– Огонь на поражение! Убивай всех!
– Слушаюсь, хозяин!
Ох, как же я надеюсь, что мой спаситель уже успел убраться куда подальше, потому что если нет, его конспиративная личина подставит его под удар! Нам некогда искать среди кучи врагов одного-единственного союзника! Спина Зинкара мелькала впереди, он мчался, словно окрыленный, а хашшамирцы с упорством, достойным лучшего применения, бросались на его защиту! Себастина вскинула цигенхаф и разрядила все три ствола, заряженные картечью, превратив десяток сильных мужчин, заполнивших узкий коридор, в кровавые лоскутки. Страшное оружие! Я тоже стрелял, но прицельно, метя в лысый затылок!
Мы преследовали малдизца неотступно, рвались вверх по старинным истоптанным лестницам. Постепенно я стал понимать, что действительно вызвало переполох в этом осином гнезде, – начался пожар! Диверсия повлекла непредвиденные, хотя и логичные последствия, коридоры подземелья наполнялись едким дымом, воздух прогревался, где-то в отдалении трещало и гудело пламя. Логово террористов горело! Причем пламя быстро двигалось наверх, к новым источникам воздуха! Следовавшая впереди Себастина методично расчищала путь, я отстреливался от преследователей, которых становилось все меньше. Вслед за первым громыхнули еще два взрыва послабее, а жар все нарастал!
Наконец-то мы вырвались из подземелий, наверх, в ратушу Квартала Теней! Зинкара по-прежнему опережал нас, а за окном воцарилась ночь! Это значило, что, если я упущу его, он сможет так укрыться, что искать будет бессмысленно! Алхимик присоединится к хашшамирцам и возглавит восстание малдизской диаспоры. В этом у меня не было никаких сомнений! Он должен умереть!
– Хозяин, берегитесь!
Я вскинул саблю и застонал от свалившейся на меня тяжести. Махтар Али выпрыгнул, словно из пустоты, и рубанул по мне кинжалом! Страшная сила! Я почти уверен, что еще пара таких ударов, и либо сабля сломается, либо пальцы не удержат рукоять! Но мы, тэнкрисы, крепкий народ, и я рухнул на U-образный стол, развалив его ко всем чертям!
– Дальше пути нет, Горлохват, – прогудел телохранитель, игнорируя мою горничную, направившую цигенхаф ему в грудь.
Я поднялся, кряхтя, словно дряхлый старик.
– Я стена, защищающая моего друга от его врагов. – Гигант швырнул на пол феску и одним движением разорвал китель из плотного сукна. – Здесь ты ступишь на Серебряную Дорогу, Горлохват. Аа-ар-ргх!
Нас окатило запахом зверя, и тело Махтара вздулось так, что мускулам стало тесно под кожей. Он раздался вширь, в высоту, изо рта полезли клыки. Став еще громаднее, он покрылся шерстью и избавился от клочков лопнувшей одежды.
– Не человек… Ты мангуда!
– Позднее прозрение ничего не стоит! – прорычал монстр, едва не убивший Себастину в ночь нашей первой встречи!
– Хозяин, вы должны идти. Мне неприятно оставлять вас, но враг должен быть остановлен. Я сама убью чудовище.
– Никто никуда не пойдет!
Мангуда ударил, проломив кулаком пол. Отпрыгнув, я тут же ринулся вперед и проскочил у него под мышкой. Развернувшись, гигант сокрушил стену движением могучей руки и уже было схватил меня, когда раздался громовой залп из цигенхафа Себастины, и он взревел от боли. Позабыв обо мне, мангуда занялся моей горничной. Прежде чем броситься прочь, я успел увидеть изгвазданную рваными ранами спину чудовища. Бур, благослови тебя Все-Отец за твои орудия убийства!
Когда я вырвался из здания старой ратуши, ее внутренности уже лизали языки огня. Это было видно по пляшущим в некоторых окнах отсветам. Пламя вырвалось из-под земли наверх, туда, где больше воздуха, больше пищи!
Алхимик существенно оторвался от меня, но мне не пришлось его догонять. Он стоял на площади перед ратушей. Он ждал меня среди кристаллических столбов. На правой руке моего врага надета пата[20], левую руку он держал внутри сумки, свисающей с плеча.
– Я встретил твоего людоеда. Браво! Даже в моем котелке не сварилась бы такая похлебка! Мангуда! Не думал, что когда-нибудь смогу увидеть такое невероятное существо!
– Махтар не существо, – тихо ответил алхимик, – и не людоед. Обычно. Он мой верный друг и соратник, поддерживавший и защищавший меня на протяжении многих лет.
– Неважно. Совсем скоро эта тварь издохнет от руки моей горничной.
– Время покажет.
– Это ведь не он то страшное оружие, которое вы ввезли в столицу, верно?
– Что? Какое оружие? – Брови-гусеницы малдизца приподнялись, и я ощутил, что его удивление искренне.
– Ты не знаешь?
– Единственное оружие, которое мы ввозили, это то, что уже гремит на улицах сего проклятого города, пожирая жизни детей Мескии. Иного не нужно! Посуди сам, враг мой, зачем нам было ввозить его через таможню, если он может выдавать себя за человека?
– Значит, твой союзник что-то от тебя скрыл.
– Я не удивлен, – слегка качнул головой Зинкара, – это в его духе. Всегда имеет планы про запас! Но тебе это уже не должно быть интересно. Твой путь оканчивается здесь.
– Уже слышал. Много раз. Но все еще иду! Скажи, Мирэж, каково это было, столько лет сгорать от ненависти к самому себе, зная, что по твоей вине родная страна лишилась будущего?
– Это твоя вина, не моя! Я спрятал его надежно! За такой толстой стеной, что не простучать! Я опоил его усыпляющим зельем, чтобы его не нашли маги, я презрел мучения плоти и не отдал моего принца на поругание захватчикам! Я выполнил свой долг! А потом пришел ты и украл у моей страны махараджу! Ты вор! Грязный презренный вор! И если бы ненависть была материальна – моя бы затмила небеса и поглотила тебя! Я хочу твоей смерти, Бриан л’Мориа! Я хочу лишить тебя жизни!
– Взаимно! Так чего же мы ждем?!
Он загорелся как фосфорная спичка, ярко, моментально и ядовито! Стена самообладания, отделявшая его ненависть от внешнего мира, была тоньше мыльной пленки.
У меня есть револьвер, у меня есть сабля, у меня есть метательные кинжалы и выкидное лезвие, я профессиональный солдат и довольно-таки опытный убийца. Мой враг алхимик, возможно, гениальный, находится в хорошей физической форме, вооружен экзотическим оружием и имеет под рукой какое-то количество алхимических зелий. Но все это меркнет на фоне того, что он происходит из высшей касты, и тем, что он может делать через татуировку на своем лбу. Не просто так солдаты Мескии уничтожали высших без промедления и жалости – они были опасны.
А потом Зинкара плюнул на землю. Мне показалось, что он выплюнул свой мерзкий черный язык. Плюнув еще трижды, алхимик улыбнулся, а мне пришлось с дрожью следить, как черные комки погружаются в брусчатку, расширяясь, разлагая и поглощая камень. Четыре громадные фигуры выросли за несколько секунд. Кожевенники!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
