Щеки Грейс запылали.
– Я просто хотела поблагодарить тебя за чудесный день.
– В таком случае тебе следует соблюдать осторожность, когда ты будешь благодарить других мужчин, иначе они будут считать тебя Шалуньей Грейси.
– О!
– Кстати, на что мы играем?
– В играх вроде этой не нужно ставок. Мы будем играть ради интереса.
– Ради интереса? – Он фыркнул. – Солдаты ни во что не играют ради интереса. Они ставят недельное жалованье на пауков. Чей паук быстрее пересечет комнату, тот и победил. Нужно играть на что-нибудь.
– На что ты бы хотел сыграть?
– Как насчет плюшевого мишки, которого я видел на диване в гостиной?
– Я купила его для Такера.
– Грейси, этого парня вряд ли можно заинтересовать плюшевыми игрушками и настольными играми.
– Ты тоже не похож на парня, которого могут интересовать подобные вещи, однако сейчас ты собираешься играть со мной на моего плюшевого мишку.
– Я так и знал, что он твой! – В его голосе слышался триумф.
– Возможно, ты не такой крутой парень, каким кажешься, если хочешь забрать его себе.
– Дело не в мишке. Он что-то для тебя значит, поэтому было бы здорово его у тебя забрать.
– Это ужасно!
– Я знаю, – весело ответил он.
– А ты что ставишь? Что я получу в случае выигрыша?
Он встретился с ней взглядом:
– Выбирай.
Грейс посмотрела на его губы. Нет, это слишком опасно. Все равно что играть в настольную игру на раздевание.
Она щелкнула пальцами:
– Компакт-диск, который мы слушали, когда ездили на озеро.
– Вот черт!
– Значит, договорились, – довольно промурлыкала она.
– Похоже, это будет игра с высокими ставками, мисс Дэй.
– Такие игры мои самые любимые, – ответила она, и оба рассмеялись, зная, что она никогда не играла по-крупному.
Грейс выиграла три раза подряд. Тогда Рори с притворным недовольством пошел к машине за диском.
На часах уже около девяти. Пора его выпроваживать, потому что с ее сердцем что-то происходит. Потому что она может влюбиться в этого мужчину.
Проблема состоит в том, что, когда он уйдет, ее дом уже не будет прежним.
– Я могу послушать его еще раз, прежде чем он станет твоим? – спросил вернувшийся Рори.
Вряд ли он думает, что Серенити еще может приехать. Но ей так хотелось еще какое-то время побыть с ним, что ей стало все равно.
Она знала, что ей следует положить всему этому конец. Ради самосохранения. Ведь Рори только вчера дал ей понять, что ему не нужны отношения.
И она сказала ему то же самое. Но, возможно, она солгала. Даже самой себе. Поэтому после сегодняшнего вечера она будет держаться на расстоянии от этого мужчины.
Но она чувствовала себя как любитель шоколада, которому запретили его есть.
Разве можно отказать себе в последнем кусочке?
Итак, Грейси приготовила молочные коктейли, и они, уютно устроившись на диване в гостиной, стали слушать музыку.
Рори выглядел расслабленным. Простые удовольствия избавили его от напряжения, которое было его постоянным спутником.
Грейс хотелось его поцеловать, и она была уверена, что ему хотелось того же.
Она наклонилась к нему, и напряжение вернулось.
– Не надо, Грейси. Есть кое-что, что тебе нужно обо мне узнать.
Она не хочет знать эти вещи, если они могут лишить ее желания его поцеловать. У нее возникло такое ощущение, будто он хочет все ей рассказать именно по этой причине. Хочет снова воздвигнуть между ними стену, которую она с таким трудом сломала.
– Мне нужно поговорить с тобой о Грэме. Когда ты все узнаешь, ты поймешь, кто я на самом деле.
«И это тебе не понравится», – прочитала она в его взгляде.
С того дня, когда Рори впервые ей позвонил, Грейс с боязнью ждала этого момента. Она думала, что никогда не будет готова к тому, что он собирался ей сказать. Именно поэтому она и отказывалась с ним встречаться.
Но сейчас она неожиданно поняла, что готова к этому разговору. Что собственное благополучие вдруг стало заботить ее гораздо меньше. Что она должна его выслушать, чтобы спасти их обоих.
Рори долго молчал. Наконец он тяжело сглотнул и произнес:
– Я был с ним, когда он умер.
Когда он вернулся домой полгода назад, он хотел встретиться с Грейс, чтобы поговорить с ней именно об этом. Хотел сказать ей, что ее брат не был одинок в последние минуты своей жизни. Что он не боялся. Что последние мысли Грэма были о ней.
Тогда почему это так трудно сделать?
Потому что он боится, что рассказ о том кошмаре прогонит хрупкие мгновения безмятежности и счастья.
Ведь ему также придется сказать Грейси, что он подвел ее брата, не смог его защитить. Она должна об этом узнать, прежде чем предлагать ему свои поцелуи.
– Я готова, – сказала она, и Рори прочитал в ее глазах готовность.
Он закрыл глаза и тут же почувствовал на своей коже раскаленный воздух, в котором витали запахи пыли, отбросов и смерти.
– Был обычный день. Слишком жаркий. Мы с Грэмом были в дозоре. Мы патрулировали территорию и поначалу не заметили ничего подозрительного. Затем я увидел двух мальчиков-подростков. Я почувствовал, что что-то было не так, но не отреагировал сразу. Я не знаю почему. Может, из-за жары, может, из-за того, что они показались мне слишком юными. Ничто не указывало на то, что под одеждой у них были автоматы. Вдруг один из них поднял голову и дотронулся до своего носа. Я понял, что это был сигнал. В следующую секунду отовсюду полетели пули. Я бросился за стену и начал искать взглядом Грэма. Не обнаружив его рядом с собой, я испытал потрясение. Мы всегда друг за другом присматривали. Он лежал на дороге. В него попала пуля. Я побежал к нему и отнес его в укрытие. Он был еще жив, но ранение оказалось смертельным, и его было нельзя спасти.
Рори нахмурился. Его мозг по-прежнему отказывался вспоминать слова, которые сказал ему Грэм перед смертью.
– Я просто хотел, чтобы ты знала, что он не был одинок. Что я был с ним в его последние минуты. Что он не боялся смерти. Он думал о тебе. Хотел, чтобы у тебя все было хорошо.
Он посмотрел на нее. По ее щекам текли слезы.
– Мне жаль, что я тебя расстроил, Грейс.
– Не надо жалеть. Я рада, что ты мне рассказал. Я хотела знать, как все было, но боялась. Мне нужно было услышать, что ему не было страшно. Это меня утешает больше, чем тот факт, что перед смертью он думал обо мне.
Она не понимает. Очевидно, он плохо все ей объяснил. Грейс не стала хуже о нем думать. Напротив, у него возникло ощущение, будто их связь стала крепче.
– Грейси, я не смог его спасти. Я подвел его, – признался он.
Грейс еще сильнее расплакалась.
– О, Рори. Не будь так жесток к себе. Пожалуйста.
Она придвинулась ближе к нему, ее руки обвились вокруг него, и ее слезы упали ему на грудь.
– Я не позволю тебе тащить дальше на себе этот груз. Ты ни в чем не виноват.
– Я видел мальчиков.
– И как тебе следовало поступить, когда ты их увидел?
– Я не знаю, – ответил Рори.
Он вдруг понял, что и вправду не знает, каким образом мог бы все изменить, но по-прежнему подозревал, что мог что-то сделать, но подвел Грэма. Если бы он только вспомнил ту часть событий, что стерлась из его памяти. Собственное бессилие сводило его с ума.
– Мне следовало оттолкнуть Грэма. Та пуля должна была попасть в меня. Боже мой, Грейси, почему он, а не я? Его смерть стала тяжелым ударом для вашей семьи. Меня же никто не стал бы оплакивать.
Его план провалился. Он думал, что это признание станет секретным оружием, которое разорвет связь между ними. Оно должно было заставить Грейс его оттолкнуть, но результат получился прямо противоположный.
Она простила его. Приняла тот факт, что он был не в силах повернуть вспять колесо судьбы.
Грейс вгляделась в его лицо:
– У тебя все не так хорошо, как кажется, правда?
Как она смогла увидеть то, чего не увидел его родной брат, с которым они всегда были довольно близки?
«Не говори ей больше ничего», – сказал он себе, но не смог сдержаться.
– Мне снятся кошмарные сны, и в каждом из них я виноват.
– Как часто они тебе снятся?
В глазах Грейс было столько нежности и сочувствия, что ему захотелось все ей рассказать. Он разозлился на себя, понимая, что ничего хорошего из этого получиться не может.
– Каждую ночь. Иногда по нескольку раз.
– И они говорят тебе то, что ты отказываешься признавать днем? – спросила Грейс.
Закрыв глаза, Рори предпринял последнюю отчаянную попытку все ей объяснить.
– Я знаю, что это моя вина. Обычно мы с Грэмом присматривали друг за другом. Я подвел его. Позволил ему умереть.
Он ждал, что она скажет какую-нибудь банальность, которая его разозлит и позволит ему восстановить стену между ними.
Но она ничего не сказала.
Он открыл глаза и обнаружил, что по ее щекам по-прежнему катятся слезы.
Только сейчас она плакала не из-за своего брата, а из-за него. Ему казалось, что она смогла проникнуть в его сердце и забрать часть его боли.
