Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А в чем, собственно, дело?
— Ты хочешь сказать, что не знаешь?
— Боюсь, я действительно не знаю, — спокойно ответила Элизабет-Энн.
Шарлотт-Энн повернулась к матери, ее глаза горели лютой ненавистью. Слезы текли по ее щекам, а губы сердечком скривились от боли.
— Только взгляни на себя, мама, — прошипела она. — Ты приходишь сюда и начинаешь демонстрировать свою униформу. Униформу горничной.
Элизабет-Энн изумленно посмотрела на себя. Она все еще была одета в форменное платье. После всего того, что произошло этим вечером, она и думать об этом забыла. А теперь Шарлотт-Энн считает, что мать нарочно так поступила.
— Разве ты не видишь? — воскликнула дочь. — Теперь они знают, что ты обыкновенная служанка. Вот почему вечеринка так закончилась и они не захотели иметь ничего общего со мной.
И девочка взглянула на мать с таким отвращением, какого Элизабет-Энн никогда не доводилось видеть.
— Дорогая, я вовсе не собиралась портить праздник. Поверь мне. У меня был ужасный вечер, и я просто…
— У тебя был ужасный вечер! — У Шарлотт-Энн на шее натянулись жилы. — Я ненавижу тебя!
— А тебе не кажется, что, если бы ты сказала им правду, вместо того чтобы накручивать всю эту ложь, они бы не возражали? — спокойно сказала Элизабет-Энн.
— А у тебя, мама, конечно, на все готов ответ, да? Ну так и я тебе отвечу. — Шарлотт-Энн топнула ногой. — Я ненавижу тебя, мама! Я тебя ненавижу!
Элизабет-Энн побледнела и не могла шевельнуться. Она не могла поверить своим ушам. Может быть, она и была неосторожна от переутомления, но реакция Шарлотт-Энн выходила за всякие рамки.
— Успокойся, пожалуйста, дорогая. Я уверена, мы сможем все обсудить и…
— Я не собираюсь больше никогда с тобой разговаривать, — всхлипнула дочь. — Никогда, пока я жива.
Она закрыла лицо руками, вбежала в ванную комнату и с такой силой хлопнула дверью, что задрожали стены.
Элизабет-Энн смотрела ей вслед. Голова у нее кружилась.
Людмила подождала немного, потом поднялась на ноги.
— Мне кажется, — медленно заговорила она, спросонья ее акцент стал еще сильнее, — нам следует спуститься ко мне и дать ей время прийти в себя. — Ее глаза озорно блеснули. — Хоть у нас сейчас и сухой закон, но у меня есть несколько бутылочек отличного бордо тысяча девятьсот девятого года. Пойдемте. — Людмила взяла Элизабет-Энн под руку. — Я думаю, что нам обеим полезно выпить по рюмочке. Я права?
Элизабет-Энн еще раз посмотрела на вино, поиграв бокалом. Густой рубиново-красный напиток завораживающе переливался в хрустальных гранях.
— В чем дело? Вы пьете вино или ждете, пока оно настоится? — проворчала Людмила. — Это происходит в бутылках.
Элизабет-Энн с извиняющейся улыбкой отпила глоток. Вино было мягким, ароматным и удивительно крепким. Она почувствовала, как уходит напряжение.
— Так-то лучше, — заметила хозяйка. — Итак, что мы имеем? Девочки быстренько сбежали, а Шарлотт-Энн на вас сердится. И вы потеряли работу. — Она поджала губы и покачала головой. — Хороший выдался денек, ничего не скажешь.
— Это можно повторять снова и снова. Но что же мне делать? — еле слышно спросила Элизабет-Энн. Даже болонки, казалось, чувствовали мрачное настроение женщин и не подавали голоса. — Я пошла работать в первый же попавшийся отель только для того, чтобы посмотреть изнутри, как руководят большой гостиницей. — Лицо ее болезненно скривилось. — Но теперь с этим покончено.
Людмила осуждающе взглянула на свою собеседницу.
— Почему вы не сказали мне об этом раньше? — резко спросила она. — Я бы вас предупредила. Вы никогда не сможете узнать, что такое гостиничный бизнес, если будете всего лишь горничной. Если вы хотите этим заниматься, то вам нужны деньги. И все. Вы просто покупаете отель и нанимаете помощников. Это так просто. — Людмила закурила одну из своих резких сигарет и скрылась в окутавшем ее ядовитом облаке дыма.
— Деньги! — Элизабет-Энн протестующе хмыкнула. — Это единственное, чего никогда не бывает достаточно.
— Но вы говорили, что у вас есть сбережения. — Людмила искоса взглянула на нее сквозь пелену дыма. — И много их у вас?
— Много? — без всякого выражения переспросила Элизабет-Энн. — Это зависит от того, что вы имеете в виду. Для одних это много, для других мало. Но для того, чтобы купить отель? — Она горько рассмеялась.
— Это не имеет значения. Если вы очень чего-либо хотите, вы это получите.
— Все не так просто, и вы сами об этом знаете. Вы все время жалуетесь, что вам не хватает денег.
Людмила раздраженно махнула сигаретой:
— Хватает! Что значит хватает? Я-то слишком стара, чтобы пускаться в азартные предприятия. Если бы я была помоложе… — В ее серых глазах засветился хитрый огонек, и она слабо улыбнулась. — Когда я была помоложе, я все время рисковала. Я стала содержанкой, а это рискованное предприятие. Я судилась здесь из-за денег моего любовника, что еще опаснее. Но если бы мне немного денег и ваши годы…
— То что было бы? — подзадорила ее Элизабет-Энн, боясь показать свой растущий интерес.
— Вы говорили мне, что каждую неделю получаете доход от… от…
— От мотеля.
— Отлично. Можно ли на это жить, оплачивать счета?
Элизабет-Энн утвердительно кивнула.
— Значит, то, что лежит в банке, это, как вы говорите, лишние деньги?
— Нет, — поправила ее собеседница, — это то, на что мы можем рассчитывать при непредвиденных обстоятельствах.
— Сколько у вас на счете? Это не просто любопытство, вы понимаете. Надо знать, достаточно ли этой суммы.
Элизабет-Энн заколебалась. Деньги, лежащие на ее счету, неприкосновенны. О них не следовало объявлять даже друзьям.
— Пожалуйста, я только хочу помочь, — поторопила ее Людмила с мягкой настойчивостью. Она пересела поближе к краю сиденья и, взяв женщину за руку, успокаивающе улыбнулась. — Мне не важна точная цифра. Хотя бы приблизительно, сотня это долларов или тысячи долларов, чтобы знать, могут ли эти деньги работать. Понимаете?
— Да, я думаю, да. — Элизабет-Энн высвободила руки и задумчиво пригубила вино. — Не вижу причин, чтобы скрывать это от вас. — Она сделала паузу. — У меня около тридцати тысяч.
— Тридцать тысяч! Господи, да чего же вам беспокоиться? — Стареющее, поблекшее лицо Людмилы порозовело и засветилось от удовольствия. — Этого достаточно.
— Для покупки отеля? — Элизабет-Энн покачала головой. — Нет, для этого мне нужны сотни тысяч.
Людмила увещевающе погрозила ей пальцем.
— Нет, — многозначительно сказала она, — если вы попытаете счастья.
— Я как-то не уверена, что мне нравятся ваши слова, — медленно проговорила Элизабет-Энн. — Мне никогда не нравилось рисковать, особенно моими деньгами. Я не игрок по натуре.
— Вы говорили, что построили мотель и вели дела, не так ли?
Элизабет-Энн кивнула.
— А если купить гостиницу, то это риск, да? — пристально посмотрела на нее Людмила.
— Ну что же, я полагаю, что можно сказать и так.
— Отлично. — Людмила с удовлетворением откинулась на спинку и выпустила облако дыма. — Прежде всего вам надо поменять банк. Нам поможет один человек из «Восточного манхэттенского сберегательного банка». Его зовут Владимир Никольский. Мы познакомились давно, еще в России. Он единственный белоэмигрант, с которым я вижусь. Владимир знает, с кем вам надо посоветоваться, чтобы заработать деньги. Для этого есть специалисты. Но прежде всего… — Она долго задумчиво смотрела на Элизабет-Энн. Накрашенный ноготок касался губ, выразительные серые глаза осматривали подругу с головы до ног. — Гмм… — пробормотала она, словно самой себе, — да, пожалуй…
Молодая женщина ответила ей насмешливым взглядом.
— Что это вы на меня так смотрите?
— Потому что важнее всего произвести впечатление, — терпеливо, будто ребенку, объяснила Людмила. — Можно выглядеть преуспевающей до того, как вы ею станете. Поэтому прежде всего мы займемся вами. Все.
— Займемся мной?
Людмила быстро кивнула, раздавила сигарету в чаше, служившей ей пепельницей, и прищурилась.
— Да, мы займемся вами, — провозгласила она таким тоном, что молодая женщина поняла: спорить бесполезно. У Людмилы уже созрел план.
7
Глаза Лестера Лоттомэна, помощника управляющего «Восточным манхэттенским сберегательным банком», задумчиво поджавшего губы, проглядывали нагромождение цифр, отражающих по минутам колебания активов банка. Через мгновение он снял очки в серебряной оправе, потер уставшие глаза и отодвинул гроссбух в сторону. Когда-то давно подведение баланса, проверка и перепроверка бесконечных чисел вознаграждали его немыслимое терпение пьянящим трепетом свершений. Тогда он находил любую пропущенную ошибку, ибо Лоттомэн обладал долготерпением охотника. Но эти времена миновали. Цифры превратились в бессмысленные иероглифы и наводили на него смертельную скуку.
- В Нью-Йорк за приключением - Энн Макалистер - love
- Шкатулка с бабочкой - Санта Монтефиоре - love
- Аптекарша - Владимир Соллогуб - love
- Любовь и месть - Джоанна Линдсей - love
- Западня - Сьюзен Льюис - love
- Лорена - Фрэнк Слейтер - love
- В радости и в горе - Кэрол Мэттьюс - love
- Предвыборная страсть - Николай Новиков - love