Первый тайм закончился для нас плохо — счетом 2−0 в пользу поляков. Сходив в раздевалку, я немного пошушукался с расстроенным тренером, он похлопал на меня глазами и быстренько соорудил пару тактических схем с учетом моих сверхчеловеческих наблюдений за поляками. Пожелав футболистам удачи, я вернулся на трибуну и с удовольствием вгрызся в хот-дог — немцами этот стадионный фаст-фуд освоен — запивая его томатным соком, потому что как только в Союзе появилась своя кола, желание пить как ее, так и зарубежную пропало начисто.
Наработки глубочайшей свежести пустили в ход сразу, и к середине второго тайма счет стал гораздо приятнее — 3−2 в нашу пользу, а поляки были вынуждены сделать несколько замен. Тщетно — пусть голов нашим больше забить не удалось, но и поляки не смогли отыграться. Игра закончилась, наша трибуна и немалая часть сторонних болельщиков — матч получился динамичный и с интригой, что всем понравилось — взревели, забили в барабаны и засвистели в дудки. Довольные мужики обнялись с соперниками, и, не забывая махать трибунам ручкой, проследовали в раздевалку, а я поежился под хищным взглядом тренера. Зря высунулся — теперь досуха выжмет в поисках интересных приемов. А я же их не знаю — просто указал, какой поляк и чем отличается от других поляков, и как на их несовершенстве можно сыграть. Не хочу быть спортивным теоретиком!
* * *
Последний день соревнований и церемонию закрытия я пропустил — очень хочется свалить из худшей Германии в хорошую, поэтому, не забыв извиниться перед товарищами, я отправился на телестудию. А у нас-то софиты нового поколения получше будут — не так сильно пекут, я на их разработку денег и человекочасов не пожалел, а старшие товарищи и коллеги по «медийному» цеху с радостью поддержали: им тоже под древними технологиями часами потеть не больно-то приятно. Ничего, потерпим.
Грим, короткие согласования по хронометражу — его определяю я, а немцам придется загружать дополнительную пленку и освобождать эфирное время. Транслироваться записи будут западногерманским медиахолдингом ARD. Каналы разные — местное телевидение дробится на региональные каналы, а конечный потребитель выбирает — смотреть ему продукцию ARD (аналог нашего Первого канала) или два других канала, тоже крышуемые ARD. Кто там ругал Советское «двухканальное», государственное телевидение? Здесь, на светлом демократическом Западе, типа лучше? А чем? Правильно — то же самое с поправкой на социально-экономический базис. Но у нас теперь есть няшный «Восток», готовится к запуску «Первый кооперативный», а в будущем запустим канал, где будем показывать тщательно отобранный зарубежный телевизионный контент. Развлекательную функцию наш телек теперь выполняет даже круче американского — у них «кабельный бум» еще в зародыше, а расцвет его придется на 80-е.
Наш нелегал в начале этого лета по команде из Москвы начал суетиться, подтянул телекоммуникационные и телевизионные компании, и две недели назад Конгресс принял закон о «платных телефонных линиях». Теперь наши нелегалы открывают эти самые линии самого милого назначения — секс по телефону. Доходы вгоняют в оторопь — новинка американцам очень понравилась. Да, эти деньги в казну Союза или даже в мой фонд не интегрируешь, но внешняя разведка КГБ вышла на полную самоокупаемость. Сэкономил — то же самое, что заработал.
Интересная страна эта Америка. Хочешь пролонгированный морфий всем подряд продавать — пожалуйста, заноси сюда и сюда вот такие суммы, и получишь бумажку о том, что «МС-кантин» не вызывает зависимости и вредных побочных эффектов. Ну и что, что человек, подписавший эту бумажку, через год устроился топ-менеджером в «Пардью Фарма»? Просто специалист хороший, он нам нужен, а запрета так делать нет. Хочешь «донат» собирать? Заноси, сделаем, а правила о том, куда и как доходы распределяются и способы борьбы с «отмывом» через платные номера установим потом, лет за тридцать — у нас же самое совершенное в мире прецедентное право, и, пока пару десятков судебных исков вредное правительство у честного коммерсанта не выиграет, конвейер будет крутиться. Да даже до внешней политики лоббизмом добраться можно — например, все страны-сателлиты имеют прикормленных конгрессменов, которые за деньги выторговывают плюшки у гегемона. Нам напрямую лоббировать интересы соцблока нельзя — коммуняки же зло! — но по мелочи, в обход, товарищи работают: например, по запросу «прокси» в виде Франции, список товаров двойного назначения был подрезан, и мы получили нужные технологии. Управляемый хаос — вот что такое Америка. Их «Дип стейт» — это не десяток очень злых и жадных рептилоидов, а, как ни странно, «горизонтальная» система из тысяч чиновников среднего ранга, повязанных своими региональными интересами, ниточки от которых тянутся в Вашингтон. Если «ниточку» можно дернуть сверху, кто мешает «дернуть» снизу?
Генрих Беккер, худой седой мужик в толстых очках, был отдан мне на растерзание — то есть будет работать ведущим, пытаясь по мере сил затыкать мой «фонтан» и пытаться переводить темы на безобидные. Хрен получится — я просто остановлю запись и напомню о своих договоренностях с Вилли. Вертикаль власти у неправильных немцев не очень, но подписанный канцлером приказ ARD меня слушаться получала, так что можно не стесняться.
— Сегодня в нашей студии очень необычный гость. Писатель, композитор, поэт, математик, изобретатель… Я ничего не забыл? — с улыбкой подколол меня ведущий.
— Коммунист, — добавил я самое важное.
— И коммунист — Сергей Андропов, более известный по материнской фамилии-псевдониму «Ткачев», — закончил представлять Генрих. — Поделитесь своими впечатлениями от посещения Федеративной республики Германия?
— Вы проделали огромную работу, отстроив замечательно-красивые города, — отвесил я комплимент. — По ту сторону Стены, которую через две недели начнут демонтировать, такая же архитектурная красота, но это и неудивительно — немецкий народ по обе стороны линии разграничения один и тот же.
Ведущий подобрался — он про снос Стены не знал:
— Зачем было строить Стену, чтобы потом ее демонтировать?
— Строительство Стены стало ответом на экономическую диверсию Западных союзников. Ваши марки, херр Беккер, были введены в обход заключенных договоренностей — это могло привести к большим проблемам для ГДР, и мы просто защищали наших уважаемых партнеров.
— То есть бегство граждан ГДР в ФРГ — не главная причина? — задал неудобный (в его глазах) вопрос всю жизнь работавший по «методичкам» ведущий.
Не перестроился еще, бедолага.
— Насколько мне известно, последние два года граждане ФРГ регулярно выбирают для жизни ГДР, — улыбнулся я. — Но вы правы — обилие рекламных материалов, неона и прочего рассчитанного на привлечение политически неграмотных граждан яркого и бессмысленного барахла до недавнего времени работало. Я могу их понять — до недавнего времени города социалистических стран смотрелись бледновато, но теперь, с учетом победоносной поступи новых экономических реалий по Соцблоку, этот сомнительный недостаток устранен. Осталась вторая причина «бегства» — агрессивная капиталистическая пропаганда. Вы и ваши коллеги, херр Беккер, много лет потратили на то, чтобы внушить жителям социалистических стран совершенно нелепые комплексы. Ваши хозяева объявили жителей ГДР, Союза и прочих стран «злом». Злом быть подавляющему большинству людей не хочется, и я, опять же, могу понять беглецов из социализма в капитализм — пропаганда штука сильная, и на неокрепшие умы влияет. Предлагаю разобрать типологию предательства на примере известного предателя Ханса Конрада Шумана.
Тема была ведущему неприятна, но заднюю дать он уже не мог:
— Давайте.
— Мысленно перенесемся в 61-й год, — включил я режим рассказчика. — Экономические проблемы послевоенного периода сильны, и жизнь в ГДР гораздо хуже, чем теперь. ФРГ накачивается союзниками — на тот момент у них было значительно больше ресурсов. Народ Германии, путешествуя через линию разграничения, ясно это видел. Видел неоновую подсветку, видел пестро одетых людей, и хотел жить так же — винить их в этом нельзя, потому что человек, по твердому моему убеждению, заслуживает жить хорошо в обмен на результаты своей работы. И вот однажды жители Берлина проснулись и увидели за своими окнами колючую проволоку — стены ведь не построишь за одну ночь. Жители Западного Берлина тоже это заметили, и повалили посмотреть. Что видел девятнадцатилетний солдат Ханс Конрад Шуман? С Восточной стороны — патрули и колючая проволока. С Западной — любопытные, пестро одетые граждане. Хансу очень хотелось туда — в яркие краски и улыбки. Он — поддался капиталистической пропаганде, и очень хотел доказать западным соседям, что он-то точно не «зло». С той стороны ему кричали: «Прыгай!». Молодой человек не удержался — один прыжок, и он уже перестанет быть «врагом» для этих улыбающихся, свободных в своем уютном вымышленном мирке, людей. Набравшись смелости, он перепрыгнул колючую проволоку, к огромному восторгу капиталистических журналистов с той стороны. Фотография облетела весь мир, предательство Ханса окрестили «прыжком к свободе». Его хлопали по плечам, его носили на руках, как цирковое животное водили по средствам массовой информации рассказывать о несовершенстве жизни в ГДР. Вот таким Ханс вошел в историю — предателем и бросившим родных ради одобрительных аплодисментов молодым идиотом. Он, насколько я знаю, в городе Гюнцбурге живет, работает автослесарем и до конца своих дней будет опасаться кары за свое предательство. Ханс, обращаюсь к тебе напрямую — можешь не переживать, твоя глупость не заслуживает того, чтобы за тобой пришли работники ШТАЗИ.
