— Старое слово, то же самое, что dandelions, — Карлссон послушно опустился на стул рядом с Катей. Стул жалобно захрустел. — Одуванчики. А о чем баллада?
«Не хочешь ли отправиться со мной в зеленый лес? — набирала тем временем Катя подстрочник. — Не желаешь пешком, так поедем верхом…»
— О девушке и эльфе, — ответила она.
— И что, он ее похитил? — очень серьезно спросил Карлссон.
— Почему сразу похитил? Она сама с ним поехала в лес кататься. А эльф завлек ее в чащу и говорит… — Катя заглянула в текст: — «…Мы прибыли на место, где придется тебе умереть!» Но девушка его перехитрила, навела на него сонные чары и… Что такое slain?
— Зарезать. Дай-ка посмотреть, — сказал Карлссон, протягивая руку к распечаткам.
Минуты две оба молчали. Катя набирала текст, Карлссон внимательно читал.
— Я бы хотела встретить эльфа, — мечтательно сказала Катя. — Представь, как здорово. Сидишь ты рано утром у окна. На дворе первое мая — тепло, солнышко светит, птички поют, одуванчики цветут. И тут из лесу выходит эльф…
— Первого мая? — проворчал Карлссон, отодвигая распечатку. — Ты, Малышка, хоть понимаешь, чего хочешь?
Катя подняла голову и посмотрела на суровое лицо гостя.
— Что? — с насмешкой спросила она. — Опять в балладе все исторически неправильно?
Карлссон хмыкнул.
— «Неправильно…» Скажешь тоже! Все шиворот-навыворот. Дохлая лошадь в кленовом сиропе! Сразу видно, что сочинял какой-нибудь человечек-менестрель в коротких пестрых штанишках!
— Ну да! Конечно, это леди Изабел игрой на клавесине выманила эльфа из леса, чтобы соблазнить! — желчно сказала Катя. Она обиделась за понравившуюся ей балладу. — А эльф обиделся и ее убил. Так, да?
— Глупости! — отрезал Карлссон. — Не стал бы сид убивать знатную девушку в ее доме! Не те тогда были времена.
— Какой еще сид? — заинтересовалась Катя.
— Эльф. Они себя сидами называют… Называли, — поправился он, но Катя на его оговорку не обратила внимания.
— Сид — это эльф? Первый раз слышу, — с сомнением произнесла она. — Ну допустим…
— Про «народ холмов» ты тоже не слышала?
— Ну почему же! Не такая уж я серая! — возмутилась Катя. — И про полые холмы я читала. И про то, что эльфы туда людей заманивали, а потом выпускали — через сто лет!
Карлссон фыркнул.
— Ты не смейся! — снова обиделась Катя. — Я не мифолог какой-нибудь! Что читала, то и говорю! А если ты все знаешь, то, может, расскажешь, как было дело у этого эльфа и Изабел? — язвительно предложила она.
— Может, и расскажу, — сказал Карлссон. — Хотя сразу предупреждаю: именно этой истории я не знаю. Зато хорошо знаю сидов.
— …И девушек! — поддела его Катя.
— Я ведь могу и не рассказывать, Малышка, — предупредил Карлссон.
— Ладно, ладно! Я молчу и внимаю…
— Внимай, — серьезно сказал Карлссон. — Может, в жизни тебе пригодится. Хотя надеюсь, что нет. — Он устроился поудобнее. — Запомни: смертная девушка с эльфом ничего сделать не сможет. Если он захочет выманить ее из дома, то выманит. Если захочет убить, то убьет. Эта Изабел могла воображать, что позвала эльфа, но мне совершенно очевидно: сид пришел сам. Пришел, очаровал, заманил в лес, на нужное место, и убил. Может, и существовала в Шотландии девушка, которой бы удалось перехитрить эльфа, но лично я таких историй не припоминаю. Другое дело, если бы она сама была опытной колдуньей и знала, на что и с кем идет. Но опытная колдунья обычно малопривлекательная старуха, абсолютно непригодная для жертвоприношения…
— Какого еще жертвоприношения? — перебила Катя.
— Там же все прямо сказано, — удивился Карлссон.
— Где?
— Здесь! — Карлссон ткнул толстым пальцем в строчку. — Ты что, читать разучилась? В каждой строфе! «The first morning in May… The first morning in May…»
— Ну и что? — удивилась Катя.
— Как что? — Карлссон посмотрел на нее с изумлением. — Ты не знаешь, что такое первое мая?
Катя напряглась и вспомнила:
— День мира и труда! Его коммунисты празднуют.
Карлссон усмехнулся, похлопал ее по руке:
— Первого мая, Малышка, все, даже глупые человечки, отмечают бельтайн, — сообщил он.
Теперь настал черед Кати удивляться.
— Что это такое — бельтайн?
— Большой праздник весны. Нет, ты правда не знаешь? В России его тоже отмечают, я сам видел. Правда, обряды немного другие, но тоже костры жгут, совокупляются, купаются… Правда, купаются без факелов…
— Подожди, Карлссон, я совсем запуталась! Ладно, про бельтайн я поняла, но при чем тут эльфы?
— Эльфы, отмечая бельтайн, забирают человеческие жизни, — сообщил Карлссон.
— Значит, ты утверждаешь, этому рыцарю-эльфу из баллады просто нужна была девушка для ритуальной жертвы?
— Я ничего не утверждаю, — заявил Карлссон. — Я же тебе сказал, что не знаю этой истории. Но если в бельтайн эльф увел девушку в лес, то вряд ли — одуванчиками любоваться.
— Странно это все, — подумав, сказала Катя. — Почему тогда эльфов всегда изображают прекрасными, добрыми?
— Люди, — уточнил Карлссон. — Люди изображают эльфов прекрасными и добрыми. Потому что эльфы кажутся им прекрасными и добрыми.
— А на самом деле они ужасно уродливые и злые?
— Да нет, — покачал головой Карлссон. — Я бы так не сказал. Людей они убивают не так уж часто. И на это всегда есть особые причины — зашел человек куда не надо, ненароком нарушил какой-нибудь запрет… Или для жертвы в честь какого-нибудь праздника — праздновать они любят. Нет, убивали людей не часто. А вот похищали — да. Молодых парней и девушек. Сидам люди всегда нравились.
— Людям, наверное, тоже, раз ты сам признаешь, что они — красивые!
— Лошадь тоже красивая, — сказал Карлссон. — Или сокол.
— Но ведь эльфы похожи на людей!
— Похожи, — согласился Карлссон. — Обычному человеку и не отличить.
— Тогда при чем тут лошади? Если человек думает, что перед ним человек…
— Это человек думает, — перебил Карлссон. — Но сид всегда точно знает, кто перед ним. Впрочем, иногда это необходимо. Бессмертным.
— Почему? — спросила Катя.
— Жизнь. Бессмертные, чтобы оставаться бессмертными, должны время от времени брать у смертных жизнь.
— И как они это делают?
— По-разному. Но сиды, они никогда меры не знали, потому если уж к ним попадал кто-то из человечков, то отпускали его только тогда, когда… В общем, даже если и отпускали, то умом он или она повреждались окончательно. Когда вокруг человечка одни сиды, человечку так и так пропадать. Но так было раньше, когда сиды не могли жить среди людей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
