Город стремительно уходил назад, а по обеим сторонам, точно соты, тянулись холмы. Одна черная колесница все еще преследовала его.
«Мне стоило быть готовым к этому дню», — упрекнул он себя.
Внезапно между растрескавшимися скалами жемчужиной блеснула вода — это озеро Иброн плескалось далеко внизу. Перед глазами Амнора мгновенно встала пещера. Сейчас ему ничего не оставалось, кроме как попытаться отыскать ее.
— Что я могу предложить тебе, Анак, дабы убедить тебя открыть свои тайные пути? — прошептал он с горькой иронией. — Свою душу виса?
Дорога резко вильнула. Их приближение спугнуло большую птицу, и хлопанье ее крыльев заставило скакунов шарахнуться в сторону. Колеса наткнулись на камни и взлетели в воздух. Амнор ощутил, как колесница под ним накренилась, небо и земля стремительно понеслись друг на друга, а потом осталось одно лишь небо.
Черная колесница затормозила. Оттуда выскочили двое и подбежали к краю дороги, глядя сверху на исковерканные останки разбитой колесницы и упряжных животных, повисших на острых зубцах обрыва.
— Где же лорд-правитель? — спросил один из них другого.
— Похоже, в озере. Сгинул вместе со всем остальным.
— Что ж, это более легкая смерть, чем та, которую уготовила бы ему она .
Пронзительно выл ветер. Его обжигающий хлыст ударил Амнора, чуть прояснив сознание. Он кувырком несся к огромному зеркалу, которое должно было вот-вот поглотить его.
В последний миг одна мысль пронзила его — это смерть.
Амнор из последних сил сражался с непослушной плотью, пытаясь подчинить тело до того, как оно расколет водную гладь, и силился набрать в легкие побольше воздуха.
Он точно влетел в раскаленную добела печь. Его кости мгновенно растеклись, словно расплавленное золото. Негнущиеся пальцы пытались пробраться в каждое отверстие. Не было слышно ни звука.
Глубоко под поверхностью воды Амнор замедлил свое падение — зародыш, запертый в чреве из чернильного сапфира.
Смерть.
«Бесполезно бороться, — подумал он. — Я больше не человек, я частица этой воды».
В груди вспыхнула боль. Легкие бессмысленно боролись — ни за что. Впусти внутрь воду и умри.
Но он не мог.
Облако пузырей с шелестом устремилось наверх сквозь тьму; он смутно ощутил какое-то новое течение и позволил ему захватить себя. Он закрыл глаза, медленно увлекаемый вверх толщей воды. Через некоторое время его век коснулся тусклый свет, а его безвольное тело уткнулось в какой-то камень. Он забился, точно рыба в сетях, все его инстинкты сейчас были направлены на то, чтобы выбраться к этому свету. Его руки ухватились за камень, в лицо ударил воздух.
Он лежал на краю огромного озера, тяжело дыша, совершенно обессиленный. Ужасный приступ кашля и рвоты, раздирающих внутренности, уже прошел, оставив в теле безжизненную тяжесть, под которой еле трепыхались обрывки каких-то мыслей:
«Там дверь. Ржавая дверь. Она вокруг меня. Я в Ее внутренностях, как Ее яйцо, Ее дитя. Когда я доберусь до двери, пройду через нее и окажусь в пещере, я появлюсь на свет из чрева богини».
Некоторое время спустя он поднялся на ноги и, шатаясь, побрел к каменной стене, окружавшей озеро, вдоль которой ковылял, пока не нащупал дверь. Он потянул за нее, дверь подалась, но он упал на колени, подкошенный этим последним усилием, и пополз, как и привиделось ему, из золотого хвоста Анакир.
Открыв глаза, он увидел узкую бледную маску богини, глядящей на него с высоты, обрамленную золотыми извивающимися змеями. И подумал: «Это лицо моей матери».
И ухмыльнулся при мысли об искайской потаскухе, зачавшей его в кабаке от одного из мелких дорфарианских принцев. Его незаконное происхождение оказалось весьма кстати, как понял Амнор, карабкаясь по первым ступеням общественной лестницы. Она вполне могла бы родить его в законном браке с каким-нибудь подручным каменщика.
Он поднялся на ноги. Мокрая одежда противно липла к телу, ледяная от пронизывающего холода пещеры.
— Значит, ты снизошла до того, чтобы спасти меня, Анак! — крикнул он статуе. — Теперь я твой первенец. Прими мою смиренную благодарность.
Ее глаза сверлили его.
— Чем ты одаришь меня теперь, матушка, когда я оказался выброшен в этот безжалостный мир без гроша?
Он подошел ближе и положил обе ладони на ее огненный хвост — миллионы чешуек из чеканного золота.
Решив попытать счастья, он попробовал выдернуть одну из них. Когда ее сделали? Слишком давно — она явно отчаянно нуждалась в ремонте. Золотая пластинка осталась в его руках, и Амнор разразился безумным смехом, дергая снова и нова. На него хлынул золотой дождь, и он начал выуживать из этого потока фиолетовые камни, как виноградины из вина.
Ободрав ее хвост так высоко, как смог дотянуться, он свалил кучу своих сокровищ на плащ и завязал в узел.
— Что ж, мне все-таки удалось обобрать тебя, мать моя. Неразумно пригревать такого вора у себя за пазухой.
Он вообразил бессильную ярость на белом лице и, стоя под аркой, обернулся и отсалютовал ей, обезумевший от водного плена и свалившегося на него золота.
Во тьме он двигался с недостаточной осторожностью. Его узел подпрыгивал и звякал. На этот раз у него не было ни кремня, ни проводницы. Ему не удалось найти ступени.
В конце концов он понял, что где-то во мраке ошибся поворотом.
Он принялся озираться по сторонам, но не смог различить почти ничего. В этот миг до его слуха донесся отдаленный высокий звук, похожий на пение, который он уже слышал раньше. Амнор вслепую двинулся на этот звук, и он вроде бы стал громче, точно к незримому певцу присоединилось еще несколько.
— Анакир расхныкалась, — насмешливо сказал он вслух, но на лбу и ладонях у него выступил холодный пот. Он ускорил шаги.
Он был уверен, что не сможет найти лестницу. И что тогда? Возвращаться обратно? Почему-то даже мысль о том, чтобы вернуться в пещеру, казалась ему невыносимой. И звук — он стал громче. Он долбил его череп, точно нож.
Амнор обернулся, оглядываясь назад.
В узком проходе стоял человек, ясно различимый в темноте. Человек с кожей, как темная бронза, и при этом со светлыми глазами и волосами. Прямо на глазах у Амнора эти глаза и волосы начали расплываться и таять, как пламя; лицо померкло, став лицом Ашне'е. Ее губы раскрылись, и из их безмятежной бледности вырвался звенящий крик пещеры.
Безумным эхом отозвался ему крик Амнора. Он побежал. Узел в руках казался вдвойне, втройне потяжелевшим — он чуть было не швырнул его на землю и не оставил там, но почему-то не смог это сделать, хотя и хотел. Он бился о стены, получая синяки, а перед глазами у него мелькали разноцветные искры.
Внезапно откуда-то плеснуло светом дня. Он бросился туда, ослепший и стонущий, земля ушла у него из-под ног, и он упал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
