Когда высота стен достигла пяти футов, они прорубили проёмы для двери и окна, а бревно внизу проёмов наполовину стесали. Затем положили сверху следующее бревно, перевернули его и стесали так, чтобы оно плотно накрыло и дверь и окно. Заранее обтёсанные еловые доски пошли на изготовление дверных косяков и оконной рамы. Доски они в нескольких местах просверлили насквозь буравом и дубовыми колышками наглухо прикрепили к торцам обрубленных брёвен.
В дальнем углу из камней и глины был сооружён очаг. Камни для него Рольф думал брать из озера, но Куонеб сказал, что для этого годятся только камни с холмов. Да почему? Камни в озере, объявил Куонеб, принадлежат водяным духам и огня не выдерживают, рассыпаются. А камнями на холме владеет дух солнца и огня, который, стоит разгореться пламени, добавляет в них свой жар.
Бесспорно, накалённые камни из озера рассыпаются, а камни с холмов — нет, а поскольку этому факту никто ещё не предложил иного объяснения, пока приходится удовольствоваться теорией Куонеба.
Очаг был самый незатейливый. Рольф в своё время наблюдал за работой печников и запомнил, что главное — сделать дымоход пошире, позаботившись только, чтобы нижний его конец над топкой сужался.
Карнизы, торцовые скаты и конёк много времени не отняли. Затем они принялись обрубать молодые ели и лиственницы. Получались длинные жерди, достающие от конька до карниза. Жерди укладывались сплошь, и их потребовалось очень много. На заболоченном лужку неподалёку они нарвали охапки осоки и устлали жердяные скаты жёсткими стеблями в несколько слоёв. В заключение самодельными деревянными лопатами, тоже вытесанными топором, строители накопали глины, которую наложили поверх осоки слоем в шесть дюймов толщиной, а затем хорошенько её утрамбовали. И кровля, долго служившая им потом верой и правдой, была готова.
Большие щели между брёвнами они заложили щепой, а щели поменьше законопатили мхом. Дверь сколотили из досок и навесили простейшим способом: доску, примыкавшую к косяку, оставили чуть длиннее остальных, а затем подрезали к краю так, что осталось круглое остриё. В пороге у косяка пробуравили отверстие дюймовой глубины и вставили в него это остриё, затем точно над ним в притолоке пробуравили второе такое же отверстие, вставили в него плоский колышек, после чего нижний край колышка прибили гвоздями к верхнему краю двери.
Пола они решили не настилать, а просто изготовили срубы для постелей, и вот тут-то наконец заподозрили, что комната у них получилась тесная. Но как бы то ни было, недельный труд завершился. Внутри хижины стоял сладкий дух смолистой древесины и мха. Вдыхая его, Рольф испытывал наслаждение, какого ни одно из его будущих жилищ ему уже не подарило.
Куонеб уложил дрова в очаг с особым тщанием, закурил трубку, замурлыкал песню о домашних духах, обошёл хижину снаружи, по очереди предлагая трубку каждому из четырёх ветров, вернулся в комнату, подпалил растопку огоньком своей трубки и бросил в пламя немного табака и оленьей шерсти. Церемония новоселья завершилась.
Но спать они продолжали в палатке, потому что Куонеб всему предпочитал лесной воздух, и Рольф был с ним в этом полностью согласен.
21. Первый олень Рольфа
Опасаясь, как бы не испортилась погода, они занимались постройкой хижины от зари и до зари и, хотя на другом берегу иногда показывались олени, времени на охоту не тратили, а потому остались без свежего мяса. Рольф решил воспользоваться случаем, о котором так долго мечтал.
— Куонеб, я хочу пойти на охоту один и добыть оленя. Дай мне своё ружьё!
— Ак! Иди. Сегодня с темнотой.
«С темнотой» означало «под вечер», и Рольф направился в лес, когда солнце склонилось к горизонту, потому что в жаркие часы дня олени обычно прячутся в глухой чаще. Рольф знал, что идти ему следует против ветра, ступая как можно тише. Дул лёгкий юго-западный бриз, а потому он повернул на юго-запад, иными словами — пошёл вдоль берега озера. Оленьих следов и других признаков их присутствия по соседству более чем хватало, но и результате выбрать один какой-то след было невозможно. Рольф решил просто идти вперёд, положившись на свою бесшумную походку и счастливый случай. Ждать ему пришлось недолго. В кустах на небольшой полянке к западу он заметил какое-то движение. Но тут же всё замерло: то ли предполагаемый олень застыл на месте, то ли незаметно ушёл. Ему вспомнился один из мудрых советов Куонеба: «Никогда ничего не решай, пока не удостоверишься». Надо было выяснить, кто же там двигался, и Рольф окаменел в ожидании. Прошла минута, другая — много минут, долгое время. Он продолжал ждать, но куст казался просто кустом. И тут его одолело сомнение: наверное, он ошибся. Однако закон лесной жизни требовал установить, что это такое было. Он несколько раз проверил направление ветра, сначала лизнув палец, — ответ был: юго-западный; затем подбросив травинки — ответ был: да, юго-западный, но на полянке поворачивает к югу. Следовательно, подкрасться к подозрительному кусту с севера можно было без опасений. Он проверил ружьё и медленно двинулся в избранном направлении, тщательно выбирая дорогу, чтобы не задеть ветки и не наступить на сухой сучок. Каждый шаг требовал предварительной проверки: он приподнимал ногу и смотрел, куда её безопасно поставить. После каждого шага он замирал, прислушивался и обводил взглядом лес. От искомого куста его отделяло не больше ста ярдов, но Рольф потратил на свой путь пятнадцать минут, не раз невольно вздрагивая, когда вдруг вспархивала синица или дятел принимался барабанить по стволу. Его сердце стучало всё громче и громче — ему казалось, что стук этот разносится далеко вокруг. Но он продолжал красться вперёд и в конце концов достиг зарослей, которые так его заворожили. Тут он застыл на целую минуту, напряжённо в них вглядываясь, затем, вновь проверив ветер, начал медленно обходить кусты по дуге к западу.
Преодолев прежним способом двадцать ярдов, Рольф увидел следы большого оленя, совершенно свежие, и сердце у него заколотилось как бешеное. Оно словно гнало всю кровь ему в горло, так что стало трудно дышать. Мальчик решил пойти прямо по следу и, взведя курок, сделал осторожный шажок вперёд. И тут же пронзительно закричала голубая сойка, словно посмеиваясь над его еле сдерживаемым возбуждением. Ещё несколько медленных, аккуратных шажков, и позади него раздался громкий свистящий звук. Мгновенно обернувшись, Рольф увидел прямо перед собой великолепного самца оленя, одетого короткой голубовато-серой шерстью. Тот, кого он так долго выслеживал, стоял на расстоянии каких-то тридцати ярдов, ничем не заслонённый, повёрнутый боком. Несколько секунд, одинаково окаменев, они смотрели друг на друга, затем Рольф плавным движением поднял ружьё на изготовку, а олень всё стоял как вкопанный. Ружьё-то он поднял, но, увы, оно позорно дёргалось и тряслось. Чем твёрже старался держать его Рольф, тем больше оно плясало у него в руках, а затем подлое ружьё заразило своей трясучкой всё его тело. Он еле дышал, ноги у него подгибались, руки дрожали, а тут олень повернул голову, чтобы лучше разглядеть, что, собственно, происходит, поставил хвост торчком, и мальчик, стиснув зубы, спустил курок. Бах! Олень лёгким прыжком скрылся из виду.
Бедный Рольф! Как он презирал себя, как проклинал! Каких-то тридцать ярдов, неподвижная цель, широкий бок, хорошее освещение, крупный олень — чистый промах! Да, вон дырка, пробитая пулей в стволе в пяти футах над головой оленя.
— Я никуда не гожусь! — простонал мальчик. — Охотника из меня никогда не получится!
И он медленно побрёл к хижине. Куонеб вопросительно посмотрел на него: конечно, он слышал выстрел. И увидел перед собой уныло поникшего юнца, который в ответ на его взгляд только мотнул головой и повесил ружьё на место, злобно стукнув прикладом. Куонеб снял ружьё, протёр его, прочистил, снова зарядил, а потом повернулся к Рольфу и сказал:
— Нибовака, тебе плохо. Ак! А знаешь почему? Тебе повезло, но у тебя началась оленья лихорадка. Так в первый раз бывает со всеми. Пойдёшь снова завтра и добудешь оленя.
Рольф ничего не ответил, и Куонеб испытующе спросил:
— Ты хочешь, чтобы пошёл я?
Самолюбие Рольфа было задето, и он решительно сказал:
— Нет. Я опять пойду прямо с утра.
В час, когда выпадает роса, мальчик вновь отправился на охоту. Ветра не было. Но задуть он мог, скорее всего, с юго-запада. А потому Рольф почти повторил свой вчерашний путь. Оказалось, что по росе ступать бесшумно куда проще, так что шёл он довольно быстро. Вот и роковая полянка! Он вновь поглядел на проплешину в коре — так промазать! — и пошёл дальше. И вновь раздался резкий крик сойки. Он часто означает, что где-то рядом пасётся олень. И всегда предупреждает: в лесу что-то происходит. А потому ни один опытный охотник не оставляет его без внимания.
