Марибель! Она полушла-полубежала, иногда подпрыгивая в такт какому-то внутреннему ритму.
Ни о чем не думая, он подошел к ней и произнес:
— Привет! Ты к стадиону? Мне туда же, могу я пойти с тобой?
Она оглядела его огромными карими, как у него, глазищами и ответила:
— Пожалуйста. Только вы идете в другую сторону. — Потом еще раз посмотрела внимательнее и заявила: — Я вас видела как-то на стадионе. Мы тогда в волейбол играли.
— Верно. — Он не знал, как приступить к делу, и брякнул прямо: — Я Алекс Парагон. Жил здесь когда-то давно. Учился в той же школе, что и ты. Участвовал в велогонках.
— Знаю, — коротко ответила девочка.
— Знаешь?!
— Угу. В школьном музее хранятся фотографии со всех соревнований, где участвовали наши ребята. Там и ваша есть. Вы на ней с кубком.
— О!.. — Он не знал, что еще сказать.
— А зачем вы вернулись?
— Я уехал с Пескадеро одиннадцать лет назад, — старательно выбирая слова, произнес он. — Решил, что пришло время повидать родину.
— Нет, — перебила она и остановилась. — Я имею в виду, сегодня.
— У меня… осталось здесь незавершенное дело.
Марибель окинула его подозрительным, почти враждебным взглядом.
— В прошлом году, когда мы ездили на соревнования в Санта-Крус-де-Тенерифе, я пошла в центральную библиотеку и попросила показать мне разные американские журналы.
— Зачем? — спросил Алекс, чувствуя, как внутри все натянулось от напряжения.
Марибель пожала плечами.
— Чтобы прочитать о вас. Я нашла несколько статей. Вы там открывали какую-то выставку, не помню где, в Австралии, кажется. Там еще была ваша фотография с красивой женщиной… И потом еще на концерте…
— Мне было необходимо уехать тогда, — немного несвязно ответил Алекс. — Расширить свои горизонты.
— С горизонтом на Пескадеро все в полном порядке, — заявила Марибель.
— Да. Просто мне здесь было тесно.
— А я с удовольствием вернулась домой после тех соревнований, — вызывающе произнесла она. — Вы сейчас выступаете на треке?
— Нет.
— Почему?
— Нет времени. Дел слишком много. Но когда наблюдал за твоей тренировкой, то начал жалеть об этом.
— Мне говорили, что вы с мамой были друзьями.
— Верно, — ровно ответил Алекс. — Твоя мама — изумительная женщина… Марибель, мне необходимо поговорить с тобой. Что, если я подожду тебя после окончания тренировки?
— А почему не сейчас? — Ее голос внезапно стал напряженным.
Да, сейчас или никогда, решил Алекс, глядя в карие глаза.
— Я вернулся сегодня, потому что мне надо сказать тебе одну вещь. Мы с твоей мамой любили друг друга, потом я уехал. А две недели назад, когда вернулся, узнал, что у нее есть десятилетняя дочь. — Он замолчал, пытаясь проглотить вставший в горле противный ком. — Я — твой отец, Марибель.
Девочка опустила взгляд, поковыряла носком кроссовки землю, потом сказала:
— Я так и думала…
— Так и думала?! — вскричал Алекс. — Но почему?
— Я говорила вам о фотографии в школьном музее. Где вы кубок над головой держите. У вас там точно такое же родимое пятно, как у меня. На том же самом месте.
— Господи, когда ты…
— В прошлом году. Как раз незадолго до тех соревнований. И потом еще как-то нашла у мамы журнал с вашей фотографией.
— Так ты поэтому ходила в библиотеку?
— Наверное. — Марибель пожала плечами и посмотрела куда-то вдаль, погруженная в свои мысли.
Алексу безумно хотелось притянуть ее к себе, обнять, поцеловать пышные волосы. Но он стоял и молча ждал.
Наконец-то его дочь спросила:
— Почему же вы ждали столько лет, прежде чем решили увидеть меня?
— Но я еще месяц назад даже не подозревал о твоем существовании!
— Отчего же, если вы с мамой были такими друзьями?
— Она отказалась уехать вместе со мной. Мои родители перебрались в Испанию вскоре после моего отъезда. Так что меня ничто не привязывало к этому месту.
— О да, конечно, — иронично ответила Марибель. — Вы были слишком заняты. Делали деньги, бегали за красивыми женщинами…
— Что касается денег — это точно. А вот во втором ты ошибаешься.
— Неважно! — вспыхнула девочка. — Мама вырастила меня сама, без вашей помощи.
Алекс не стал говорить о присланных однажды деньгах — понимал, насколько это ничтожно по сравнению с его виной.
— Верно, — сдержанно сказал он. — Я передать не могу, как жалею о том, что ни разу не связался с ней… Что упустил все эти годы, когда не знал о твоем существовании…
— Ничего страшного, Я не нуждалась в вас. У меня было все необходимое и даже больше.
Алекс заставил себя улыбнуться.
— Согласен. И должен признать, что я никогда так классно не играл в волейбол, как ты.
Марибель смущенно потупилась. Видно, комплимент был ей приятен. Какая же она хорошенькая, думал Алекс. Еще года три, и парни будут драться за право сводить ее в кино или рюкзак поднести до дому.
— Марибель, я собираюсь немного побыть здесь. Лучше узнать тебя.
Она подняла опущенные ресницы и окинула его полупрезрительным взглядом.
— Немного побыть здесь? Лучше узнать меня? — насмешливо повторила девочка. — Ну конечно, а потом вернуться к своей настоящей, важной жизни.
— Я хочу, чтобы ты стала частью, неотъемлемой частью моей жизни, Марибель.
— Правда? А как же насчет мамы? Что будет с ней?
— Она злится на меня не меньше, чем ты. Может, даже больше.
— Вы собираетесь жениться на ней?
Снова, хотя и в иной форме, ему задают этот вопрос. Сначала — отец, теперь — дочь. Что ответить? Только правду.
— Она не выйдет за меня. Что бы ни произошло, не выйдет.
— Значит, меня так и будут называть всякими словами? — с хорошо рассчитанной детской жестокостью спросила девочка.
Алекс дернулся, словно ему дали пощечину.
— Правда? Такое случается?
— Раньше случалось. Я по секрету сказала Сантосу, и все прекратилось.
Сантос. Ее дядя. А не отец.
— Мне очень жаль, Марибель. Очень. Поверь мне, пожалуйста.
Но она пожала плечами.
— Да бросьте. У вас есть куда более важные дела, чем думать о таких мелочах. Вы — большой человек. И я не нуждаюсь в вас. Так же, как и мама. — С этими словами Марибель отвернулась от него, намереваясь продолжить путь в одиночку.
Но Алекс удержал ее.
— Я не собираюсь исчезнуть еще раз на одиннадцать лет. Теперь, когда знаю, что у меня есть ты. Так что лучше привыкай к тому, что я буду появляться здесь.
Марибель молча потрясла головой и убежала, даже не оглянувшись.
А Алекс стоял и смотрел ей вслед как потерянный. Если до сего дня он лелеял смелые мечты о том, как его дочь обрадуется их немного запоздавшему знакомству, то теперь они развеялись как утренний туман. Марибель была настроена против него так же, как и Долорес. Впрочем, возможно, у нее даже больше прав ненавидеть его. Кто знает?.. Кто может измерить пережитые каждой из них горести, трудности, разочарования и даже унижения? Пережитые к тому же исключительно по его вине?
