перебил:
– Да вот же он я! Как это я – не я?..
– Да-а… Таких мне ещё не попадалось…
– Нет, ты мне всё же объясни, как это…
– Просто твоё тело лежит вон там, на столе. Ты ведь умер. А в таком виде ты теперь, потому что…
– Так я у-умер?!.. – ошарашено перебил Дмитрий.
На столе, стоящем слева от стола Дмитрия, приподнялась и села, свесив ноги вниз, женщина, и, натянув на себя простыню, так что открытой осталась только её слегка синеватого цвета голова, устало проворчала:
– О Боже мой, да тресни ты его крестом по башке! Может, поумнеет!..
Бог недовольно посмотрел на женщину:
– А тебе слова не давали, Людмила! Лежи пока, отдыхай…
– Прости меня, Боже, – попыталась оправдаться Людмила. – Но впереди же один сплошной отдых! Дай хоть последние-то сорок дней почирикать…
– Ну ладно. Только не вмешивайся пока… – смилостивился над Людмилой Бог и повернулся к Дмитрию. – В общем, ты, Дмитрий…
Дмитрий, вращая со страхом головой то в сторону Бога, то в сторону Людмилы, наконец осенился догадкой:
– А-а! Понял! Сорок дней!.. Ну да! Я – это действительно не я! Душа ведь живёт ещё сорок дней, после того как… – запнулся и, поколебавшись в нерешительности, показал на стол, на котором только что лежал. – Значит, выходит, я душа вот этого… идиота?!..
На столе, крайнем справа от стола Дмитрия, за секунды до его последних слов приподнялся и тоже натянул на себя простыню, скрывая синие точки от множества уколов на внутренних изгибах локтей, молодой человек:
– Дошло наконец-то… Хоть и идиот, действительно… – с трудом повернулся на бок, снова укладываясь на стол. – Ребята, я как-никак тут от передозировки… Сил нету никаких даже в душе… Вы не могли бы как-нибудь потише?.. А я ещё хоть чуть-чуть… Тридцать девять дней-то хватит поболтать ещё, а?..
– Да тебе-то хватит… – отмахнулась от него Людмила. – Спи уже…
– А как его зовут? – спросил Людмилу Дмитрий.
– Да Витька!.. Совсем молодой. Чуть больше двадцати… Передозировка…
– А-а, понятно… А ты-то как сюда?..
– Муж бросил с двумя детьми в нищете и нужде… Дёрнул к богатенькой, гад… Запила с горя… А женский алкоголизм не излечим. Слыхал?..
– Да-а, слыхал! Женщине лучше не начинать…
– Ну ладно, Дмитрий, я вижу, ты наконец-то разобрался, кто ты теперь… – вмешался Бог. – И даже знакомства завёл тут…
– Да-да-да, всё ясно! Я душа вот этого типа… – Дмитрий опять посмотрел в сторону стола, около которого Любаша продолжала горячо рассказывать его телу о своей страстной любви к нему, а Ольга Ивановна по-прежнему молча подносила периодически к глазам платочек. – А они меня сейчас не видят?
– Нет, конечно… – Бог, кажется, уже определённо чувствовал разочарование от напрасно потраченного на Дмитрия времени. – Не видят и не слышат… Ты же – душа. А твоё умершее тело лежит перед ними на столе… Его они и видят…
Дмитрий с раздражением посмотрел на Любашу:
– У-у, любительница мужского стриптиза… Вон как кривляется… А говорит, не любит театр…
– Ну всё, я ухожу, – нетерпеливо перебил Бог. – Дел-то невпроворот. Все зовут: Боже, спаси! Боже, помоги!.. Но вас-то вон сколько! А я один…
– Нет-нет-нет, ты всё-таки чуток погоди!.. Поспрашивать маленько хочу. Первый раз ведь видимся. Когда ещё?.. Можно?.. Пару вопросиков…
– Ну давай. Только поскорей. Некогда мне…
Дмитрий, уже окончательно поверивший, что перед ним действительно Бог, собрался с духом:
– А как же так получается, уважаемый Боже, все обращаются к тебе с просьбами, все надеются на твою помощь, а ты, оказывается, являешься только душам умерших!.. Это ж, выходит, чтоб тебя увидеть и пообщаться, надо окочуриться?..
– Да, я общаюсь только с душами умерших…
– А живые как же?.. Помощь-то нужна в первую очередь им! А когда уже умер, что ж тут сделаешь… Всё! Кранты!.. Даже реанимация не поможет, не то что бог…
– Ты меня ставишь ниже реанимации?.. – обиделся Бог.
– Ой, прости, пожалуйста! Я не это имел ввиду! Я хотел сказать, что живые люди очень ждут от тебя помощи. А ты…
– Ох, Дмитрий… Да разве вам, людям, окажешь хоть какую помощь, даже если и захочешь?..
– Конечно, окажешь! Мы же в ней очень даже нуждаемся!
– Да, но вы же все помешаны на независимости! Любое вмешательство в ваши дела мгновенно отвергается вами напрочь!
– Ну да, мы не любим, когда нам указывают, как жить… – согласился Дмитрий.
– Вот-вот! Даже странно как-то… вы же все одинаковые, говорите только на разных языках. Но при этом границы кругом… Отгородились друг от друга, стреляете друг в дружку из ружей и пушек и кричите «Мы за независимость!»… А от кого независимость-то? А?.. Разве у ветра, у реки, у моря есть границы?.. Независимость у них есть, я спрашиваю?..
– Ну нет, конечно… Заборы для них не поставишь…
– А вы, люди, друг для друга ставите! На каждом шагу ставите! И у каждого своя правда! Дети даже перестали слушаться родителей! И при всём при этом вдруг – мольбы о помощи ко мне…
– Ну так если просят, значит, припекло…
– Вы лучше сначала перестаньте скандалить друг с другом, убивать друг друга… А то ведь, получается, я должен помогать одним убивать других?.. Так, что ли?..
– Ну… выходит, так…
– Значит, ты меня понял, Димка…
– Нет, ну а если мы перестанем воевать, будем уважать и любить друг друга, тогда хоть можно будет обратиться к тебе с какой-никакой просьбишкой?..
– Ну хорошо, я вмешаюсь, помогу. А что дальше?
– Да, а что?.. – эхом повторил вопрос Бога Дмитрий.
– Ну если помогу, значит, я буду за вас что-то решать, не так ли?
– Ну… так… – неуверенно согласился Дмитрий и задумался на секунду. – А-а, понял… Если за тебя кто-то что-то решил – это решил уже не ты… Значит, ты зависишь от чужого решения… Так?..
– Ну вот, а говорят, что ты тупой…
– Так ты же и говорил!.. – обиженно напомнил о недавнем определении Бога в свой адрес Дмитрий.
– Это я сгоряча. Не обращай внимания… – усмехнулся Бог и повернулся в сторону затемнения за столом Дмитрия, собираясь уйти. – В общем, Димка, искать помощи вам надо друг у друга, а не у Бога… А мне только помолитесь изредка о том, чтоб любовь человеческая к себе подобным не угасла никогда… Вот и всё… – Бог уже приблизился к загадочной теперь для Дмитрия темноте за его столом.
– Ну да, как у нас говорят, на бога надейся, а сам не плошай!.. – выкрикнул вдогонку Богу Дмитрий.
– У вас иногда правильно говорят… – откликнулся Бог, медленно уходя в темноту
