— Тише… Тише. Ведь у тебя есть ещё брат, есть мама.
— Вы не понимаете! Я не хочу, чтобы он родился здесь! Я не хочу, чтобы ему пришлось здесь жить!
Анна погладила её по волосам.
— Боюсь, ему придётся родиться, — холодным голосом сказала доктор.
Мэри прекратила плакать, отстранилась и взглянула на Анну заплывшими красными глазами.
— Что вы хотите сказать? Я не могу сделать аборт?
Анна покачала головой.
— Они хотят, чтобы он родился, — так же холодно сказала она.
Мэри принялась отползать, а затем вскочила с кровати.
— Нет! — воскликнула Мэри, встопорщившись, словно дикая кошка. — Вы не можете держать меня здесь так долго!
— Мэри… — вытянув руку перед собой, попыталась успокоить её Анна.
— Хватит! Скажите мне уже, зачем меня здесь держат?! Чего вы хотите?! Какое у меня отклонение?! Зачем вам мой ребёнок?!
— Мэри… — повторила Анна, поднявшись с кровати.
Мэри отступила в ближайший угол палаты и с громким выдохом наткнулась на твёрдую стену.
В палату вбежали несколько человек охраны. Вслед за ними вошёл доктор Стивенсон.
— Нет! Не подходите ко мне!
— Не трогайте её! — воскликнула Анна.
Бойцы подступили к девушке, схватили её за руки и потащили к кровати.
— Доктор Стивенсон! — проговорила Анна.
— Не мешайте мне, пожалуйста, — ответил он. — У неё срыв. Кому как не вам это знать? — Он достал из кармана халата шприц-пистолет.
— Всё, что касается психиатрии, — это моя область работы! Нельзя решать подобные проблемы таким способом!
Доктор всадил иглу в вену девушки, и через несколько секунд Мэри почувствовала, как мир перед глазами уплывает.
— До сих пор ваши методы только тормозят процесс исследования патологии, — сказал исчезнувший с поля зрения доктор Стивенсон. — Если вы и впредь будете мне мешать, я буду вынужден доложить руководству о вашей некомпетентности.
И наступил умиротворяющий сон.
Глава 13. ACG
Том ступал вперёд, полагаясь на одно лишь чутьё. Он огибал многоквартирные дома в надежде найти хоть какой-то след бежавших преступников. Ведь был ещё шанс — прошло не так много времени. Полиция же наверняка даже не утруждала себя поисками пути их отхода. Стоит только понять, как Кревицкий и Симуро попали в руки якудзы, и расследование снова даст ход.
Несмотря на утешения, которые придумывал для себя Том, легче ему не становилось. Он прекрасно понимал, что нить, по которой он шёл ранее, теперь таки оборвана. Даже если Кревицкий действительно жив-здоров, как долго он пробудет под куполом Шила? В конце концов, блокада же не будет вечной. А Мэри? Она же никогда не любила этот город. Если она уедет в Старый Мир, для матери это будет небывалым потрясением.
Дворы и переулки проносились под ногами Тома и исчезали за поворотами. Перед его глазами маячила карта, на которой красной полосой отмечался пройденный маршрут. Цифры рядом свидетельствовали о том, что он прошёл уже четыре с половиной километра.
«Нет, — подумал он. — Нужно идти на запад. Здесь я уже ничего не найду».
Он развернулся и сразу несколько окружающих его чёрно-белых предметов выделились зелёными квадратами. Всё из-за контраста. Он уже всё это видел, ничего интересного там не было. Разве что…
Один квадрат двигался. Чёрный комок семенил по белому пространству асфальта. Том пригляделся.
— Ах ты, гнида! — воскликнул он, замахнувшись ногой.
Крыса отпрыгнула в сторону и юркнула куда-то за угол.
«Среди белого дня бегают», — подумал Том и, остановившись, отключил регуляцию уровней и экспозиции камеры.
Он посмотрел себе под ноги, удостоверяясь, что нигде более нет сородичей грызуна, и уже хотел было сделать шаг вперёд, как вдруг заметил под подошвой ботинка расплывшееся багряное пятно. Нагнувшись, Том черкнул по нему указательным пальцем. Засохшая кровь.
«Ну, кровь и кровь, Томас. Что с того?». Он хотел двинуться прочь, но предчувствие, которое вело его всё это время, буквально кричало о том, чтобы он остановился и огляделся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вновь отрегулировав камеру, Том двинулся в обратном направлении, туда, где принял решение идти на запад. Как оказалось, за углом одного из домов мелькало едва заметное пятнышко. Том снова сделал мир цветным. Опять засохшая кровь. Похоже на неровный отпечаток ладони. Раскатав красную пыль между пальцами, он вновь задумался, стоит ли тратить на это время? Ведь ни Кревицкий, ни Симуро не были ранены при попытке задержания. Возможно, просто какой-то наркоман пырнул другого ножом. «Или у Кревицкого и Симуро затеялась ссора…».
«Хуже не будет», — в конце концов решил Том и отправился по следу из старой крови.
Регистратор контраста продолжал улавливать в квадраты всё, что могло оказаться целью поисков Тома. И, как ни странно, эта цель среди них периодически находилась. Иногда совсем мелкими каплями, иногда небольшими пятнами. С каждой новой находкой Том продолжал движение с ещё большей уверенностью, которая начинала заполнять его сознание.
В какой-то момент он вышел из переулка и внезапно оказался на рынке. Людей здесь было немного, гораздо меньше, чем по вечерам. Лишь мелькающие среди палаток редкие фигурки торговцев, и ещё более редкие — покупателей. Покупателям народные коммерсанты, казалось, были готовы оторвать ноги и руки в желании привлечь внимание к своим товарам.
Том застыл, оглядываясь по сторонам.
— Нда, — буркнул он. «Пустая трата времени».
Но что-то привлекло его внимание. Ещё одно пятнышко размером с виноградину. Оно мелькало на боковой части металлической торговой палатки, за прилавком которой никого не было.
Он подступил к палатке, отключил дополнительные настройки камеры и, выдохнув, провёл по крови пальцем.
А потом, окинув взглядом окружающий мир, заметил синий платок, окровавленный край которого свисал из мусорного бака, стоящего у входа в неприметный магазинчик.
Том подошёл, вытащил платок и осмотрел его. «Будто бы кто-то высморкался… Чей бы это ни был след, здесь он обрывается».
Посмотрев на красную занавеску входа в металлическую хижину, Том опустил платок обратно в бак. И решил войти внутрь этого магазина.
— Добрый день, — зайдя, сказал он престарелой торгашке.
Она улыбнулась и поднялась из-за прилавка.
— Здравствуйте, — сказала она. — Чем интересуетесь?
— А у вас здесь, — Том сделал круговой жест рукой, — вроде магазинчика для туристов?
— Каждый может здесь найти интересующую его вещь, — поджав губы, сказала торгашка. — Вы выглядите как обеспокоенный человек. Я вижу тревожность на вашем лице. — Она вскинула указательный палец кверху и вышла из-за прилавка. — У меня есть прекрасные ароматические свечи. Очень хорошая вещь для души, молодой человек.
Старуха двинулась к одной из многочисленных полок и отыскала там несколько разноцветных баночек.
Том кружился на месте и, запрокинув голову, рассматривал стены магазина. Посетители, похоже, бывали здесь нечасто.
— Сейчас, когда Шил закрыли, наверно, тяжело держать эту лавку? — спросил Том.
Торгашка повела на него взглядом, а потом отвернулась, сняв крышку одной из свечей.
— Тяжеловато, — ответила она, грустно улыбнувшись. — Но ко мне периодически заходят и местные. Я же говорю: иногда любой человек может отыскать здесь именно ту вещь, которая ему жизненно необходима. Даже если это обычный кусок фарфора. — Она подошла к Тому и протянула свечу.
Из вежливости Том взял её и понюхал. Запах был необычным, но приятным. Узнать его Том так и не смог.
— Это хвоя. Вам нравится?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Том протянул баночку обратно.
— Неплохо… Так вы, можно сказать, старожил этого рынка? Знаете всех местных, общаетесь с людьми?
Старуха опустила глаза и принялась открывать другую свечу.
— Можно сказать и так. Всех людей конечно же не узнаешь — жизни не хватит. Но многих из них, да…
— А не знаете ли вы что-нибудь про двух беглецов? Их фотографии не так давно висели на досках объявлений о розыске.
