В 17 часов 10 минут Бодаревский заметил в северной части горизонта дым и доложил мне. Я быстро направился в центральный пост, поднял перископ. Увидел слабый дым на сером горизонте. Решили, что транспорт на ходу, ложимся на курс сближения с ним 110 градусов, увеличили скорость.
Прошел целый час, пока мы выяснили, что транспорт стоит на месте. Вероятно, в момент обнаружения он шел по сулинскому каналу и, выйдя на рейд, начал разворачиваться для постановки на якорь. Некоторое время двигались с опущенным перископом, так как слева был близко берег противника. В ходе маневрирования для сближения с противником определили, что транспорт стоит на месте на внешнем рейде перед входом в порт. Это было судно водоизмещением более 6 тысяч тонн.
Теперь каждый думал одно: «Поскорей бы сблизиться с транспортом! Как бы он не ушел от нас...»
До наступления сумерек оставалось недолго. Мы идем в подводном положении, поднимая время от времени перископ на несколько секунд.
— Не ушел? — с тревогой спрашивали меня из отсеков.
— Стоит, ждет нас, — отвечал я, опуская перископ.
Все мысли — как бы не пропустить транспорт. Всплыть в позиционное положение опасно, близко берег, на нем видны наблюдательные вышки, оттуда нас непременно заметят и тогда сорвется атака.
Мы находимся вблизи мола, ограждающего сулинский канал. Видимость ухудшилась, над водой висят дождевые облака, по корме видны на берегу здания и слабые огни.
Нам необходимо отойти от берега и мола, затем развернуться и лечь на боевой курс. Передаю торпедистам:
— Приготовить торпедные аппараты к выстрелу!
Увеличили скорость до 4 узлов, чтобы быстрей отойти от берега. Нужно торопиться, транспорт может уйти.
Лодка легла на заданный курс. Погружаемся на перископную глубину, чтобы не заметили нас с транспорта и сигнального поста на молу. Проходим под водой семь минут. Командую:
— Всплывать в позиционное положение! Дать малый ход!
Поднимаюсь в рубку, за мной Бодаревский. Открываю люк, выхожу на мостик. Прямо по носу виден большой транспорт.
— Торпедные аппараты, товсь!
Лодка идет на боевом курсе, до транспорта три кабельтовых.
— Пли!
Лодка чуть вздрогнула. Вижу след торпед в сторону транспорта. Дело сделано, нужно уходить.
— Лево на борт!
Лодка начала поворачивать влево.
— Дать полный ход! Всем вниз, погружаться на перископную глубину!
Закрываю люк, спускаюсь в лодку и слышу отзвук сильного взрыва. Во всех отсеках прозвучало «Ура!». Команда ликовала. Первая победа!
Мы уклонялись от транспорта в сторону моря. Пройдя под водой четыре минуты, всплыли в позиционное положение, осмотрелись, поблизости ничего не обнаружили. Пустили дизель, развернулись на юг, стали уходить вдоль кромки минного заграждения противника.
Над транспортом стоял черный столб дыма, в его сторону с поста передавались сигналы белым фонарем.
С берега протянулись световые щупальца прожекторов, зарыскали по поверхности. Луч приближался к нам с правого борта, но, к нашему счастью, прошел под нашими головами, не осветив борт лодки, ограждение мостика и тумбу перископа. Луч прожектора коснулся только верхушки тумбы, мы думали, сейчас нас заметят, но размеры освещенной поверхности были очень малы. Прожекторы долго освещали горизонт. Мы успели разглядеть сторожевой корабль, вышедший из порта в южном направлении. Нас ищут.
Вскоре мы увеличили скорость до полной, продолжаем идти на юг.
Заметили, что корабль стал приближаться, у него была больше скорость.
Через час после залпа мы находились в 7 милях от места атаки.
Вражеский миноносец продолжает идти вдоль берега.
Спросил Юрия Бодаревского, не пора ли нам ложиться на восток, чтобы оторваться от берега и миноносца. Он сообщил, что поворот на восток должен быть через десять минут. Наконец он докладывает:
— Товарищ командир, пришли в точку поворота!
— Лево руля! Ложиться на девяносто градусов!
Благополучно прошли на полной скорости полосу минного заграждения противника и в 22 часа оставили за кормой опасный район.
Объявляю боевую готовность номер два. После этого все с облегчением вздохнули. Приятно было передать Бодаревскому текст радиограммы, которую отстучал радист Наумов. Он передал в эфир: «В районе Сулина атаковал двумя торпедами транспорт противника водоизмещением шесть тысяч тонн. Возвращаюсь в базу».
Это был наш вклад в защиту Севастополя.
Стоя на мостике, вслушиваясь в ровный гул дизеля, подумал о том, что комсомольская путевка, проложив прямой, ясный курс моей жизни, привела меня на защиту Родины и я приложу мои знания, опыт и усилия для достижения победы над врагом. Вероятно, о том же думали и мои соратники, возвращаясь в осажденный Севастополь.
В полдень наша «малютка» подошла к Севастополю. Только что кончился очередной налет немецких бомбардировщиков. Вдали еще грохотали зенитки, отгоняя немцев от городских кварталов.
На пирсе нас встретил командир бригады. Он протянул мне руку.
— С первой победой! — поздравил он, приняв мой рапорт.
Девять раз возвращались мы в базу с рапортом о потопленных вражеских кораблях, но слова «С первой победой!» остались для меня и для экипажа лодки самой памятной и дорогой наградой...
Командование флота приказало эвакуировать из Севастополя все подводные лодки и базовое хозяйство.
В течение недели трудился экипаж «малютки» на береговой базе над демонтажом оборудования и погрузкой его на плавбазу «Львов».
Мотористы и электрики во главе с Семеном Билецким и Борисом Сергеевым разбирали дизели и генераторы базовой электростанции и грузили их на борт плавбазы. Трюмные Александр Акинин и Александр Морухов разбирали базовые компрессоры, им помогал весь экипаж.
Под вечер 5 ноября вышли из базы. У нас на борту был командир бригады капитан 1 ранга Михаил Григорьевич Соловьев.
Мы шли совместно с плавбазой «Львов» и подводной лодкой М-60.
Наш курс был проложен к кавказским берегам.
Трудный поход
Сентябрь сорок второго года... Фашисты рвались к Сталинграду и на Кавказ. Бои шли под Туапсе. Красная тесемка, обозначающая линию фронта на нашей карте в кают-компании, ежедневно передвигается вправо... Радист приносит мне ночную сводку Совинформбюро, и каждое ее слово жжет сердце, как раскаленная сталь.
Мы готовимся к выходу на коммуникацию противника. На рубке лодки белеет единица. Только один потопленный корабль записан в вахтенный журнал. Нам кажется, что мы сделали еще очень мало для победы. Каждый раз, возвращаясь с позиции без рапорта о потопленном корабле, мы говорим про себя: «Вот еще один поход, не принесший никакой пользы защитникам Сталинграда...»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
