—Я знаю. — Однако он не спешил ее отпускать — Значит, не важно, интересует тебя что-нибудь или нет, не важно, есть ли у тебя время или нет, есть ли у тебя место или нет, ко всему можно приспособиться, да? — Он разозлился, на самом деле разозлился, понял Мич. Обычно он редко так быстро терял самообладание. — Не слишком ли много приспособлений, Эстер? — Отпустив ее, он открыл дверь.
— Как здорово было! — Раскрасневшийся, с сияющими глазами, Рэдли ворвался в квартиру, опередив Джоша и собаку. — Нам даже удалось заставить Таса побегать минутку.
— Потрясающе. — Мич наклонился, чтобы отстегнуть поводок.
Устало зевнув, Тас подошел к месту у окна и рухнул.
— Ребята, да вы, наверное, замерзли. — Эстер поцеловала Рэдли в лоб. — Самое время выпить горячего шоколада.
— Здорово! — Рэдли повернул сияющее лицо к Мичу. — Хочешь? Мама делает потрясный горячий шоколад.
Ему очень хотелось поставить ее на место. И возможно, для них обоих стал лучшим тот факт, что самообладание постепенно к нему возвращалось.
— В другой раз точно. — Он натянул шапку Рэду на глаза. — Мне надо кое-что сделать.
— Спасибо большое, что ты разрешил нам погулять с Тасом. Было так классно, правда, Джош?
— Ага. Спасибо, мистер Демпси.
— Не за что. Увидимся в понедельник, Рэд.
— Ладно. — Мальчишки выбежали из квартиры, смеясь и толкаясь.
Мич оглянулся, но Эстер уже не было.
Глава 4
Митчелл Демпси Второй родился богатым, привилегированным и, как утверждали его родители, с неуемным воображением. Может быть, именно поэтому он так быстро привязался к Рэдли. Мальчик был совсем не богат, не обладал даже правом иметь полный комплект родителей, однако воображение у него было первоклассным.
Мич всегда одинаково хорошо чувствовал себя как в многолюдных компаниях, так и наедине с самим собой. Он не выглядел чужаком на вечеринках, выказывая унаследованную от матери страсть к развлечениям и свою собственную общительную натуру. Никому знающему Мича никогда не пришло бы в голову записать его в отшельники. В работе, однако, он всегда предпочитал одиночество. Мич рисовал дома не потому, что не любил отвлекаться, — наоборот, он обожал такого рода ситуации, — а потому, что ему совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь стоял у него за плечом и наблюдал, как он работает, или торопил процесс. Он никогда не представлял работу иначе, чем в одиночку. Никогда, пока не появился Рэдли.
В первый же день они заключили деловое соглашение. Если Рэдли заканчивает выполнять домашнее задание, пользуясь или нет сомнительной помощью Мича, то может выбрать, поиграть ли ему с Тасом или же присоединиться к разработке сюжета истории, над которой трудился Мич. Когда же Мич решит, что на сегодня работы достаточно, они могут развлечься просмотром фильма из обширной коллекции видеокассет Мича или же постоянно растущей армией солдатиков Рэдли.
Для Мича подобная ситуация выглядела естественной, Рэду же казалась фантастической. Впервые за всю его недолгую жизнь появился человек, мужчина, ставший частью его повседневных занятий, который разговаривал с ним, слушал его. С ним рядом находился кто-то, кто не просто хотел развлечь его игрой в войну, как поступала мама, но тот, кто сам разбирался в его военной стратегии и тактике.
К концу первой совместной недели Мич стал для Рэдли не просто героем, создателем Зака и владельцем Таса, но и самым серьезным и заслуживающим доверия человеком в жизни, помимо мамы. Рэдли просто любил его, не сдерживая и не ограничивая своих чувств.
Мич видел это, поражался этому и также был пленен этим. Он сказал Эстер чистую правду, упомянув о том, что никогда не думал о возможности иметь собственных детей. Он так привык следовать собственному распорядку, что не мог и представить свою жизнь иначе. Если бы он только знал, что это значит — любить маленького мальчика, каждый день обнаруживать частицу себя в нем, он бы, наверное, устроил жизнь по-другому.
Возможно, именно из-за этих ежедневных открытий он часто размышлял об отце Рэдли. Что же он за человек, если мог создать такое чудо, а затем просто бросить его? Его собственный отец был строгим, их отношения были далеки от доверительных, но он всегда присутствовал в его жизни, и Мич никогда не сомневался в его любви.
Сложно дожить до тридцати пяти лет, не имея перед глазами примера друзей, переживших горький опыт развода. Мич также знал нескольких, которым удалось заключить мораторий с бывшими женами, чтобы оставаться отцами. Было очень сложно понять, как отец Рэдли мог не просто уйти от них, но уйти навсегда. После недели, проведенной в обществе Рэдли, для Мича это представлялось практически невозможным.
А что Эстер? Какой же мужчина бросит женщину в одиночку растить ребенка, которого они вместе произвели на свет? Как сильно она любила его? Эти мысли крутились в его голове слишком часто и вовсе не способствовали обретению душевного комфорта. Одно он мог извлечь из своего горького опыта: она была напряженной и очень осторожной с мужчинами. С ним, в частности, с гримасой подумал Мич, рассматривая рисунок Рэдли. Настолько осторожной, что обходила его стороной всю эту неделю.
Каждый день в промежутке между 4.15 и 4.25 раздавался ее вежливый звонок. Эстер спрашивала, все ли прошло хорошо, благодарила за то, что он присмотрел за Рэдли, и просила прислать сына наверх. Сегодня днем Рэдли вручил ему аккуратно выписанный чек на двадцать пять долларов, выданный от имени Эстер Джентри Уоллес. Чек все еще лежал скомканным в кармане Мича.
Неужели Эстер и в самом деле могла подумать, что он просто отойдет в сторону, после того как она одним ударом под дых буквально вырубила его? Он не мог забыть, что она чувствовала, прижавшись к нему, когда на одно краткое и пленительное мгновение все комплексы и осторожность оказались отброшены. Он стремился остановить это мгновение, снова оживить его, равно как и другие, подсказываемые ему его неуправляемым, неисправимым воображением.
Если миссис Эстер Уоллес думает, что он просто мило откланяется, ее ожидает большой сюрприз.
—Мне никак не даются эти тормозные ракеты, — пожаловался Рэдли. — Они никогда не выглядят правильно.
Мич отложил работу, интерес к которой утратил в тот момент, когда задумался об Эстер.
—Давай посмотрим. — Он взял альбом для рисования, подаренный им Рэдли. — Совсем не плохо. — Он улыбнулся, по-детски обрадованный попыткой Рэдли изобразить «Вызов». Кажется, те несколько уроков, которые он преподал мальчишке, принесли свои плоды. — У тебя очень похоже получилось, Рэд.
Мальчик просто просиял от удовольствия, но затем снова нахмурился:
