солнце было всего лишь раздражающе яркой точкой. Изливающийся из этой точки жар был во много раз меньше, чем жар черного гиганта в момент наибольшего сближения с кометой. Поверхность кометы состояла сейчас в основном из водяного льда. Лед отражал большую часть падавшего на комету тепла. И тепло уносилось к звездам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
