— Я пропускаю страшно важное заседание в Палате прений. На нем разбирается случай богохульства одного из братьев во время всенощной. — Форд усмехнулся.
— Брат Форд…
— Прошу, зовите меня Уайманом.
— Вы что-нибудь слышали о позавчерашнем убийстве в Лабиринте?
— Я уже давно не читаю газет.
— Вы знаете, где Лабиринт?
— Да, он мне хорошо знаком.
— Два дня назад там застрелили кладоискателя. — Том рассказал, как нашел умирающего, как тот отдал ему блокнот и как потом тело исчезло.
Некоторое время Форд молча глядел на реку. Потом повернул голову и спросил:
— Ну… а при чем же здесь я?
Том достал из кармана блокнот.
— Вы не отнесли его в полицию?
— Я давал слово.
— Но вы наверняка передали им копию.
— Нет.
— Это неразумно.
— Полицейский, которые ведет расследование, не внушает особого доверия. И потом, я обещал.
Том чувствовал, как монах не мигая смотрит на него своими серыми глазами.
— Чем я могу вам помочь?
Том протянул монаху записную книжку, но тот и не думал ее брать.
— Чего я только не испробовал, чтобы установить личность того человека и отдать блокнот его дочери. Всё без толку. У полиции нет ни единой улики, они говорят, что на поиски тела может уйти несколько недель. Записная книжка все расскажет о погибшем, я уверен. Проблема в одном: записи в ней зашифрованы.
Пауза. Монах не отрывал от Тома пристального взгляда.
— Я слышал, вы работали дешифровщиком в ЦРУ.
— Да, верно.
— И что же? Вам не хотелось бы подумать над этим кодом?
Форд внимательно посмотрел на блокнот, однако опять не сделал ни единого движения.
— Взгляните же, — попросил Том, протягивая книжку.
Поколебавшись, Форд ответил:
— Нет, спасибо.
— Почему же нет?
— Потому что я предпочитаю отказаться.
От такого высокомерного ответа Том начал злиться.
— Разве это причина? Дочь того человека, вероятно, понятия не имеет, что ее отец погиб. Может, она с ума сходит от беспокойства. Я дал слово умирающему, и я сдержу свое обещание, а вы единственный из известных мне людей, способный помочь.
— Прошу прощения, Том, но помочь вам я не могу.
— Не можете помочь или не станете помогать?
— Не стану.
— Боитесь ввязываться, потому что здесь замешана полиция?
Монах сухо улыбнулся, его грубое лицо испещрили складки.
— Вовсе нет.
— Тогда почему?
— Я оказался в монастыре не случайно: я хотел уйти именно от такого рода вещей.
— Не уверен, что понимаю вас.
— Меньше чем через месяц я приму монашеский обет. Быть монахом — не значит просто носить соответствующее одеяние. Тут речь идет о начале новой жизни. А вот это, — Форд показал на блокнот, — отбросит меня к моей былой жизни.
— Вашей былой жизни?..
Уайман посмотрел куда-то за реку, нахмурив морщинистый лоб и задвигав костлявой челюстью.
— Моей былой жизни.
— Туго вам, наверное, пришлось, раз вы скрылись в монастыре.
Форд сдвинул брови.
— Монахи не стремятся скрыться, убежать от чего-то, они, наоборот, стремятся к чему-то — к живому Богу. Но пришлось мне туго, это верно.
— Что произошло? Ничего, что я спрашиваю?
— Нет, чего. Я, кажется, отвык от докучных вопросов, которые в миру слывут неотъемлемой частью беседы.
Такой отпор уязвил Тома.
— Извините. Я позволил себе лишнее. Жена называет меня упрямцем, и она права. Прицеплюсь к чему-нибудь, вот как сейчас, и никак не могу отвязаться. Правда. Извините.
— Не извиняйтесь. Вы делаете то, что кажется вам правильным, и это верно. Просто я не тот человек, который может вам помочь.
Том кивнул, они поднялись. Монах отряхнул пыль с рясы.
— Уж простите, что так вышло. Мне кажется, вам не составит труда расшифровать тот код. Большинство самодельных кодов — это так называемые «шифры для идиотов»: идиот зашифровал, идиот и расшифрует. Цифры заменяются буквами. Вам понадобится таблица частотности английского языка.
— Что это такое?
— Список наиболее часто и наиболее редко встречающихся букв. Нужно сличить таблицу с наиболее частыми и наиболее редкими цифрами кода.
— Вроде несложно.
— Это в самом деле несложно. Готов поспорить, вы в момент взломаете код.
— Спасибо.
Форд замялся.
— Дайте-ка мне взглянуть одним глазком. Может, смогу расшифровать код прямо сейчас.
— Вы точно не против?
— Ну не укусит же он меня.
Том дал монаху блокнот. Форд полистал его, подолгу вглядываясь в каждую страницу. Прошло пять долгих минут.
— Странно, он кажется мне гораздо более мудреным, чем какой-нибудь подстановочный шифр.
Солнце опускалось в каньон и заливало бесчисленные арройо[12] ярким золотистым светом. Вокруг носились ласточки, их крики отражались от каменистых склонов. Внизу тихо журчала река.
Форд захлопнул блокнот.
— Я подержу его несколько дней. Циферки занятные, есть над чем подумать.
— Так вы все-таки меня выручите?
Форд пожал плечами.
— Мы поможем той девушке узнать, почему погиб ее отец.
— После того, что вы мне сказали, я себя довольно неловко чувствую — этот блокнот…
Форд махнул огромной рукой.
— Иногда я слишком все абсолютизирую. Ничего страшного не случится, если я чуток поломаю голову на шифром. — Монах прищурился на солнце. — Ну, я, наверное, пойду.
Он пожал Тому руку.
— Восхищаюсь вашим упорством. В монастыре нет телефона, зато есть выход в Интернет через спутниковую антенну. Я напишу вам, когда расшифрую код.
13
Доходяга Мэддокс помнил, как впервые несся по Абикью на угнанном мотоцикле «Харли Дайна Уайд Глайд». Теперь Джимсон сделался одним из многих типчиков, сидящих за рулем «рейнджроверов» в брюках цвета хаки и рубашке поло от Ральфа Лорана. Да, Мэддокс и впрямь преуспел в этой жизни. За пределами Абикью дорога шла вдоль реки, мимо зеленых полей люцерны и тополиных рощиц, затем выходила в долину. На 96-м шоссе Джимсон свернул налево, миновал насыпь и поехал, держась западного края долины, над которой возвышалась гора Педернал. Еще через несколько минут показался другой поворот, а там до жилища Бродбента оставалось уже совсем немного. На ветхой деревянной дощечке было намалевано от руки: «Кацонес».
Грунтовая дорогая выглядела запущенной. Параллельно ей бежал ручеек. По обеим сторонам виднелись небольшие коневодческие фермы, занимавшие от сорока до восьмидесяти акров и носившие броские названия вроде «Лос амигос» и «Оленья ложбина». Мэддокс слышал, что ранчо Бродбента называется очень странно: «Сакия Тара». У ворот Джимсон притормозил, проехал еще четверть мили и припарковал машину в зарослях каменного дуба. Вылез, тихонько прикрыв дверцу. Вернулся к дороге и убедился: автомобиль оттуда не просматривается. Три часа дня. Бродбента наверняка нет, он на работе или вообще уехал. Говорят, у него есть жена Салли, которая занимается скаковыми лошадьми. Интересно, какая она из себя?
