Зима пронеслась
Зима пронеслась, и весна началась,И птицы, на дереве каждом звеня,Поют о весне, но невесело мнеС тех пор, как любовь разлюбила меня.
Шиповник расцвел для проснувшихся пчел.Поют коноплянки в честь вешнего дня.Их в гнездышке двое, сердца их в покое.Моя же любовь разлюбила меня.
* * *
Был я рад, когда гребень вытачивал,Был я рад, когда ложку долбилИ когда по котлу поколачивал,А потом свою Кэтти любил.
И, бывало, под стук молоточкаЦелый день я свищу и пою.А едва только спустится ночка,Обнимаю подругу мою.
Бес велел мне на Бэсси жениться,Погубившей веселье мое…Пусть всегда будет счастлива птица,Что щебечет над прахом ее!
Ты вернись ко мне, милая Кэтти.Буду волен и весел я вновь.Что милей человеку на свете,Чем свобода, покой и любовь?
Нэнси
– Муженек, не спорь со мной,Не сердись напрасно,Стала я твоей женой –Не рабой безгласной!
– Признаю права твои,Нэнси, Нэнси,Ну, а кто ж глава семьи,Дорогая Нэнси?
– Если ты мой властелин,Подыму восстанье.Будешь властвовать один, –С тем и до свиданья!
– Жаль расстаться мне с тобой,Нэнси, Нэнси,Но смирюсь я пред судьбой,Дорогая Нэнси!
– Погоди, дождешься дня:Лягу я в могилу.Но, оставшись без меня,Что ты скажешь, милый?
– Небо в помощь призову,Нэнси, Нэнси,И авось переживу,Дорогая Нэнси!
– Но и мертвая не дамЯ тебе покоя.Страшный призрак по ночамБудет пред тобою!
– Я жену себе найдуВроде Нэнси, Нэнси –И все призраки в адуЗатрепещут, Нэнси!
Смерть и доктор Горнбук
Иные книги лгут нам сплошь.А есть неписаная ложь.Ты и священников найдешь,Что правду божью,Впадая от восторга в дрожь,Мешают с ложью.
Но в том, о чем я речь веду,От правды я не отойду,Как в том, что черт живет в адуИль в недрах Дублина.(Ах, много – людям на беду –Им душ загублено!)
Хлебнул я браги вечерком,Но не был пьян, а под хмельком.Я обходил, бредя пешком,Бугры, канавыИ знал, что куст манит кивком,А не лукавый.
Холмистый Камнок я узнал,Едва лишь месяц заблистал.Его рога считать я стал,Шагая шире.Сначала три я насчитал,Потом – четыре…Вослед за верным посошкомПо склону я трусил шажком –Мне путь был издавна знакомК запруде Вилли.Но вдруг, сорвавшись, я бегомБежал полмили.
Тут нечто предо мной предсталоС косою острою, чье жалоС плеча костлявого свисалоИ с острогой,Что сталью под луной сверкала,В руке другой.
С косую сажень вышиноюОно стояло предо мною,Без брюха, страшное, худое,Горбом спина,А что за ноги! Тоньше вдвоеВеретена.
Спросил я: – Друг! Узнать нельзя ли,Должно быть, вы сегодня жали?А мы ведь только сеять стали.Я с вами радВернуться в дом, где выпивалиМы час назад!
– Я Смерть! – чудовище сказало, –Но ты пока не бойся, малый!…– Я не боюсь, хоть ты, пожалуй,Меня убьешь.Но я прошу: взгляни сначалаНа этот нож!
Смерть отвечала мне: – Сынок,Ты спрячь подальше свой клинок.Подумай сам, какой в нем прок.Его ударыСтрашны не больше, чем плевок,Для Смерти старой!
– Что ж, уговор – так уговор! –Сказал я. – Бросим этот спор.Присядь со мной на косогор –Ведь ты устала –И расскажи, что с давних порПеревидала.
– О да! – сказала Смерть, садясь, –Почти что вечность пронесласьС тех пор, как жать я приняласьПо воле божьей.Всем в мире надо жить, трудясь.И Смерти – тоже.
Но у меня не жизнь, а мука.Ты слышал имя Горнбука?Уж так хитра его наука,Что стар и млад –От деда дряхлого до внука –Меня стыдят.
Бывало, под косою длинной,Подобно травам луговины,Народ, не знавший медицины,Ложится сплошь…Теперь меня с косой стариннойНе ставят в грош!
Вчера я жертву поразилаСвоим копьем – с такою силой,Что семерых бы уложила,Пронзив, как гвоздь,Но острие лишь притупила,Задев о кость.
Что это, думаю, за штука?А это – дело Горнбука!Тут помогла его наукаИли искусство:Копье в ребро вошло без стука –Как бы в капусту.
Больной остался бы калекой,Не помоги ему аптекойИли ланцетом лысый лекарь –Ваш Горнбук.Не раз он вырвал человекаИз цепких рук.
Он изгонял из тех заразу,Кого и не видал ни разу,Натужься по его приказу,Заклей пакет,А он понюхает и сразуПришлет ответ.
Есть у него, как в магазине,Все то, что нужно медицине:Набор ножей, spiritus vini[4],Касторка, йод.Он все лекарства по-латыниВам назовет.
Есть sal marinum – соль морская, –Все кальции, какие знаю…А разных трав любого краяНе перечесть.И aqua (иль вода простая)Там тоже есть.
Есть и опилки, срезы, крошкиКлешни клеща, блошиной ножкиИ усиков какой-то мошки,Яд комара,Настой желез сороконожкиEt cetera…[5]
Тут я воскликнул: – Бедный Джон!Какой доход теряет он!Коль вправду будет побежденЛюбой недуг,Кладбищенский зеленый склонИзрежет плуг.
Смерть засмеялась: – Нет, не плугИзрежет этот мирный луг,Которым твой владеет друг,А сто лопатВсе ваши кладбища вокругИзбороздят.
Где одного так любо-милоВ постели жизни я лишила,Пустила кровь иль придушилаБез долгих мук, –Там двадцать душ загнал в могилуВаш Горнбук.
Наш местный ткач – хороший малыйСвою жену, что бредить стала,Когда немножко захворала,Отвез к врачу,И больше слова не сказалаОна ткачу…
У парня заболел отец –Богатый лэрд, и молодецПослал отборных двух овецВрачу за средство,Что принесет отцу конец,Ему – наследство.
Должно быть, от ночной простудыОдной девчонке стало худо.Врач сотворил над нею чудо:Его советТуда послал ее, откудаВозврата нет!
Таков у лекаря обычай.За грош, не ведая приличий.Морит людей он без различьяДень изо дняИ норовит моей добычиЛишить меня.
Пока терплю я поневоле.Но разве он бессмертен, что ли?Не избежит он общей доли.Придет каюк –И будет мертв, как сельдь в рассоле,Ваш Горнбук!…
Еще бы Смерть сказала много,Но вдруг, наполнив мир тревогой,Часы пробили полночь строгоИз-за ветвей…И я побрел своей дорогой,А Смерть – своей.
* * *
Дружок мой пленен моим взором и станом.Ему полюбились мой дом и родня.Но, кажется, больше прельщен он приданымИ любит червонцы нежней, чем меня.
За яблочко яблоню любит мой милый,Пчелу свою любит за будущий мед.И так серебро его душу пленило,Что в сердце местечка он мне не найдет.
Ему дорога не жена, а приплата.Любовь для него – не любовь, а базар.Хитер он, – и я уж не так простовата:Пускай он попроще присмотрит товар!
Побегов не жди от прогнившего корня,Зеленых ветвей – от сухого ствола.Такая любовь ускользает проворней,Чем тонкая, скользкая нить без узла!
Невеста с приданым
